– Томиться в одиночестве и скучать по мне – не одно и то же, – сухо заметила я, хоть меня и потянуло уже к ветру и воде.
– Да нет же, дорогая, – не прекращала уговоры она. – Позволь тебя подкупить. Я же знаю, что в последнее время Ник торчит в своем жалком домишке, как привидение, вместо того чтобы выводить тебя в люди, как ты того заслуживаешь. Если ты приедешь, я привезу его специально для тебя, свяжу бечевкой и запихну в какой скажешь чулан…
Я засмеялась, качая головой, потому что теперь Дэйзи почти тараторила. Если не остановить ее, она пообещает мне обобрать с неба все звезды, будто я парень, внимания которого она добивается. Но я была не такой и милостиво сдалась.
– Ладно, Дэйзи. А если я захочу увидеть Ника в чулане, я сама его туда заманю. У тебя ведь сохранился где-нибудь одеколон Гэтсби, да?
– Ах ты негодница! Приезжай скорее, милая.
Тетушка Джастина настояла, чтобы я взяла машину («в конце концов, дорогая, не похоже, чтобы она могла мне понадобиться в ближайшее время»), и я отправилась в Уэст-Эгг с изрядным запасом платьев и туфель, чтобы не пришлось одалживаться.
К моменту моего прибытия на закате дом был нестерпимо раскален, и я отправилась в сад, где Дэйзи дремала на низкой кушетке в тени садового тента, лежа босиком и устремив взгляд из-под прикрытых век на море. Я подошла и села на кушетку напротив, отпила из ее нетронутого стакана и чуть не поперхнулась.
– Демоник при свете дня? – изумилась я, и она лениво улыбнулась. Теперь, приглядевшись, я заметила, какими вялыми выглядят ее конечности и как подрагивают пальцы, которыми она водит по краю подушки под головой.
– Но он же из Варшавы, – возразила она. – Гораздо лучше того, что мы получали из Берлина. Он так хорош, и Джей привозит его специально для меня.
Я осторожно отпила еще глоток. И вправду лучше, чем другой, из Берлина. Конечно, после беспорядков в Вене венский демоник исчез, но Варшава восполнила его нехватку. Я подержала его на языке, прежде чем проглотить. Он был прекрасен, настолько горяч, что день показался прохладным. Я вытянулась на кушетке и взяла Дэйзи за руку.
Ее расплющило зноем, потемневшие волосы прилипли к влажной щеке, край белой шифоновой юбки трепетал, как флаг поверженного города. Полузакрыв глаза, я ждала, когда утихнут вспышки под веками, надеясь, что сумею разглядеть, какое она чудовище.
Дэйзи Бьюкенен в платье, возвещающем капитуляцию, с лицом, подобным цветку, была довольно привлекательным и ленивым чудовищем. Не из тех, которые способны много миль гнать добычу по густому подлеску. Вместо этого она лежала совершенно неподвижно, так что кто-нибудь неосторожный мог подумать, что она мертва, и явиться за ее шкурой, за славой ее победителя, за ее свойствами или ее богатством, – вот тогда-то она и бросалась на него.
«Не подходи слишком близко к Дэйзи Фэй, – предостерег меня внутренний голос. – От этого одни беды, девочка моя».
А разве я этого еще не поняла? И не рискнула своей репутацией в «Фулбрайте» ради нее? И не сделала девушку из бумаги, и не позволила Дэйзи убить ее?
Мне вдруг стали вспоминаться подробности ночи, проведенной в Чайнатауне. Демоник помог, и, по-видимому, его варшавский сорт был совершенно беспощадным. В тумане перед глазами, который на самом деле не был туманом, я увидела лица, похожие на мое, – увидела сверху, находясь над тем местом, где сама обмякла на грязном кафельном полу. Все люди вокруг составляли труппу бумагорезов, в том месяце выступавшую по всему Нью-Йорку. Одновременно я видела их с головами зверей – кошек, быков, собак и змей, а Кхая – с головой свиньи, как и саму себя.
«Нет, я не хочу», – уверяла я их, но Бай с толстощекой комичной мордочкой крысы покачала головой.
«Раньше надо было думать, до того, как ты это сделала».
В руке она держала ножницы. В отличие от тех, которые они дали мне той ночью, эти были тяжелые, садовые, с темными ржавыми лезвиями. Острыми они могли оказаться, только если Бай достаточно сильна, а я знала, что так и есть.
Она взяла меня за руку, открыла ножницы, и лезвия сомкнулись на самом маленьком из моих пальцев, поерзали несколько раз, давая мне прочувствовать, насколько они тупы. Щелкнув ножницами в следующий раз, Бай отхватила бы мне мизинец до второго сустава, но тут на каменных плитах дорожки, ведущей к садовому тенту, послышались тяжелые шаги.
Я слегка удивилась, увидев, что к нам направляется Том. С виду ему было жарко и неудобно, шляпу он держал под мышкой, лицо лоснилось от пота, волосы казались влажными.
– А, привет, Джордан, – сказал он и вместо того, чтобы поздороваться с Дэйзи, наклонился, чтобы коснуться легким поцелуем ее лба.
Мгновение я ждала, когда она вскинется и сожрет его, но она спокойно села, закрыв глаза и не улыбаясь. А Том улыбался ей, и я поняла: он понятия не имеет, что она о нем думает, как медлительная неприязнь прокатывается по ней, словно волна через песчаную отмель, вызывая злобный прищур, от которого занервничала бы любая девчонка Луисвилла.
– Приятно видеть тебя сегодня дома, – сказал Том. – На это я и надеялся, решив вернуться из города пораньше.
– Вот ты меня и увидел, – хмуро отозвалась она.
Том тоже прищурился, но в последний момент вспомнил обо мне. Порой наличия свидетеля хватало, чтобы напомнить ему: он порядочный мужчина, муж глупой жены-скандалистки, и, даже если Дэйзи с этим не согласна, этот вариант мне нравился больше остальных.
– Я тут подумал: мы могли бы сегодня поужинать в «Бэй-Харбор», – заговорил он. – Свежие гребешки, что-нибудь холодненькое по такой жаре, а?
Лицо Дэйзи теперь было не угрюмым, а мятежным, и я тревожно поерзала на месте.
– А давайте не поедем, – вяло протянула я, хотя не отказалась бы от свеженьких холодных морских гребешков. – Останемся и будем смотреть, как ползут по лужайке тени. Это единственное, что я в состоянии делать в такую жару. А тебе, Том, конечно, придется обмахивать нас опахалом, чтобы нам было прохладнее, – ты ведь явился из города таким свежим, для тебя эта работа в самый раз, тебе не кажется?
Том ответил мирной улыбкой, ведь он, в конце концов, был женат не на мне.
– Я не какой-нибудь кули при хозяйке, – дружески произнес он. – Может, позвать вам кого-нибудь из дома? Наверняка найдется тот, кто не прочь поработать…
– Не смешите, вы двое, – вмешалась Дэйзи. У нее слегка поднялось настроение, хоть она и выскользнула из-под руки, которую Том попытался положить ей на плечо. И сделала это ловко, по-кошачьи, на что не стоило обижаться. Возможность прикасаться к Дэйзи оставалась привилегией даже для самых близких ей людей, а иногда – особенно для них.
– Давайте сегодня закажем еду, – предложила она. – Пригласим шеф-повара из «Бэй-Харбор», и тогда нам не придется уезжать из дома. Разве не замечательно?
Том подозрительно вгляделся в нее, не зная, стоит ли принимать ее слова за чистую монету.
– Ну конечно, Дэйзи, как скажешь.
– Ну конечно, – эхом повторила она чуть язвительно.
Той ночью в моей постели, в спальне с открытыми окнами, по которой гулял морской бриз, овевая нас, взгляд Дэйзи казался невидящим, но ее глаза блестели.
– Я позвонила ему, – сказала она. – То есть Нику.
– Что ж, хорошо, – откликнулась я. – А я уж гадала, что с ним стряслось.
У меня не было ни малейшего желания или решимости гоняться за ним после того, что случилось в Чайнатауне. И я была слегка разочарована тем, что и он не гоняется за мной. А если бы Дэйзи удалось вновь свести нас, это смягчило бы все муки уязвленной гордости. Я соскучилась по нему.
– А он, конечно, привезет Джея.
Я повернула голову и уставилась на нее. Она вытянулась на спине, глядя в потолок. Присмотревшись, я, наверное, разглядела бы отпечатки пальцев, которые мы оставили на штукатурке в начале этого лета, когда с помощью греческого амулета парили высоко в воздухе.
– Зачем ты это делаешь? – со смутной тревогой спросила я.
– О, Джордан, можно я открою тебе тайну?
Я кивнула, она придвинулась ближе, ее темные волосы прилипли к бледной щеке и казались большим пауком.
– Я уезжаю с Джеем, – шепнула она. – Мы едем далеко-далеко.
– В Грецию? – спросила я; она была популярным местом для таких поездок.
Выражение ее лица стало мечтательным.
– Сначала в Грецию, – ответила она. – Потом в Лондон, потом в Осло, потом во Францию. А потом, пожалуй, мне бы хотелось обосноваться в Филадельфии. Я знаю, все его родные уже умерли, но ведь он оттуда родом. Думаю, я смогла бы полюбить это место, если там вырос Джей…
Ее мечты невольно захватили меня. Для этих двоих мир был открытой книгой, и они не мешали ветру листать страницы. Дэйзи указывала тонким пальчиком на одну из них, ее они и выбирали для отъезда.
– И ты непременно должна поехать с нами, Джордан, – продолжала она. – Гэтсби хочет взять с собой Ника, так что давай и ты с нами. Будет замечательно, мы сможем устроить двойную свадьбу наверху Эйфелевой башни, а может, в Египте перед сфинксом.
Только что я слегка завидовала мечтам Дэйзи, и уже в следующую минуту меня окатила волна сопротивления. Мне хотелось повидать все эти места – может, с Дэйзи или одной, но почему-то я вовсе не желала осматривать их вместе с ними или даже с одним Ником.
– Извини, – легко отказалась я, – мне надо остаться с тетушкой Джастиной. После недавних неприятностей я взяла на себя часть ее обязанностей.
– О, дорогая, ни в коем случае! Что же будет, если Ник встретит где-нибудь в шанхайском порту какую-нибудь миленькую китайскую куколку и она вскружит ему голову?
– Ну, я бы сказала так: если он не видит разницы между нами, пусть ей и достается.
– Не сердись, Джордан, ты ведь знаешь, я не выношу, когда ты сердишься. Давай лучше поступим вот как. Я буду присылать тебе билеты, куда бы мы ни отправились, – особые билеты, которые приведут тебя куда надо, независимо от точки отправления.
– Билеты «Чайка»? – удивленно уточнила я. Эти билеты, суть которых заключалась не в магии, а в деньгах, предлагала невероятно престижная туристическая компания Пола Райта. Их каемка из настоящего золота была заряжена таким количеством чар, которое полностью исключало возможность подделки, и, где бы вы ни находились – на улице большого города, в коровнике, на болоте или в замке, – стоило только принести свою «Чайку» в какую-нибудь билетную кассу, как она доставляла вас