– Доча, все у тебя будет хорошо. По-человечески похоронишь свою маму, родишь ребенка, найдешь мужа хорошего, богатого, и все у тебя будет прекрасно. Надо как-то пережить это горе, тебе сильно не надо нервничать, чтобы ребенок родился здоровым.
– Это все мама, она через Скорпиона подсказала мне имя убийцы, – сквозь слезы всхлипнула девушка. – Никогда не прощу Андрею смерть моей мамы!
Заключение
Прошел месяц. Бандиты сидели крепко. Следователь Войтенко определил роль каждого в совершенных им злодеяниях, и у него вырисовывался окончательный контур обвинительного заключения. Но до суда было еще далеко; сыщики во всем помогали ему.
Ксения увезла маму в Иркутск и похоронила на Радищевском кладбище недалеко от места проживания бабушки.
На похоронах присутствовал Свиридов, которому Ксения сообщила о предстоящих проводах.
– Ксения, я думал, что отправляю Симону в спокойное место, где нет такого беспредельного разгула преступности, как в Иркутске, – с чувством вины объяснил он девушке, отозвав ее в сторону. – Но кто знал-то, что все так получится?
– Я тоже так думала, пока не приютила у себя убийцу матери, – ответила ей Ксения. – Не терзайте себя, вашей вины тут нет.
Вручив девушке конверт с деньгами и шепнув: «Это моя память о Симоне», Свиридов покинул кладбище.
Приезжал и брат Юрий, которому дали краткосрочный отпуск в связи с похоронами мамы – осенью ему предстояла демобилизация, а отца Ксения так и не дождалась, хотя и оставила ему записку на двери его квартиры.
Послушав рассказ внучки и узнав, что она находится в положении, бабушка погладила ее, как в детстве, по голове и промолвила:
– Внученька, правильно, что решила родить, ребенок ни в чем не виноват и не отвечает за грехи родителей. На днях мы с тобой сходим в церковь.
– Я сама думала об этом, чтобы посетить церковь, – ответила Ксения. – Но мне надо обратно в Якутск, по приезде обязательно сходим, я уже готова креститься.
– Говорила я твоей маме, чтобы тебя крестила в младенчестве, а она все тянула, – поворчала женщина. – Сама-то она крещенная была – я постаралась.
– Знаю, бабушка, ты мне об этом рассказывала, – кивнула внучка. – Договорились – по приезде идем в церковь.
– А что ты будешь делать в этом Якутске, будучи беременной? – спросила женщина. – Лучше бы оставалась, родила ребенка, потом только поехала.
– Нет, бабушка, мне надо уладить там все свои дела. Ближе к осени вернусь и буду рожать здесь.
– Хорошо, внученька, тебе решать, – бабушка поцеловала ее в лоб, – только обязательно вернись.
Вернувшись в Якутск, Ксения до конца продала весь оставшийся товар, а затем закрыла торговую точку и дала объявление в газету о продаже своей квартиры. Узнав об этом, Вероника попросила:
– Ксюша, продай мне шифоньер, который купила твоя мама. Он мне так нравится, зачем его продавать вместе с квартирой?
– Да возьмите просто так, забесплатно, – ответила девушка. – Зачем мне этот шифоньер?
– Ой, спасибо! – обрадовалась женщина. – На днях попрошу своего брата, чтобы он разобрал его и перенес ко мне.
На следующий день пришел Артур и стал разбирать большой трехстворчатый шифоньер, а Ксения с Вероникой в квартире у последней пили чай. Вскоре пришел озадаченный брат хозяйки и позвал девушку:
– Ксения, пойдем, я что-то нашел.
Ничего не понимающая девушка последовала за Артуром, Вероника поспешила за ними.
То, что увидела девушка, повергло ее в шок: на полу, рядом с полуразобранным шифоньером лежала старая сумочка мамы, она ее узнала сразу, откуда проглядывали пачки долларов.
– Вот, в шифоньере было двойное дно, оттуда и достал, – объяснил мужчина. – Сам сейчас пребываю в шоке…
Девушка взяла сумку и высыпала содержимое на стол. Пять пачек долларов, обтянутых резинкой, паспорт матери, какие-то документы лежали перед ней, и она, плохо соображая, что случилось, оцепенело взирала на наследие матери.
Наконец, очнувшись, она спросила Артура:
– Что за двойное дно?
– Поди, посмотри, – подозвал ее мужчина. – Вот видишь родное дно?
– Да, вижу, – кивнула она.
– Мама где-то попросила вырезать такую же плиту и положила сверху, и никто не догадается, что есть второе дно.
– Надо вызвать милицию, – предложила Ксения. – Это, наверное, относится к делу.
– Лучше не надо, – помотала головой Вероника. – Они присвоят твои деньги.
– Нет, надо вызвать, – решительно сказала Ксения и взялась за телефон. – Вызовем нашего милиционера.
Вскоре прибыл Власич и, удивленно свистнув от вида такого богатства, спросил:
– Сколько там долларов?
– Не знаем, ждали вас, не трогали, – ответила девушка.
– Посчитайте, – приказал он.
После подсчета Вероника сообщила:
– Сорок семь тысяч долларов.
– Вот так-то, дорогие мои женщины, – с сожалением проговорил сыщик. – Для меня непростительно не обнаружить такой тайник тогда во время осмотра квартиры. Что ж, будем учиться на своих ошибках.
– Вряд-ли кто-то обнаружил бы, – успокоил его Артур. – Даже я, который разбирал мебель, – и то до конца не знал, что дно-то двойное.
– Может быть, это к лучшему, – поддакивала брату Вероника. – Деньги остались целее.
– Что теперь нам делать? – спросила Ксения сыщика. – Вы все заберете с собой?
– Сейчас посоветуюсь с Войтенко, – ответил сыщик. – Он и решит, как поступить с находкой.
Следователь прокуратуры, послушав доклад сыщика, распорядился:
– Оформи протокол и сразу же под расписку верни все доллары потерпевшей, они не пойдут в качестве вещественного доказательства. А вот паспорт убитой прихвати с собой, я его приобщу к уголовному делу.
Вечером, попивая чай у Вероники, Ксения поделилась мыслями:
– Мама меня просто так не оставила бы в беде. Она послала мне знак через Скорпиона, что связывать свою жизнь с Андреем не стоит, а также в конечном итоге обогатила меня. Сейчас все финансовые вопросы, которые висели над головой нашей семьи как дамоклов меч, сняты. И вашу доброту не забуду, оставлю вам немного из маминых денег.
– Ну зачем? – махнула рукой женщина. – Тебе сейчас эти деньги ой как нужны.
– Я сказала, что оставлю, значит оставлю, – твердо выговорила девушка. – Мама велела бы мне так поступить.
– Спасибо тебе, Симона, – прошептала женщина, незаметно смахнув слезу.
В декабре состоялся суд над бандой Айсмана, который закончился в январе следующего года. Ксении на суде не было, поскольку она в это время уже родила мальчика и, естественно, не могла его оставить без материнского молока. Главарь был осужден к исключительной мере наказания – к смертной казни, но мораторий спас его от пули палача, и ему предстояло остаток жизни провести в колонии для пожизненно осужденных. Другие члены банды получили длительные сроки заключения, Андрей был осужден к пятнадцати годам лишения свободы.
Сыщики поинтересовались у главаря, почему он не расстался с изобличающей его уликой в виде брелка со скорпионом, на что тот пожал плечами и ответил:
– Если честно, я уже забыл, откуда он у меня. Дел было много, все в голове удержать невозможно.
Машенька получила два года условного наказания за недоносительство, участие ее в деятельности банды не было доказано.
Против Михайловой за ношение огнестрельного оружия было возбуждено уголовное дело и направлено для рассмотрения товарищеского суда по месту ее работы.
Интересная история получилась с пистолетом. Сыщик из территориального отдела милиции, будучи в подпитом состоянии, в туалете того самого пивбара «Подкова», где позже задержали главаря банды, на подоконнике забыл свой пистолет, который подобрал находившийся в то время в питейном заведении Карпухин. Милиционера уволили, он так и не вспомнил, где оставил свое табельное оружие. Бандиты же решили более подробно ознакомиться со строением пистолета, для этого разобрали его на даче у Карпухина, где уронили ударник в щель на полу. Чтобы достать его оттуда, надо было разобрать полдома, и Карпухин до поры до времени хранил пистолет на даче, а недавно его забрал к себе Михайлов, чтобы продать кому-нибудь из своих знакомых.
Бизнес четы Михайловых стал хиреть и разваливаться. Пришли новые, амбициозные и продвинутые поставщики бытовой химии, и почти советское предприятие Михайловых, не выдержав конкуренции, вынуждено было закрыться. Супруги уехали в Подмосковье, где открыли маленький заводик по производству и фасовке маргарина. Они приложили немало усилий, чтобы смягчить наказание своему сыну, но особых успехов не добились – ему скостили только один год отсидки.
Власичу за ликвидацию особо опасной банды только через год, когда приговор бандитам устоялся в высших инстанциях, присудили денежную премию, и он, покупая на нее сапоги в качестве подарка жене, тепло улыбнулся, вспомнив своего агента «Вьюн», которого уже не было в живых – его добили старые болезни, заработанные на «колымских лагерях».
Как-то раз сыщик заехал в автомастерскую, чтобы показать забарахлившую коробку передач старенькой иномарки, которую он купил совсем недавно, и лицом к лицу столкнулся с Аветисяном.
– Арутюн, я думал, что ты все еще топчешь зону! – воскликнул сыщик. – Ты что, заделался мастером?!
Увидев сыщика, Аветисян обрадованно развел руками:
– Анатолий, здравствуй, дорогой! Я уже год, как на свободе, занимаюсь ремонтом автомашин. С чем ты пожаловал в мои владения?
– Всего год посидел? – удивленно спросил сыщик. – За убийство?
– Да не было там никакого убийства, а была самозащита, к тому же я избавил город от наркобарыги. Пистолет не мой, он принадлежал Африканцу. А знаешь, Анатолий, я ведь чуть не пристрелил тебя в подполье. Уже нажимаю на крючок, а тут донесся до меня голос: «Не вздумай стрелять, иначе будешь проклят!», и перед глазами нарисовался крест точь-в-точь в том месте, где ты стоял. Вот так и не выстрелил. Потом долго думал, кто же мне шепнул эти слова и заслонил тебя крестом, пока не понял, что это Бог. А раз это Бог, то надо быть поближе к нему. Вот я и пошел в церковь, чтобы креститься. Теперь я крещенный и всегда ставлю свечку за твое здоровье.