– Назовите ваши данные.
По лицу девушки пробежала легкая улыбка, выражающая не иронию и ухмылку, а доброжелательность к собеседнику.
– Можете говорить на «ты», ведь я же моложе вас.
– Хорошо. Как тебя зовут?
– Людмила Ерофеева.
– Людмила, кем является для тебя Ларин?
– Мы дружили.
– А Кравцов?
– Я с ним тоже дружу. Мы одноклассники, он недавно вернулся из армии.
– Люда, мы все знаем, поэтому расскажи все честно, что произошло между вами троими. Это учтется в суде.
– А что между нами случилось? – невинно захлопала она длинными ресницами. – Это случилось между Виктором и Петром, а я не имею к этому никакого отношения.
– Допустим, – кивнул Смирнов. – Расскажи подробно, что у них стряслось.
– Я дружу с Петром, а Виктор приревновал его ко мне и застрелил из ружья.
– Он тебе об этом все рассказал?
– Да.
– А почему поехали в Сочи?
– Он предложил на время спрятаться где-то вдалеке, мы и поехали к моей тете. Я чисто из-за поддержки поехала с ним.
– Между тобой и Виктором какие-нибудь отношения сложились?
– Обычно такие вопросы не задают девушкам, – кокетливо заметила она. – Но вам я скажу. Вы хотели узнать, не спим ли мы вместе? Так вот: нас ничто серьезно не связывает.
Сидя перед этой милой девушкой, к которой опер уже испытывал теплые чувства, он думал, как дальше поступить. Мила оценивающе, не как оперативника, а как мужчину, разглядывала его, и тот растаял:
– Люда, как в камере?
– А что там хорошего? Я вся пропахла камерой. Да и эта зэчка со своими понятиями – учит, как вести себя на зоне, – посетовала она и улыбчиво поинтересовалась: – Товарищ милиционер, вы отправите меня на зону?
– В гостиницу хочешь?
– Серьезно?! Конечно, хочу – душ принять, привести одежду в порядок. Вот, понюхайте свитер, как он пахнет камерой.
Девушка протянула оперу руку. Тот принюхался к свитеру, не почувствовав ничего, кроме пленяющего женского запаха, озадаченно хмыкнул:
– Да, пахнет. Я сейчас тебя освобожу, и мы пойдем в гостиницу.
– Спасибо! – заискрились ее прекрасные глаза цвета драгоценной бирюзы.
Выдавая личные вещи девушки, дежурный милиционер потянул к себе Смирнова и шепотом спросил:
– У вас на окраинах все такие красивые?
Опер также шепотом отшутился:
– Нет, есть покрасивее, а эта у нас самая посредственная.
– Да-а-а! – восхищенно протянул милиционер, не уловив юмора. – Обязательно надо переводиться к вам.
По пути в гостиницу разговорились. Она болтала много и обо всем, Смирнов, слушая ее бархатное воркование, чувствовал приятную истому в груди, которая то накатывала, покрывая его испариной, то отступала, успокаивая бушевавшее в нем мужское естество. У него было такое ощущение, будто они знакомы давным-давно, она казалась ему такой родной и близкой, он пытался уловить каждое ее слово, но ничего не слышал, вглядываясь в милое сердцу лицо, пухлые губы, красиво изогнутые брови… Оперу хотелось взять ее под руку, крепко обнять за плечо, но его положение не позволяло ему дотронуться до своей восхитительной подследственной.
9
Когда Мила и Смирнов оказались в номере гостиницы, последний объявил:
– Люда, ты тут оставайся, приведи себя в порядок, а я схожу прогуляюсь по городу. Часика через два подойду.
– Спасибо, Эдик, – поблагодарила она Смирнова. – Сходи прогуляйся, а я тут мигом.
Опер отметил про себя, что она впервые обратилась к нему на «ты», что не могло его не обрадовать.
Спустившись к администратору, он поинтересовался, где поблизости найти кинотеатр. Узнав адрес, он направился туда. Демонстрировался новый фильм «Блондинка за углом», он купил два билета на дневной сеанс и, прогулявшись по городу, ровно через два часа стоял возле двери гостиничного номера.
Открыв дверь, он увидел ее в своей футболке, голова была обвязана полотенцем, стройные ноги сверкали соблазняющей наготой, приводя его в смятенные чувства.
– Эдик, извини, я надела твою футболку, – объяснила она свой завлекательный вид. – А свитер и джинсы повесила проветриваться на балконе.
– Ничего, ничего, все правильно, – ответил он, унимая свое сердцебиение. – Люда, я купил билеты в кино.
– Что за кино? – поинтересовалась она, вытирая полотенцем голову.
– «Блондинка за углом», сеанс начинается в четыре.
Мила глянула на часы и отметила:
– У меня в запасе полчасика, подсушу волосы, чуток подкрашусь.
На дневном сеансе народу было мало. Мила со своим спутником заняли свои места, и, когда начался фильм, Смирнов робко положил свою руку на ее колени. Посидев немного, девушка мягко погладила его руку, а затем крепко сжала пальцы, сигнализируя, что она принимает ухаживания. Окрыленный успехом, он перенес руку на ее плечо, наклонился и поцеловал в губы, она ответила взаимностью. Так, лаская друг друга, они просидели до конца сеанса, пропустив содержание фильма.
В гостиницу они возвращались уже в обнимку. Зайдя в фойе, Эдуард предложил:
– Люда, пойдем в ресторан гостиницы, поужинаем.
– Ой, конечно, я завтракала только в изоляторе, да и то какой-то непонятной кашей, – обрадовалась она. – Голодна, как сто китайцев!
Когда стол был накрыт, Эдуард налил Миле шампанское, а себе из графинчика водку и произнес тост:
– Людмила, я хочу выпить за тебя, за самую красивую девушку, которая когда-либо встречалась на моем пути. Пусть все твои проблемы уйдут в небытие, для этого я приложу все свои силы. Я люблю тебя!
– Так быстро влюбился? – улыбнулась Мила. – Ты же меня совсем не знаешь. Может быть, я какая-нибудь мегера, от которой нужно держаться подальше.
– Неправда, ты самая лучшая, – мотнул он головой, опрокидывая рюмку. – Красота твоя неописуема.
– Красивая женщина и хорошая женщина – это два разных понятия, – продолжала испытывать она своего ухажера.
– Ты вобрала в себя оба эти качества, – возразил Смирнов и с долей хвастовства добавил: – Поверь опытнейшему оперативнику – я людей вижу насквозь.
– И меня тоже? – рассмеялась она.
– Да.
– Тогда скажи, какого цвета у меня бюстгальтер?
Смирнов махнул рукой, отнеся этот вопрос к шаловливому кокетству, к части ее любовной игры. Он уже уверился, что девушка готова к чему-то большему в их отношениях, он со сладострастной дрожью предвкушал наступление этого момента, глядя любящими глазами на свою новую пассию, всего-то несколько часов назад числившуюся у него в разыскиваемых преступниках.
Пришли оркестранты и, настроив свои инструменты, приступили к делу. Девушка-блондинка голосом Аллы Пугачевой стала петь песню «Старинные часы». Мила нахмурилась и надула губы, отказавшись от приглашения Смирнова:
– Мне не нравится эта песня, потанцуем на следующей.
Перед ее глазами промелькнул выпускной вечер, танцы под эту музыку в ресторане, душераздирающий храп первого в ее жизни мужчины.
Далее оркестранты стали исполнять новую, но ставшую бешено популярной песню «Мохнатый шмель», и она сама пригласила Эдуарда на танец. Услышав любимые мотивы, весь зал ринулся к танцевальному кругу. Медленная плавная музыка чередовалась с цыганскими плясками, было весело и задорно. Когда звучала спокойная музыка, Смирнов, прижав свою любимую, вдыхал в себя опьяняющий запах ее волос, когда же все пускались в пляс, он с расстояния любовался плавными и красивыми движениями своей подруги, все больше влюбляясь в нее. После танцев Смирнов, обняв девушку за талию, возвращался к столу и возле двери заметил Шарова, который среди толпы искал его глазами. Посадив девушку за стол, он подошел к своему напарнику. Увидев его, Шаров радостно воскликнул:
– Я тебя уже полчаса ищу! Хоть догадался, что ты завис в ресторане. Давай собирайся, поехали ко мне. Горилка ждет!
– Ларик, извини, не могу пойти с тобой, – отказался Смирнов. – Я с девушкой.
– Уже нашел подругу? – удивленно спросил напарник. – Шустро, однако! И кто такая?
– А это та девушка, которая приехала с нашим разыскиваемым.
– Ты что, с ней?! – поразился услышанному старый оперативник. – С разыскиваемой?!
– Я поговорил с ней, она не при делах, дает полный расклад в отношении Кравцова, поэтому решил ее освободить. А теперь мы сидим и ужинаем, она с утра ничего не ела.
– А где она будет ночевать?
– У меня в номере.
– А-а, понятно, – хитро улыбнулся Шаров, грозя пальцем. – Ты не балуй, будь острожен с ней, а то накатает заяву, что ты ее изнасиловал. Это такие телки – пальца в рот не клади.
– Она не такая, – защитил свою новоявленную подругу Смирнов. – Не беспокойся, все будет нормально.
– А может быть, все втроем и поедем ко мне, – не унимался Шаров. – Пригласи ее с собой, пусть посмотрит мое хозяйство, я угощу клубникой с медком.
– Нет, мы остаемся здесь, – твердо заявил опер. – Подъезжай завтра с утра, будем брать билеты. Думаю, послезавтра вылетим.
Когда Смирнов подошел к столу, он не обнаружил Милы. Поискав глазами, опер увидел ее танцующей с высоким мужчиной. После танцев мужчина под руку проводил Милу до стола, и, когда она села, Смирнов шутливо заметил:
– Я, конечно, парень не ревнивый, но меня по-деревенски дрожь берет.
– Эдик, ты меня одну не оставляй, – кокетливо заломила она руки. – Ты бы видел, сколько мужчинок ко мне подходили. Последний и вовсе силой потащил меня на танец.
К полуночи, когда ресторан уже закрывался, Смирнов с Милой направились в номер. В фойе гостиницы полная женщина-администратор остановила пару:
– Молодой человек, девушка с вами?
– Да, со мной.
– Посторонним разрешается быть в номере только до одиннадцати, а сейчас уже первый час.
– Она не посторонняя, она моя невеста, – слукавил опер.
– Все они, когда нужно, ваши «невесты», – фыркнула женщина, намекая, что Мила девушка определенного поведения.
Смирнов не стал вступать с ней в конфликт, ему не терпелось очутиться с девушкой в номере, поэто