Среди школьников, читающих листовки, смятение, шопот. Кое-кто из них не скрывает своего удовольствия.
Вальтер, бледный, как бы безучастно, но внимательно следит за Кузьминым и Куртом.
Кузьмин с листовкой в руках подходит к Курту и директору.
К у з ь м и н (спокойно). Предоставьте мне слово!
Журналисты впиваются в текст листовки, перешептываются, пожимают плечами, не могут скрыть удовольствия.
К у р т (выходя к кафедре). Внимание, дети! Слово приветствия предоставляется советскому коменданту нашего города. Благодаря его заботам наша школа восстановлена, и вы можете теперь снова учиться.
Наступает тишина.
Кузьмин поднимается на кафедру с фашистской листовкой а руках.
К у з ь м и н. Дети! Вы нашли у себя на столах вот это фашистское воззвание. Здесь написано (читает): «Немецкие дети! Битва в Тевтобургском лесу продолжается! Бойкотируйте новых учителей, рвите красные учебники, ждите ударов барабана…»
Курт еле сдерживает свое волнение.
Вальтер закусил губу.
Учителя удивленно раскрыли рты.
Лица школьников полны напряжения.
К у з ь м и н (продолжает читать листовку). «…Зигфрид победит дракона. Помните — вы надежда Германии. Долг и честь!»
Томительная пауза.
К у з ь м и н (горячо). Да. Вы — надежда Германии, но только не старой, фашистской, разбойничьей Германии. Вы — надежда новой Германии, миролюбивой и демократической. Долг и честь каждого немецкого школьника помогать строить эту новую Германию. Долг и честь каждого — уничтожить это фашистское воззвание своими руками… (пристально смотрит в сторону учителей) так, как это делают ваши учителя…
Под его взглядом учителя начинают рвать фашистские листовки.
К у з ь м и н. …как это делают наши американские гости.
Американские журналисты нехотя рвут листовки.
Джанет Шервуд, разрывая листовку, с восхищением смотрит на Кузьмина.
К у з ь м и н (разрывая листовку). …как это делаю я!
Школьники начинают рвать листовки.
Вальтер, кусая губы и сдерживая слезы, машинально рвет листовку.
На горизонте рушатся взрываемые здания военных заводов.
Немцы, работающие на разборке заводов, наблюдают за взрывами.
На развалинах лозунг: «Включайтесь в воскресники!»
Ш у л ь ц. Спокойно, господа! Это взрывают артиллерийский завод. Не отвлекайтесь от работы!
Начинает отбрасывать камни.
На участке, где укреплен лозунг «Все принимают участие в добровольном труде», работают двое: Шметау и какой-то оборванный старик.
Старик, отбросив камень, хватается за поясницу и, болезненно вздохнув, садится на камни рядом с расположившимся только что на отдых Шметау.
Шметау брезгливо отодвигается.
Старик — это мнимый Краус. Убедившись, что кругом никого нет, он обращается к Шметау:
К р а у с. Господин Шметау!
Шметау удивленно смотрит на Крауса.
Ш м е т а у. С кем имею честь?
К р а у с. Не узнаете?
Ш м е т а у (вглядевшись). Господин Шранк!
Ш р а н к. Тише, моя фамилия Краус!
Ш м е т а у. Вас просто узнать нельзя!
Шранк (задыхаясь от кашля). Я этого добиваюсь, я — Хельмут Краус! Политический заключенный, сидел в тюрьме. Красная Армия освободила меня вместе с антифашистами…
Ш м е т а у (запоминая ответы Шранка). Где вы сидели?
Шранк вынимает потрепанную бумажку из кармана пальто и передает Шметау.
Шранк. Вот документы. В концлагере Альтенштадта.
Ш м е т а у (разглядывая бумажку). За что вас преследовали?
Ш р а н к. За критику фашизма. Я пытался с ними бороться… (Кашляет.)
Ш м е т а у. Не волнуйтесь, все уже прошло. Я так счастлив, что вы живы. Мне теперь будет легче. Есть какие-нибудь указания?
Ш р а н к. Сделайте все, чтобы сорвать демонтаж русскими оптического завода, не допускайте, чтобы его взорвали.
Ш м е т а у. Простите, вы — один или у нас есть связи?
Шранк и Шметау. Мимо проходят работающие на воскреснике.
Ш р а н к. Моей дочери посчастливилось убежать от нацистов в Америку…
Ш м е т а у (наклонившись к Шранку). Как ее зовут?
Ш р а н к. Этого я еще не знаю…
Кузьмин и американские гости спускаются по каменным ступеням набережной к стоящему у пристани катеру Кузьмина.
К у з ь м и н. Прошу!
Группа гостей входит на палубу катера.
Катер медленно идет по Эльбе.
С берега доносится хор мужских голосов, поющих песню. Палуба катера. Кузьмин и Шервуд выходят из двери каюты. Слышны смех и звон посуды.
На палубе тихо, слышен далекий хор мужских голосов:
Повидали мы дальние страны,
Но в разлуке нам снятся всегда
Наши реки, березы, поляны
И под красной звездой города.
Ш е р в у д (слушая песню). Какая таинственная и сильная мелодия! О чем они поют?
К у з ь м и н. Они воевали несколько лет… У каждого из них на родине остался дом, любимая работа… семья… мать…
Ш е р в у д (дрогнувшим голосом). Отец…
К у з ь м и н. Что с вами?
Ш е р в у д. Я потеряла отца в эту войну. Двенадцать лет назад мне посчастливилось спастись от нацистов и бежать в Америку… Я — бывшая немка. Но мой отец остался в этом аду. Он, наверное, погиб… (На глазах у нее слезы.) Шесть лет я не получала от него писем. С его политическими убеждениями он не мог молчать…
К у з ь м и н. Где он жил?
Ш е р в у д. Здесь, в Альтенштадте, на вашем берегу.
К у з ь м и н. Может быть, он жив. Как его фамилия?
Ш е р в у д. Краус, Хельмут Краус.
К у з ь м и н. Где-то я слышал эту фамилию.
Ш е р в у д. Что вы говорите?
К у з ь м и н. Успокойтесь, разумеется, мы поможем вам.
Появляется Хилл с бокалом в руках. Шервуд отходит.
X и л л. Никита Иванович, не заглянуть ли нам в нашу курилку?
К у з ь м и н. Всегда рад.
X и л л. Никита Иванович, я давно хотел поговорить с вами. Вы здесь развернули дьявольскую работу, восстанавливаете все школы, печатаете новые учебники. На кой вам чорт все это нужно? Да неужели вас в самом деле интересуют немцы и их судьба?
К у з ь м и н. Да! Меня в самом деле интересуют немцы и их судьба.
X и л л. Хм, а мне лично на них наплевать. Ведь вам же приходится чертовски много работать! Когда же вы будете отдыхать? Ведь жизнь уходит, когда же вы будете жить?
К у з ь м и н. Видите ли, Джемс, это все зависит от того, как понимать слово «жить»!
X и л л (смеясь). Ха-ха, Никита Иванович, вы меня начинаете агитировать.
Оба оглядываются на крики и голоса журналистов.
Хилл, смеясь, поднимается.
Американские гости с шумом выходят из дверей кабины… Шервуд подходит к Кузьмину.
Ш е р в у д (с грустным выражением лица). Ах! Господин майор! Вы вселили надежду в мою душу: я всю жизнь буду вашим другом. Я не забуду вашей доброты, вашего участия. (Протягивает Кузьмину бутон розы.) Примите этот подарок в знак уважения, благодарности и любви.
Шервуд передает Кузьмину розу и сходит на берег.
Стихает песня.
Сад у дома Дитриха.
Кузьмин, взяв Вальтера под руку, подводит его к садовой скамейке.
К у з ь м и н. Скажи мне, Вальтер, кроме тех стихов, которые ты читал на открытии школы, ты еще знаешь какие-нибудь? Про птиц, про природу (Кузьмин берет из вазочки розу), про цветы ?
Играет с котенком, дразня его розой.
Вальтер напряженно припоминает.
В а л ь т е р. Про цветы? Слушаюсь, господин майор!
Если ты настоящий солдат,
Если ты со смертью на ты,
Улыбнись, проходя сквозь ад,
Сапогом растопчи цветы!
К у з ь м и н. Спасибо, Вальтер. Но есть ведь и совсем другие стихи на свете. Хочешь, я тебе прочту:
В красавицу розу влюблен мотылек,
Он долго кружит над цветком,
А жаркое солнце его самого
Ласкает влюбленным лучом.
Во время чтения Кузьмина в глубине сада появляется Дитрих. Он внимательно слушает.
В а л ь т е р. Кто написал эти стихи?
К у з ь м и н. Гейне. Был такой немецкий поэт Генрих Гейне.
В а л ь т е р. В первый раз слышу, господин майор.
Дитрих задумчиво уходит во флигель.
Комната во флигеле. Сидят Эрнст Шметау и Эльза. Входит Дитрих.
Э л ь з а. Что с тобой, папа?
Д и т р и х. Ничего. Просто я не совсем понимаю его.
Э л ь з а. Кого?
Д и т р и х. Господина майора… Только что он читал Вальтеру стихи… Гейне «В красавицу розу влюблен мотылек».
Дитрих, Эльза и Шметау.
Ш м е т а у. А вы начинаете влюбляться в русских, папа!
Д и т р и х. Не говори глупостей! Я пытаюсь их понять.
Ш м е т а у. Когда начнется война, американцы повесят вас на первой сосне! Если бы вы отдали американцам ваши патенты оптики, они бы поставили вам золотой памятник при жизни… Но вы собираетесь передать их русским.
Д и т р и х. Я всегда, Эрнст, считал, что у тебя в мозгу максимум две извилины…
Ш м е т а у. Вы выслуживаетесь перед русскими…
Д и т р и х. Негодяй!
Ударяет Шметау по лицу.
Эльза испуганно закрывает окна и двери, чтобы шум ссоры не был услышан Кузьминым.
В саду Кузьмин и Вальтер на скамейке.
К у з ь м и н (продолжая беседу). Поговорим, Вальтер, как мужчина с мужчиной. Ведь ты уже не маленький. (Вынимает из кармана фашистскую листовку.) Откуда появилась в школе эта гадость?
Вальтер молчит, затем отвечает смущенно:
— Я вам не скажу.
К у з ь м и н. Это твое дело, как хочешь!
Подходит взволнованный Дитрих.
Д и т р и х (подойдя к Кузьмину). Господин комендант, я хочу вам сказать… Я согласен быть бургомистром.
Плакат с портретом Дитриха. Надпись над портретом: «Голосуйте за кандидата на пост бургомистра города Альтенштадта от социалистической и коммунистической партий и христианского союза».