1
– Это случилось почти ровно пять лет назад, также в начале лета. Я тогда был в бригаде Сазана. Приехал с района, болтался в городе без дела, какое-то время работал контролером на рынке. Там с Сазаном и познакомился. Он создавал свою группу из таких, как я, парней, которые не в ладах с законом. В то время у него было около десяти бойцов, но они постоянно менялись. Кого-то сажали, кого-то убивали, калечили. Сейчас неспокойно в городе, а тогда был вообще беспредел…
Как бы Владлен ни предвкушал узнать обстоятельства тайны, которая мучила его долгие годы, все-таки ему нужно было уточнить один важный для него вопрос, и он прервал Герасимова:
– Игорь, остановись и скажи мне, почему ты решил признаться в убийстве? Ведь прошло столько лет, все казалось безвозвратно утерянным: актуальность дела, свидетели, вещественные доказательства. И вдруг, когда тебя задержали, относительно легко признаешься в тяжком преступлении, за которое тебе грозит длительный срок заключения. Не сознался бы, выстоял до конца, тогда нам вряд ли бы удалось раскрыть это дело. Не пойму я этого, объясни. – Владлен развел руками, показывая свое недоумение.
– Это трудно объяснить. Когда я все подробно расскажу, вы меня поймете… Итак, рассказ долгий – я продолжу, но прежде налейте мне, пожалуйста, еще чашку чая и положите побольше сахара. Чай с сахаром помогает мне сосредоточиться.
Выпив чай, Герасимов продолжил свой рассказ:
– Я был при Сазане в роли «быка», «торпеды», «бойца» – назовите как хотите. Основной деятельностью Сазана было сутенерство. Он держал до двадцати проституток, мы их охраняли и, если клиент не платил или обижал девушку, ездили разбираться. Деньги Сазану шли неплохие, но он этим не довольствовался, хотел иметь еще больше. С этой целью он начал крутиться вокруг рынков. Он понимал, что никто его руководителем рынка не сделает, а вот стать заместителем директора он надеялся. Он хотел быть серым кардиналом и ворочать черной наличностью, которая крутится на рынке. Однажды Сазан объявил нам, что на Центральном рынке директором назначен новый человек, и велел подготовиться, чтобы оказать на него давление и пролезть в заместители. На второй день он сходил к этому директору, но вернулся быстро и был очень злой, сказал, что новый директор его условия не принял. Не помню, прошло два или три дня, я крепко выпил вечером и на следующий день страдал от сильного похмелья. Шел по улице, и возле Русского театра меня окликнули. Я оглянулся, смотрю – Анатолий Федотов, мой земляк. Он вышел из машины, припаркованной на стоянке возле театра, и махал мне рукой. Я подошел к нему и увидел, что в машине сидит Сазан. Он мне тоже велел сесть. Выяснилось, что Сазан забил здесь стрелку новому директору рынка, чтобы обговорить свои дела, но тот не явился. Сазан был в бешенстве и приказал Федотову ехать к дому директора.
– А Сазонов знал, где тот живет? – спросил Герасимова Владлен.
– Да, он знал, назвал адрес Федотову, он и направился туда. – Герасимов вытер пот со лба замусоленным носовым платком и продолжил: – Подъехали – оказалась многоквартирная двухэтажка. Сазан отправил Федотова позвать директора. Федотов зашел в подъезд, а когда вернулся, следом за ним вышли два парня, которых я раньше никогда не видел. Они сели к нам в машину и начали было Сазану на повышенных тонах выговаривать, как вдруг Сазан выхватил откуда-то обрез и наставил на парней, а Федотову приказал трогаться. Увидев обрез, те не посмели сопротивляться. Когда выехали со двора, Сазан коротко бросил Федотову: «На дачу!» Приехали на ту самую дачу, которую я вам сегодня показал. Сазан под дулом обреза завел парней в домик. Там он начал кричать на одного из них, очевидно на директора рынка, требуя, чтобы тот взял его заместителем. Парень не соглашался, тогда Сазан выстрелил в пол, но тот продолжал упорствовать. Тогда Сазан дал нам знак к избиению. Федотов ударил одного из парней, тот упал. В это время второй парень изготовился драться и принял боксерскую стойку, но я его ударил сбоку, и он тоже упал. Сазан подскочил к лежащим и принялся пинать их ногами куда попало, бить обрезом по голове. Федотов тоже присоединился. А мне стало дурно от того, что людей забивают насмерть, я не выдержал и вышел на улицу. Сел там на бочку и еще минут десять слышал шум и крики из домика. А потом все стихло.
– Что за бочка? – уточнил Владлен у Герасимова.
– Во дворе до сих пор валяется. Там ничего с тех времен не изменилось – разве что больше всего появилось растительности. Пять лет назад такого бурьяна не было.
Герасимов глянул на часы, немного поерзал на стуле и попросил:
– Мне бы покурить…
Владлен сводил его во двор министерства, а когда возвращался с ним в кабинет, встретил Кима.
– Женя, доброе утро, посмотри, кого веду!
– Не признаю́. – Он внимательно посмотрел на конвоируемого. – Неужели Герасимов?!
– Угадал, – счастливо улыбнулся Владлен. – Ночью Володин задержал. Он дает полный расклад, пойдем ко мне, послушаешь его рассказ.
В кабинете Герасимов опять попросил налить чаю и продолжил рассказ. Ким сел поодаль, возле окна, и внимательно слушал откровения бандита девяностых.
– Когда я зашел в домик, там уже все было кончено: на полу бездыханные тела в луже крови. Меня снова замутило, я выскочил из домика, и меня стошнило. Следом вышел Сазан и стал на меня кричать, что я слабый, никчемный человек, трус. Себя он называл великим воином, который никого не боится, хвалился, что он самый крутой в городе человек.
– Великие воины не убивают людей под дулом обреза, – усмехнулся Владлен, – а если и убивают, то в равном бою. Тоже мне выискался вояка!
– Да уж, – согласился Герасимов, – он ведь чуть что – сразу бьет себя в грудь, мол, я великий из великих, короче, мания величия на пустом месте. Дальше он велел нам сторожить дачу, а сам ушел со двора. Мы его ждали минут сорок, он вернулся и сообщил, что подыскал в окрестностях место, где спрятать трупы. Сначала он хотел сбросить тела с грузом в озеро, оно там рядом – Ытык-Кюель. Потом передумал – его внимание привлекла гора Чочур-Муран, которая расположена за озером, и у него появился страшный план. Глаза его бешено горели, он буквально кричал, брызгая слюной в нашу сторону: «Чочур-Муран место священное и требует жертв! Я, как великий воин, принесу ей в жертву моих врагов! Пусть все содрогнутся и не смеют встать на моем пути! Отныне каждого, кто пойдет против меня, ждет та же участь! Я великий воин! Я великий воин!» В это время он скорее был похож на дьявола, вырвавшегося из преисподней. Мы пытались его отговорить, убеждали, что оставлять трупы на горе опасно, там их быстро обнаружат отдыхающие, тем более проезжать придется через ботанический сад, где нас могут заметить работники. Предлагали увезти трупы в сторону птицефабрики – там густые леса, на тела парней лишь по осени наткнутся ягодники или грибники, и то вряд ли. Но Сазан упрямился: «Пусть обнаружат, это даже к лучшему, больше будут бояться!» Дождались мы ночи и почти уже под утро засунули трупы в багажник и отвезли к горе, там на склоне, где лесочек, положили и наспех забросали ветками…
– Возвращались вы потом на это место, чтобы перепрятать трупы или убедиться, что их уже нашли? – спросил Владлен, припоминая события пятилетней давности, когда первый раз был задержан Сазонов.
– Да, возвращались, и вы об этом знаете. Через несколько дней после убийства меня нашел Сазан и приказал сесть в машину. Он был за рулем, я – на заднем сиденье. По пути он мне сказал: «Игорь, съездим к Чочур-Мурану, посмотрим, что с трупами. Что-то никаких вестей – нашли их там или нет?» Через ботанический сад мы заехали в лесочек, там он мне говорит: «Иди посмотри, лежат они там или нет». Мне было боязно, я не хотел идти, но Сазан настоял, и я, пересилив себя, направился к горе. Когда стал выходить на опушку леса, заметил людей и среди них человека в милицейской форме. Они шли в мою сторону и были уже совсем близко, поэтому я не смог вернуться и предупредить Сазана, а спрятался за кустами. Сазана эти люди задержали и увезли в милицию. Я понял, что трупы нашли, тихонько выбрался на дорогу и скорей домой. Я был уверен, что за мной придут, поэтому сменил место жительства и предупредил Федотова, чтобы он спрятался. Но через день Сазана отпустили.
– Получается, ты сидел на заднем сиденье, когда нам навстречу попалась машина возле пропускного пункта ботсада?! – Владлен от досады хлопнул себя ладонью по колену. – Тогда, пять лет назад, все играло в вашу пользу. А ведь могли раскрыть сразу, если бы задержали вас обоих. Ты, судя по всему, был почти готов расколоться, если бы тебя задержали. Какая тонкая линия отделяла нас от раскрытия этого убийства по горячим следам! Поздно, поздно жалеть, теперь только молодых учить, чтобы не допускали такой оплошности! Женя, слушай вот, как твои старшие товарищи, прожженные сыщики, опростоволосились, – обратился Владлен к Киму.
– Работа сыщика, казалось бы, состоит из сплошных ошибок и минусов, но они, суммируясь и множась, как в математике, превращаются в истину. Вы, Семеныч, это только что доказали на практике, – философски парировал молодой оперативник. – Так что голову пеплом посыпать рановато.
– Верно, – удивляясь прозорливости молодого коллеги, согласился Владлен. – Ты это сам придумал или кто-то уразумел?
– Наблюдательность и жизненный опыт, – улыбнулся в ответ Ким.
– Да, жизненного опыта тебе не занимать, – Димов иронично посмотрел на Кима, – в твои-то двадцать семь лет.
Он снова поставил чайник и протянул Киму деньги:
– Женя, сходи, пожалуйста, в столовую, принеси чего-нибудь покушать. Мы с Игорем немного подзакусим, еще не успели позавтракать.
После завтрака разговор продолжился.
– Через год я отошел от Сазана, устроился на работу и ни с кем из бывших дружков не общался. На прошлых новогодних праздниках я был в гостях у своих родственников. Народу было много, благо частный дом внушительных размеров вместил всех. В этой семье есть дед преклонного возраста, с виду настоящий старец с какого-нибудь шаолиньского монастыря: с длинной белой бородой, с посохом. Он, оказывается, знаток всевозможных притчей и преданий, старинных легенд. Когда куранты отбили полночь, все радостно встретили Новый год, праздник был в самом разгаре. Дед тоже не собирался ложиться спать и начал рассказывать старинные истории. Кто-то подходил, слушал и шел развлекаться дальше, а его место занимал другой. А дед все рассказывал и рассказывал, словно бы даже и не нуждаясь в слушателях. Я сидел рядом и не особо вникал, о чем он говорит, но вдруг до моих ушей донеслись слова о Чочур-Муране. Меня словно кипятком ошпарило, я вскочил со стула и пересел ближе к старику. Он рассказывал, что в окрестностях горы когда-то жил Тыгын Дархан, что где-то там похоронен его самый любимый сын, покой которого охраняет одна из жен «якутского царя». Именно так и сказал старец – «царь якутов». Про Тыгына я немного знаю и читал, но нигде не встречал, чтобы его так называли. Но самое поразительное и ужасное для себя я услышал далее. Оказывается, это место после смерти сына Тыгын объявил священным: того, кто совершит там убийство или другое черное дело, будет ждать неминуемая и страшная кара. Старик рассказал, что еще до революции двое братьев обманным путем, предложив сыграть в карты, завлекли к Чочур-Мурану купца и, ограбив его, убили. Сами братья недолго после этого прожили: их тела нашли рядом в озере. Слушая деда, я обливался по́том от страха. Чувствуя, что задыхаюсь, я оделся, вышел на улицу и больше не вернулся в дом. Поначалу рассказ старика все не выходил у меня из головы, но со временем все-таки я стал его забывать, как вдруг до меня дошла весть о том, что Токай повесился. Его я знаю хорошо – не тот он человек, чтобы наложить на себя руки, его могли повесить как свидетеля убийства. Мои подозрения еще больше укрепились, когда я узнал, что Сазан меня разыскивает. А искать он меня сейчас может только по одной причине – чтобы убить, избавиться от последнего очевидца. Поэтому последние полгода я от него скрываюсь.
– Интересную историю ты мне рассказал про деда, – проговорил Владлен, прохаживаясь по кабинету и осмысливая новую интерпретацию легенды о Тыгыне. – По твоему старцу выходит, что все те, кто совершает убийство на Чочур-Муране, плохо кончают. А ведь он прав! Убили грузинского вора в законе – гора достала убийцу в Москве. Убили Малика – Житкова настигла пуля. Токая повесили. Остались ты и Сазонов.
– А Малика разве убили на Чочур-Муране? – осторожно спросил Герасимов, чувствуя, как мурашки побежали по спине. – Я не знал!
– А где же еще! Его убийцу – Житкова – застрелили возле дома.
– Это я слышал. А какого вора там убили?
– Грузинского, он только сюда приехал, как через день его нашли на Чочур-Муране с ножевым ранением. В тот же год дело было, когда вы убили Алексеева и Попова, только осенью. Убийцу застрелили в Москве.
– Получается, старец говорит правду, теперь моя очередь. – Герасимов судорожно вздохнул, пальцы на руках мелко задрожали.
– Да погоди вставать в очередь, пропусти вперед Сазана, – успокоил его Владлен. – Ты искупаешь вину чистосердечным признанием, это зачтется. Там всё видят. – Он указал пальцем вверх.
Ким, слушая этот, казалось бы, странный разговор, который со стороны можно было принять за беседу двух пациентов психоневрологического диспансера, только качал головой, восхищаясь виртуозностью момента.
– Давай, дорасскажи свою историю, – попросил Владлен Герасимова, – нам еще надо встретиться со следователем прокуратуры, который тебя допросит официально на протокол.
– После долгих мучений и тревог дней десять назад я решил сходить к Чочур-Мурану. Не знаю почему, но захотелось это сделать – возможно, чтобы попросить прощения… Одним словом, меня потянуло на место преступления спустя пять лет – последние события заставили вернуться с покаянием. Хотя годы уже прошли с того страшного дня, я сильно боялся явиться к горе, но ноги несли меня туда сами, помимо моей воли. С собой прихватил серебряную подвеску с национальным орнаментом, доставшуюся мне от прабабушки. Для храбрости купил бутылку водки, сделал несколько глотков прямо из горлышка возле магазина на подходе к Чочур-Мурану. Пока плелся до горы – а идти там не больше километра, – всю бутылку и прикончил. Когда добрался до поляны перед горой, уже наступали сумерки. Людей кругом не было, я подошел к подножию и, встав на колени, положил подвеску на землю, проговаривая: «Прости меня, прости меня…» – другие слова и не мог выговорить, они не приходили в мою голову, затуманенную алкоголем. И вдруг, когда я поднял голову, на мое лицо упали крупные капли дождя, хотя минуту назад небо было совершенно чистое. Дальше ничего не помню, сознание меня покинуло, а когда очнулся, весь окоченевший, на земле, уже рассветало. Собрался было идти, но вспомнил про подвеску, которую хотел поглубже закопать на горе́, чтобы никто другой случайно ее не подобрал. Поискал вокруг, но ее нигде не было – исчезла. Я решил, что гора приняла мой дар, и, перепугавшись, поспешил прочь от страшного для меня места. Пока шел к шоссе, решил, что должен исполнить свою задумку до конца – в последний раз посетить ту дачу, где убили парней, и там тоже произнести слова покаяния, только в этом случае я чувствовал бы себя спокойней. Превозмогая страх, крадучись, чтобы меня никто не заметил, я пробрался во двор. Долго стоял перед домом, потом немного посидел на той самой бочке, прежде чем войти. Там я попросил прощения у всех, кому принес горе и страдание, и тихо покинул дачу. А через десять дней, то есть сегодня ночью, меня задержал ваш сотрудник. Я спал во флигеле, когда он постучал в окно, и сразу понял, что это милиция – не бандиты и убийцы от Сазана. Открыл дверь и, даже не спросив ничего, стал одеваться. Я ждал вас последние годы постоянно, мне казалось, что вы нагрянете ко мне с автоматами, масками, а получилось как-то буднично, просто. Знаете, на душе стало легче, когда задержали. Сам бы я никогда не решился к вам явиться, даже под страхом, что меня найдет и грохнет Сазан.
– Да-а, рассказал ты нам историю, достойную самых захватывающих детективов, – проговорил в задумчивости Владлен. – Если все это правда, то тебя не за что привлекать к уголовной ответственности.
– То есть как?! – поразился Герасимов.
– Когда вы взяли парней и поехали на дачу, ты знал, что едете их убивать?
– Нет, об убийстве речи не было – просто припугнуть. Мне кажется, Сазан сам до последнего не собирался убивать директора рынка, хотел только заставить взять его заместителем. Если бы тот согласился, убийства, может быть, и не произошло.
– Значит, у тебя умысла убивать заранее не было, все произошло спонтанно. Сговор отсутствует. Второе: ты ударил одного из парней. Это от силы легкие телесные повреждения, срок давности по этой статье миновал. Когда Сазан и Токай стали забивать насмерть тех парней, ты вышел на улицу, так?
– Да, а когда вернулся, то все было кончено.
– Получается, что ты не участвовал в избиении, соответственно, не убивал. Остается недонесение о совершении тяжкого преступления. По этой статье срок тоже прошел.
– Значит, меня не будут привлекать к уголовной ответственности?! – удивленно воскликнул Герасимов.
– Если только ты не соврал мне тут. Сейчас пойдут следствие, очная ставка с Сазоновым, экспертизы. Если подтвердится все, что ты рассказал, то с тебя обвинения снимут.
– Спасибо! А рассказал я чистую правду, вы в этом убедитесь сами.
– Но все это я говорю тебе не за красивые глазки, – неодобрительно заметил Владлен, явно не разделяя радость. – Наша задача теперь – посадить Сазонова настолько плотно и надежно, чтобы он забыл о свободе на десятилетия. А без твоей помощи сделать это практически невозможно. Ну как, поможешь нам?
– Да, я готов дать показания и сделать все, что от меня потребуется. А Сазана когда будете брать?
– Что, не знаешь? – наконец улыбнулся Владлен. – Он уже сидит в изоляторе, так что успокойся. А тебя задерживать не будем, по первому требованию ты обязан будешь явиться к следователю. Понял?
– Да, все понял! – Глаза задержанного радостно заблестели. – А Сазана за наше убийство взяли? Он признаётся?
– Нет, за другое дело. А по убийству он, конечно, не признаётся. Потому я и говорю, что все зависит от тебя. Так что настройся, впереди тяжелые дни для тебя, но все же лучше, чем сидеть в камере.
– Я готов, – твердо ответил Герасимов. – Сазан мне испортил жизнь, почему я должен его жалеть? И Токая отправил на тот свет…
– Еще одно, – попросил Владлен, – познакомь меня со своим старцем, я хотел бы с ним поговорить. Заинтересовал он меня!
– Нет проблем, вечером же схожу к родственникам, договорюсь со стариком и дам вам знать.
2
Теперь предстояло решить вопрос со следователем. Уголовное дело по факту убийства Алексеева и Попова давно уже пылилось на полке архива прокуратуры без особой перспективы на раскрытие. За это время сменилось несколько следователей, каждый из которых испытал наравне с сыщиками давление со стороны общественного движения, выступавшего против беспредела преступников. Все считали, что это дело приносит несчастье: двое следователей, в разное время работавшие над ним, уволились со скандалом, остальные получили серьезные взыскания. Поэтому никто не горел желанием снова брать его в производство.
Недолго подумав, Владлен позвонил одному из опытных следователей прокуратуры – Алексею Кулакову. С Кулаковым он раскрыл несколько убийств и уважал его за вдумчивость и глубокое знание своего дела, безотказность. Тот с первого раза угадывал перспективность дела и брался за него не задумываясь, так что все «убойники» мечтали иметь дело с ним.
– Алексей, привет, – поздоровался Владлен со следователем, – беспокоит тебя Димов. Как жизнь, чем занимаешься?
– Привет, Влад, говори сразу, какое дело будем расследовать, – полушутя ответил Кулаков. – Давай отгадаю с трех раз.
– Ты в своем репертуаре, – обрадовался Владлен, что Кулаков уже готов взяться за дело. – Давай!
– Убийство семьи в Мархе.
– Нет, не угадал.
– Убийство малолетней девочки в Сайсарах.
– К сожалению, нет, хотя это боль моего сердца. Но когда-то должны раскрыть и это дело! Не может ублюдок, поднявший руку на ребенка, ходить по земле.
Кулаков замолчал, очевидно припоминая другие «глухари», и вдруг, осененный, недоверчиво спросил:
– Неужели Алексеева и Попова?!
– Да, именно. Мы арестовали некоего Сазонова за нанесение тяжких повреждений гражданину Гаврилову. Дальше стали работать по убийству пятилетней давности и вышли на его подельника, которого нынче ночью задержали. Фамилия его Герасимов, он полностью признается в совершении преступления, готов сотрудничать со следствием.
– Сазонов, Сазонов… Это не тот, который держит ресторан «Клеопатра»? Он раньше был под подозрением?
– Да, тот. Пять лет назад мы его задержали возле места обнаружения трупов, но пришлось отпустить – вмешалась прокуратура. В то время у нас в отношении Сазонова никаких улик не было, мы просто его хотели проверить. И про его подельников тогда ничего не было известно. Так что, Алексей, беремся за это дело?
– Дело приостановленное, находится в архиве. Сейчас пойду к прокурору, доложу по существу, попрошу передать его в мое производство. Когда ко мне приведете этого… как его там?
– Герасимов Игорь. Как позвонишь, сразу и привезем. Он покажет место, где убивали. Мы там были, нашли кровь, след от выстрела. Еще. Прокурор в общих чертах знает, что Сазонов подозревается в убийстве Алексеева и Попова. Мы ему докладывали, когда брали санкцию на арест по делу Гаврилова.
– Отлично, я позвоню. – Кулаков положил трубку.
Владлен с чувством удовлетворения откинулся на кресле, вытянув затекшие ноги, и потянулся.
– Женя, возьми к себе Игоря, – попросил он Кима. – Я схожу домой, помоюсь, побреюсь, часика через полтора буду здесь. Если к этому времени позвонит Кулаков, отвези Герасимова к нему. Все отлично, Женя, Кулаков берет дело в свое производство!
– Вот это хорошая новость! – радостно ответил Ким, выводя из кабинета задержанного.
Кулаков позвонил Владлену, когда тот еще находился дома.
– С прокурором поговорил. Все прекрасно, дело мне передано. Ведите ко мне Герасимова, начну с него. Потом съездим на место убийства. Надеюсь, сыщики будут с ним?
– Да, при нем постоянно будет Ким, ты его знаешь. Если надо, подкину еще оперативников. Ты ни в чем не должен быть ограничен, главное от тебя – расследовать.
– А куда я денусь, расследуем как положено, – ответил следователь с присущим ему оптимизмом.
Вечером, ближе к девяти часам, Ким с Герасимовым вернулись в министерство.
– Семеныч, все отлично, – доложил Ким Владлену, оставив Герасимова в коридоре. – Игоря допросили, потом съездили на место убийства, он там все показал. Следователь взял с него подписку о невыезде и обязал явиться послезавтра. Хочет теперь допросить Сазонова, а поскольку заранее знает, что тот будет в отказе, намеревается послезавтра провести сразу очную ставку с Герасимовым. Короче, колесо следствия двинулось, уже не остановить!
– Тебе помощь нужна? Если надо, бери любого оперативника, сопровождай это дело до конца, до самого суда.
– Нет, пока помощь не требуется. Сегодня был Володин с УБОПа, он помогал. А сопровождать это дело буду я, уже не выпущу из рук!
– Спасибо, – поблагодарил Димов оперативника, – ты свободен. Попроси сюда Герасимова.
Когда Герасимов зашел в кабинет, Владлен пригласил его сесть.
– Игорь, послезавтра тебе предстоит очная ставка с Сазоновым. Ты готов к этому?
– Да, готов. Во мне столько злости на него за то, что впутал меня в это дело. Пусть теперь отвечает за содеянное, на очной ставке я все выскажу, что я думаю о нем.
– Хорошо, верю. Теперь иди домой и не забудь мою просьбу насчет старца. Поговорить бы мне с ним.
– Помню, сегодня уже поздно, завтра схожу, договорюсь. Послезавтра, как приду на очную ставку в прокуратуру, там и сообщу вам, когда можно будет встретиться. Только одна просьба: никто из родственников, в том числе и старик, не знают, что я замешан в убийстве. Не говорите никому об этом, пусть не знают.