Саймон вырулил на автостраду и погнал на север вдоль Гудзона.
— Здорово ты все проделала.
Она смотрела прямо перед собой, длинные зеленые пальцы зажаты между коленями.
Движение по автостраде разделилось: для старинных автомобилей правая полоса, для ховерподов — левая. Автомобилей было немного, зато ховерподы с туристами шли плотным потоком. Из освещенных арктическим дневным светом ховерподов туристы рассматривали Саймона и надианку, ползущих параллельным курсом в своем «мицубиси». Их, должно быть, мучило любопытство: что бы это могло означать — татуированный мужик в бейсболке и двух свитерах, везущий в малолитражке надианскую няньку. Ответ они, наверно, пытались отыскать в своих путеводителях.
Саймон сказал:
— Надеюсь, ты не обидишься, если я задам тебе один вопрос. Кем ты была на Надии?
— Я была преступник.
— Да брось. Ты воровала?
— Я была преступник, — повторила она и замолчала.
Впереди над рекой светился огнями мост Джорджа Вашингтона. Свернув на мост, Саймон сказал:
— Как только окажемся в Нью-Джерси, надо будет избавиться от машины. Я добуду ховерпод.
Надианка кивнула. Руки она по-прежнему держала между коленками.
Они уже проехали мост до середины, когда откуда-то сверху раздался голос дрона:
— Водитель «мицубиси», остановите машину.
— Не останавливаться, — сказала она.
— Я и не думал.
Он сильнее нажал педаль газа. «Мицубиси» взревела и пошла немного быстрее.
— Мы, похоже, попали, — сказал Саймон.
Дрон догнал их и теперь маячил чуть сбоку перед лобовым стеклом.
— Примите вправо, — говорил он.
Саймон вильнул в сторону дрона, и тот, ударившись о стекло, перелетел через машину. Было слышно, как его крылья проскрежетали по крыше — так могла бы биться пойманная в бутылку металлическая пчела.
Почти мгновенно дрон снова возник перед машиной. Первый луч вдребезги разнес лобовое стекло, в салон посыпались блестящие осколки стекла.
— Это — дуновение законов и песня порядка, — сказал Саймон и крутанул руль вправо.
Дрон не отставал.
— Пригнись, — велел он Катарине.
Она пригнулась. Он тоже. Второй луч прожег дыру в подголовнике, там, где секундой раньше была голова Саймона. В салоне запахло паленым пенопластом.
С головой, склоненной к самым коленям, ему не было видно дороги. Машину увело вбок, и она царапнула бортом ограждение моста. Катарина приподняла голову над приборной доской, положила руку на руль и направила «мицубиси» обратно на полосу движения. Через разбитое лобовое стекло в салон задувал ветер.
Следующим лучом дрон целил Катарине в голову. Она едва успела уклониться. Луч ударил в подлокотник между водительским и пассажирским сиденьями. Подлокотник загорелся, из него пошел вонючий дымок.
Саймон поднял голову и посмотрел на дорогу. Дрона в поле зрения не было. Потом он появился — слева от машины. Саймон резко нажал на тормоз. Завизжали покрышки. Машина вся затряслась. Выпущенный дроном луч продырявил капот.
Саймон прибавил ходу, энергично перестроился на полосу для ховерподов, подрезав один из них. Ховерпод засигналил. Саймон тем временем заметил, что обочина слева от ховерпода достаточно широка для «мицубиси». Он съехал на эту обочину.
Теперь дрон висел у них на хвосте. Он попытался высадить заднее стекло, но первым выстрелом промахнулся, пустив луч куда-то в Нью-Джерси. Второй луч разбил стекло и попал в радиоприемник. Брюс Спрингстин запел «Born to Run».[42]
Саймон и Катарина были с ног до головы усыпаны осколками. Ховерподы отчаянно сигналили. Тот, что двигался прямо перед «мицубиси», притормозил. Саймон стремительно обогнал его и пристроился спереди. Машина дрожала — она не была приспособлена для подобных маневров. Саймон тоже не был приспособлен.
Впереди, если не считать движущегося в тридцати ярдах ховерпода, обе полосы были пусты. Саймон метался с одной на другую, стараясь проделывать это как можно более хаотично. Луч скользнул ему по щеке. Он почувствовал ожог. Саймон вильнул направо, тут следующий луч прожег его бейсболку (резко пахнуло горелой искусственной шерстью) и задел череп. Он не мог оценить, насколько серьезно ранен. Понимал только, что все еще жив. Что может вести машину.
Дрон возник за пустым проемом выбитого заднего стекла. Послышался гулкий металлический кашель, и дрона подбросило вверх. Выровняв полет, он открыл ураганный огонь. На этот раз, взяв выше и левее, он слал свои лучи в движущийся впереди «мицубиси» и уже начавший притормаживать ховерпод. У дрона что-то заклинило. Он выстрелил в ховерпод семь раз подряд. Первые два луча угодили в бокастую воздушную подушку, оставив на ней два обугленных по краям отверстия размером с двадцатипятицентовик. Третий разбил стекло салона и убил наповал пассажирку-китаянку. Следующий уложил ее соседа, вскочившего, когда убило китаянку. Пятый и шестой луч высадили еще два окна. Седьмой прошел сквозь окно, уже разбитое шестым выстрелом.
Саймон видел, какой хаос творится внутри ховерпода. Трудно было сказать, что с водителем — жив он или убит. Ховерпод накренился вправо и какое-то время плыл боком вперед, пока наконец не остановился. Он завис в четырех футах над асфальтом, перекрыв обе полосы.
Дрон появился в окне со стороны Катарины.
— Ложись! — крикнул ей Саймон.
Она нырнула на пол. Надиане вообще проворны. Выпущенный дроном луч ударил в опустевшее за мгновение до того пассажирское сиденье. Саймон бросил машину в сторону. Следующий выстрел пробил пассажирскую дверцу как раз под высаженным незадолго до того окном.
Саймон понял, что надо делать. Он направил машину прямо на перегородивший дорогу ховерпод. Велев Катарине оставаться где есть, он нажал на газ.
Ховерпод с шумом проехался по крыше втиснувшейся под него «мицубиси». Звук был такой, как будто расстегнули гигантскую застежку-«липучку». На секунду Саймону показалось, что машина собирается с духом, как могло бы собираться с духом живое существо, прикидывая свои шансы выжить. У ховерпода было белоснежное брюхо. Они с Катариной словно бы проплыли под китом.
До съезда с моста оставалось совсем немного. Там был установлен плакат «Добро пожаловать в Нью-Джерси».
И вот они, миновав мост, оказались за пределами Старого Нью-Йорка. Дрон застыл позади, у окончания моста, и оттуда снимал их на видео. Продолжит он, нарушая закон, преследовать их дальше или нет? Саймон прямо-таки чувствовал, как оператор пытается принять верное решение. Погибли туристы, и это было для Инфинидота большой неприятностью. Может, лучше уж, наплевав на закон, продолжить погоню по ту сторону границы? Не смягчит ли арест Саймона с Катариной последствий неприятного инцидента?
Дрон развернулся и полетел обратно по направлению к Старому Нью-Йорку. Операторам дронов не так уж хорошо платили. Им были не чужды уныние и склонность к средствам, помогающим это уныние переносить. Тот, который управлял отставшим наконец дроном, за время погони наверняка успел пару раз приложиться к бутылке. Он, должно быть, дошел до предела. Он точно знал, что уже лишился работы. И может быть, это его даже не огорчало. Несколько исполнителей, работающих на «Опасные встречи» в роли грабителей, были отставными операторами дронов. Грабители из таких обычно выходили отменные.
Саймон и Катарина с грехом пополам проехали еще с полмили. Из радиоприемника Брюс Спрингстин снова и снова пел свою «Born to Run» — что-то там внутри поломалось. Машину Саймон остановил на придорожном пустыре. Штат Нью-Джерси пребывал в заброшенности, как, собственно, и все восточное побережье за исключением тематических парков. С преступностью здесь Совет еще боролся, но заботиться об уличном освещении, состоянии дорог и прочих благах цивилизации в такой дали от Южной Ассамблеи не считалось нужным.
Машину трясло. Капот дышал жаром. Саймон, стряхнув с груди и живота осколки стекла, изучил свои повреждения. Правую щеку до самой мочки уха прочерчивал ярко-красный шрам. Он снял бейсболку. Чуть левее макушки оказался другой ожог — тоже не страшный. Но обе раны горели, как выжженное клеймо, и это ощущение было не без приятности.
Катарина смотрела прямо перед собой. Руки она снова сложила между колен.
— Все у нас получилось, — сказал Саймон.
— Да, — откликнулась она.
— Ты молодец.
— Ты тоже.
— Я таков, каков я есть, и не жалуюсь. Осталось понять, что делать дальше.
— Куда ехать.
— Точно. Я помню, что обещал достать ховерпод.
— Да.
— Собственно, это не так просто. Со старыми корытами я разбираюсь в два счета. Противоугонные системы ховерподов — совсем другое дело.
— Мы едем в этом?
— Пока хватит хода. Эти штуки ездят на бензине. А за пределами Старого Нью-Йорка бензина нет.
— Мы едем, пока хватит хода.
— Если повезет, если нам очень повезет, на этой машине проедем через весь Нью-Джерси. В другом штате я попытаюсь что-нибудь сообразить. В смысле средства передвижения.
— Куда мы будем ехать? — спросила она.
— Ничего не имеешь против Денвера?
— Денвера… — Она произнесла название города с озадаченным присвистом.
— Как тебе понятнее объяснить?.. Постараюсь покороче. Я — симул. Знаешь, кто такие симулы?
Катарина не отвечала. Ей словно отказал дар речи. Она молча смотрела в разбитое окно на кусты и заросли сухой травы. Мимо пролетел пустой пакетик из-под мармеладных мишек.
Саймон сказал:
— Я — экспериментальный. Меня сделали в компании «Байолог». Слышала про такую?
Катарина молчала. Он тем не менее продолжил:
— «Байолог» вовремя не подсуетилась и осталась без патентов в области генетики животных, где крутились большие деньги. Зато под шумок, сыграв на путаности законодательства, обзавелась патентами на разработки по генетике человека. Но извлечь из них реальную прибыль «Байологу» никак не удавалось — озабоченность общества, ну ты сама понимаешь. В конце концов маркетологи компании нашли, казалось бы, идеальную нишу — производство гуманоидов для дальних космических путешествий. Существ живучих и надежных, умеющих мыслить абстрактно и способных расположить к себе обитателей иных миров, но чтобы при этом их не смущала перспектива сорока- или пятидесятилетнего полета, из которого они, скорее всего, н