Оно бьет их в спину, талдычит одно и то же, будто пытается заставить понять, как важно любить. И у него это получается. Что ответить, если твой язык бесполезен? Что сказать, когда голос твой не будет услышан?
«Только дела имеют значения» — подумал Михаил. Слова пришли сами собой, будто воспоминания из далекого прошлого. А с ними вернулись и те, кого он любил когда-то. Любит по-прежнему. Мать, отец, дочь. Их образы так ярко стояли перед глазами. Они все были рядом с ним. Живые, настоящие. Сомнения развеялись разом. Конечно, его чувства и тогда и теперь настоящие.
Движение рукой, будто отмахнулся от мухи. Образы послушались.
Он уселся в кресло, запустил на панели громкую связь и отчеканил в микрофон:
— Всем собраться в комнате отдыха через полчаса. Это касается каждого.
Его собственный голос, неузнаваемый, такой чужой пронесся по отсеку.
Все решиться очень скоро. Оно получит их ответ.
В комнате отдыха тесно. Сидит только Алексей, четыре других кресла пустуют. Люди жмутся к стенам искусственного дерева, тяжело дышат, смотрят друг на друга влажными глазами. Молчат.
Михаил входит. Алиса поворачивает голову, смотрит на него выжидающе. Никто не решается спросить для чего командир собрал их. Но в их глазах он читает понимание. Они ждали этого уже давно, но им было страшно, страшно и ему.
Пять минут он разглядывает их лица, молясь, чтобы хоть один высказался, взял слово, чтобы остановить… хотя бы немного притормозить грядущее, но они молчат, для их ответа, уже не нужен язык.
Только дела имеют значение.
Легкая вибрация в спине. Они все чувствуют её. Он знает это, ощущает, как они, видит, как они, и хочет плакать, до того близок ему каждый из них. Он смотрит на Алису и представляет, что мог бы потерять её, что она могла умереть, как его дочь. И в лице девушки он видит свою кроху и слезы текут по щекам.
Он зачем-то пытается вспомнить день её смерти, но ничего не выходит, в голове только радостные мгновения. Прогулки вместе по их крохотному участку, озеро в парке, катание на лодке, звонкий голос, просящий папку раскачать её на качелях как можно сильнее.
Он смотрит на Алексея и слышит его голос, но тот даже не открывает рта.
«Связь с землей потеряна. Мы уже не сможем вернуться. Мы пробыли здесь слишком долго».
Он смотрит на Джессику:
«Я не хочу возвращаться».
Переводит взгляд на Сэма:
«Ты мой лучший друг».
Обводит всех взглядом.
«Это то, ради чего мы здесь».
«Это и есть смысл нашей жизни».
«Не покидайте меня», — отвечает им Михаил.
Алиса подходит к нему. Целует его сначала нежно, затем все яростнее. Она стаскивает с него комбинезон, расстегивает свой. Вибрации усиливаются, все мысли уходят. Изредка открывая глаза, Михаил видит, что остальные заняты тем же. Видит их такую разную наготу и снова смыкает веки.
Слышится звон, за ним удар. Он снова открывает глаза и видит, что стеклянный стол разбит. Алексей склонился над лежащей на полу Юлией. Рядом разбитый планшет, экран которого заляпан кровью и истерически мигает, показывая искаженную картинку человеческого позвоночника. Осколком стекла Алексей вспарывает девушке живот, запускает руки в горячее нутро, все глубже и глубже, будто старается втиснуться в худенькое тело целиком. Он вбирает в себя сладкий запах крови. Михаил чувствует все то, что чувствует его друг, затем приходит боль, тупая, чужеродная, она где-то на задворках сознания, её затмевает любовь, всепоглощающая страсть, желание слиться в одно со всеми.
Он отрывается от губ Алиса и видит, что её рука копошится в нем. Кровь капает на пол. Стекает по коже Алисы, по её руке, животу, огибает пупок, словно обладает разумом и теряется в лобковых волосах. Они впитывают его кровь, насыщают девушку им самим. Голова идет кругом, он падает на колени, и кто-то вкладывает ему в руку осколок, режущий ладонь. Но боли уже нет.
Подняв голову, Михаил видит лишь мельтешение голых, покрытых кровью тел, слышит тихие стоны, признания в любви на трех языках, хруст ломающихся костей, хлюпанье и вздохи. Кто-то вонзает что-то острое ему в спину, следующий удар приходится в плечо, почти теряя сознание, он успевает среди мельтешащих тел увидеть залитую кровью картину на стене. Тревога ушла. Ситуация разрешилась.
— Я люблю тебя, — шепчет он на ухо девушке. Но это уже не Алиса, теперь перед ним кто-то другой.
Собрав последние силы, он вонзает осколок в её живот и запускает пальцы в горячее. Затем приходит сладкая тьма.
Черная бездна замолкает, наблюдая за самым большим актом любви в истории вселенной.
СубстратИван Шварц
Из восстановленных личных записей инженера отдела гео-разведки, подразделение SDC-BP, компания Union Space Discovery.
Сегодня мы вылетаем на «Литу». В группе порядка десяти сотрудников SDC, из них пятеро — сотрудники отдела гео-разведки, трое — из отдела внутренней безопасности и двое сметчиков. Со мной также летит мой питомец — пес Бесник.
Цель командировки: плановые геодезические работы на полигоне, а также наладка и испытания экспериментального био-реакционного оборудования, которое мы везем с собой.
Наш полет относится к средне-долгим по классификации USD-TC, время в пути составляет порядка девяти земных месяцев. Транспорт — роботизированный пассажирский корабль типа «Noah», в версии для доставки живого груза в состоянии криосна.
На данный момент мы находимся в накопителе, до посадки остается несколько минут. Пользуясь случаем, хочу подробнее описать то, на чем мы летим. В инженерной основе пассажирских кораблей «Noah» заложен тот же принцип, что и в крупных станциях, типа «Литы». Он заключается в том, что корабль, по сути, состоит из двух цилиндров — внутреннего и внешнего — способных вращаться в противоположных направлениях. Внешний цилиндр выполняет роль обшивки, внутренний — емкости для энергоблока, а также источника равномерной силы тяжести, порождаемой взаимным вращением цилиндров. Планетарный взлет «Noah» производится вертикально, с помощью ракеты-носителя, пассажиры при этом помещаются в криокапсулах в положении «стоя». После отделения от носителя, происходит запуск двигателей корабля и системы вращательного контура, вследствие чего появляется сила тяжести, направленная ортогонально оси вращения внутреннего цилиндра, а пассажиры, без изменения ориентации капсул, перемещаются в положение «лежа». Интересно, что корабль полностью автоматизирован и не требует наличия на борту какого-либо служебного экипажа.
Загорелось табло на посадку. До встречи через девять месяцев.
Произошло массовое пробуждение, по неизвестной причине система криосна отключилась, капсулы при этом остались в закрытом состоянии. Тем не менее, благодаря хрупкости внешних стен капсул, нам удалось выбраться собственными силами.
Стыковочные сигналы отсутствуют, изображения с бортовых камер нет. Вполне возможно, что мы рядом с «Литой», но случился какой-то сбой в системе автоматической стыковки.
Очень сильно болит голова, видимо из-за резкого пробуждения. Слегка нарушена моторика. Судя по поведению Бесника, с ним происходит тоже самое — бедный пес никак не может прийти в себя, лапы дрожат и подкашиваются. Инженеры-техники в данный момент работают с терминалом на панели управления, вскоре сможем выяснить, где мы и что случилось.
Инженеры вернулись с новостями. К сожалению, неутешительными. Бортовые системы корабля работают исправно, но программа управления не выходит из режима автоматизированной доставки груза. Иными словами, корабль «думает», что мы все еще пребываем в криосне и вывести его из этого состояния пока не удается. Мы даже не можем воспользоваться модулем связи для передачи бедственного сигнала. До «Литы», если верить таймеру, еще порядка четырех месяцев полета, двигатели работают в штатном режиме.
Кроме того, создается впечатление, что данный тип «Noah» не оборудован удобствами для пассажиров вне капсул. Тем не менее, все мы солидарны во мнении, что на корабле, перевозящем живых людей, в любом случае должен быть аварийный рацион и запас воды. Один из безопасников — Альберт — предлагает осмотреть отсеки в поисках пищи. Хочется как можно скорее приступить к поискам, поскольку после криосна очень хочется пить. Пойду найду кого-нибудь в пару к нам с Бесником.
Осмотр корабля подтвердил мои самые негативные прогнозы: он совершенно не предназначен для перевозки бодрствующих существ. Совершенно! Здесь вообще ничего нет — ни контура канализации, ни водопровода, ни медпункта! Самое главное, здесь нет аварийного рациона. Говоря проще, у нас нет еды — вообще нет. Не представляю, что делать. Слава богу, среди перевозимой химии есть запасы дистиллированной воды.
Люди заметно волнуются. И я волнуюсь. Как мы протянем почти четыре месяца? Вся надежда на то, что удастся перевести корабль в ручной режим, связаться с «Литой» и запросить помощь.
Не понимаю, неужели нет какого-то автоматического маячка, который уже должен был передать во внешний мир то, что с нами случилось? Я просто не понимаю…
Беснику нехорошо после сна, мне не нравится, как он дышит. С хрипами.
Я отслеживаю время по часам, вшитым в кожаный корешок. Моя привычка не расставаться с дневником в данном случае пришлась очень кстати: после того, как мы не нашли еду, несколько человек попытались достать из камеры хранения личные вещи, но у них ничего не получилось, камера заблокирована из-за режима криосна.
Мы разобрали стенки капсул, чтобы использовать их в качестве постелей.