К чему безумствую, в мученьях изнывая?
Что имя, сан ее и гордость родовая –
Позор нарядный мой, блестящий плен? О нет!
Поверьте, милая, я не настолько сед,
Чтоб сердцу не могла вас заменить другая
Амур вам подтвердит, Амур не может лгать
Не так прекрасны вы, чтоб чувство отвергать!
Как не ценить любви? Я, право, негодую!
Ведь я уж никогда не стану молодым,
Любите же меня таким, как есть, – седым,
И буду вас любить, хотя б совсем седую
* * *
Ты помнишь, милая, как ты в окно глядела
На гаснущий Монмартр, на темный дол кругом
И молвила «Поля, пустынный сельский дом, –
Для них покинуть Двор – нет сладостней удела!
Когда б я чувствами повелевать умела,
Я дни наполнила 6 живительным трудом,
Амура прогнала б, молитвой и постом
Смиряя жар любви, не знающий предела»
Я отвечал тогда «Погасшим не зови
Незримый пламень тот, что под золой таится
И старцам праведным знаком огонь в крови
Как во дворцах, Амур в монастырях гнездится
Могучий царь богов, великий бог любви,
Молитвы гонит он и над постом глумится»
* * *
Оставь страну рабов, державу фараонов,
Приди на Иордан, на берег чистых вод,
Покинь цирцей, сирен и фавнов хоровод,
На тихий дом смени тлетворный вихрь салонов
Собою правь сама, не знай чужих законов,
Мгновеньем насладись, – ведь молодость не ждет!
За днем веселия печали день придет,
И заблестит зима, твой лоб снегами тронув
Ужель не видишь ты, как лицемерен Двор?
Он золотом одел Донос и Наговор,
Унизил Правду он и сделал Ложь великой
На что нам лесть вельмож и милость короля?
В страну богов и нимф – беги в леса, в поля,
Орфеем буду я, ты будешь Эвридикой.
* * *
Чтобы цвести в веках той дружбе совершенной –
Любви, что к юной вам питал Ронсар седой,
Чей разум потрясен был вашей красотой,
Чей был свободный дух покорен вам, надменной,
Чтобы из рода в род и до конца вселенной
Запомнил мир, что вы повелевали мной,
Что кровь и жизнь моя служили вам одной,
Я ныне приношу вам этот лавр нетленный
Пребудет сотни лет листва его ярка, –
Все добродетели воспев в одной Елене,
Поэта верного всесильная рука
Вас сохранит живой для тысяч поколений
Вам, как Лауре, жить и восхищать века,
Покуда чтут сердца живущий в слове гений
* * *
Чтоб источал ручей тебе хвалу живую,
Мной врезанную вклен, – да к небу возрастет!
Призвав на пир богов, разлив вино и мед,
Прекрасный мой ручей Елене я дарую.
Пастух, не приводи отары в сень лесную
Мутить его струю! Пускай у этих вод
Над сотнями цветов шумит зеленый свод, –
Елены именем ручей я именую!
Здесь путник отдохнет в прохладной тишине,
Мечтая, вспомнит он, быть может, обо мне,
И будет им опять хвала Елене спета.
Он сам полюбит здесь, как я в былые лета,
И, жадно ртом припав к живительной волне,
Почувствует огонь, питающий поэта.
* * *
Когда хочу хоть раз любовь изведать снова,
Красотка мне кричит: «Да ведь тебе сто лет!
Опомнись, друг, ты стал уродлив, слаб и сед,
А корчишь из себя красавца молодого.
Ты можешь только ржать, на что тебе любовь?
Ты бледен, как мертвец, твой век уже измерен,
Хоть прелести мои тебе волнуют кровь,
Но ты не жеребец, ты шелудивый мерин.
Взглянул бы в зеркало: ну право, что за вид!
К чему скрывать года, тебя твой возраст выдал:
Зубов и следу нет, а глаз полузакрыт,
И черен ты лицом, как закопченный идол».
Я отвечаю так: не все ли мне равно,
Слезится ли мой глаз, гожусь ли я на племя,
И черен волос мой иль поседел давно, –
А в зеркало глядеть мне вовсе уж не время.
Но так как скоро мне в земле придется гнить
И в Тартар горестный отправиться, пожалуй,
Пока я жить хочу, а значит, и любить,
Тем более что срок остался очень малый.
Гимн Франции
Извечно Грецию венчает грек хвалой,
Испанец храбрый горд испанскою землей,
Влюблен в Италию феррарец сладкогласный,
Но я, француз, пою о Франции прекрасной.
Для изобилия природой создана,
Все вожделенное сынам дает она.
В ее таилищах разнообразны руды,
Там золота найдешь нетронутые груды,
Металлов залежи, железо, серебро, –
Не счесть земли моей сокрытое добро
Один металл идет на памятник герою,
Другой становится изогнутой трубою
Иль, обращенный в меч, когда настанет срок,
Надменному врагу преподает урок
Пройди по городам лучом светил небесных
Сияют нам глаза француженок прелестных
В, них слава Франции моей воплощена!
Там – царственной руки сверкнет нам белизна,
Там – гордый мрамор плеч, кудрями обрамленных,
Там грудь мелькнет – кумир поэтов и влюбленных
А красота ручьев, источников, озер,
Дубы, шумящие на склонах темных гор,
Два моря, что хранят, как два могучих брата,
Родную Францию с полудня и с заката!
И вы, ушедшие в зеленые леса,
Сатиры, фавны, Пан – пугливых нимф гроза,
И вы, рожденные для неги и прохлады,
Подруги светлых вод, причудницы наяды, –
Поэт, я отдаю вам сердца нежный пыл
О, трижды счастлив тот, кто с вами дружен был,
Кто жадной скупости душой не предавался,
Кто блеска почестей пустых не добивался,
Но, книги полюбив, как лучший дар богов,
Мечтал, когда умрет, воскреснуть для веков
А наши города, в которых мощь искусства
Воспитывает ум и восхищает чувства
И где безделие, ленивой скуки друг,
Не может усыпить ревнителя наук!
То мраморный дворец твои пленяет взоры,
То уходящие в лазурный свод соборы,
Где мудрый каменщик свой претворил устав,
В бесформенной скале их зорко угадав
Все подчиняется руке искусства властной!
Я мог бы долго петь о Франции прекрасной
Двумя Палладами любимая страна,
Рождает каждый век избранников она,
Средь них ученые, художники, поэты,
Чьи кудри лаврами нетленными одеты,
Вожди, чьей доблести бессмертье суждено
Роланд и Шарлемань, Лотрек, Байард, Рено
И ныне, первый бард, чьей рифмою свободной
Прославлен жребий твой на лире благородной,
Слагаю новый гимн я в честь родной земли,
Где равно счастливы народ и короли
Амадису Жамену
Три времени, Жамен, даны нам от рожденья
Мы в прошлом, нынешнем и в будущем живем
День будущий, – увы' – что знаешь ты о нем?
В догадках не блуждай, оставь предрассужденья
Дней прошлых не зови – ушли, как сновиденья,
И мы умчавшихся вовеки не вернем
Ты можешь обладать лишь настоящим днем,
Ты слабый властелин лишь одного мгновенья
Итак, Жамен, лови, лови наставший день!
Он быстро промелькнет, неуловим как тень,
Зови друзей на пир, чтоб кубки зазвучали!
Один лишь раз, мой друг, сегодня нам дано,
Так будем петь любовь, веселье и вино,
Чтоб отогнать войну, и время, и печали,
Принцу Франциску, входящему в дом поэта
Убранством золотым мои не блещут стены,
Ни в мрамор, ни в порфир мой дом не облечен,
Богатой росписью не восхищает он,
Не привлекают взор картины, гобелены
Но зодчий Амфион в нем дар явил отменный
Не умолкает здесь певучей лиры звон,
Здесь бог единственный, как в Дельфах, Аполлон,
И царствуют одни прекрасные Камены
Любите, милый принц, простых сердец язык,
Лишь преданность друзей – сокровище владык,
Оно прекраснее, чем все богатства мира
Величие души, закон и правый суд –
Все добродетели – в глуши лесов живут.
Но редко им сродни роскошная порфира!
Реке Луар
Ответь мне, злой Луар (ты должен отплатить
Признанием вины за все мои хваленья'),
Решив перевернуть мой челн среди теченья,
Ты попросту меня задумал погубить!
Когда бы невзначай пришлось мне посвятить
Любой из лучших рек строфу стихотворенья,
Ну разве Нил и Ганг, – какие в том сомненья?
Дунай иль Рейн меня хотели б утопить?
Но я любил тебя, я пел тебя, коварный,
Не знал я, что вода – сосед неблагодарный,
Что так славолюбив негодный злой Луар
Признайся, на меня взъярился ты недаром
Хотел ты перестать отныне быть Луаром,
Чтоб зваться впредь рекой, где утонул Ронсар
Кардиналу Шарлю Лорренскому
Во мне, о монсеньер, уж нет былого пыла,
Я не пою любви, скудеет кровь моя,
Душою не влекусь к утехам бытия,
И старость близится, бесплодна и уныла
Я к Фебу охладел, Венера мне постыла,
И страсти эллинской – таить не стану я –
Иссякла радостно кипевшая струя, –
Так пеной шумною вина уходит сила
Я точно старый конь предчувствуя конец,
Он силится стяжать хозяину венец,
На бодрый зов трубы стремится в гущу боя,
Мгновенья первые летит во весь опор,
А там слабеет вдруг, догнать не может строя
И всаднику дарит не лавры, а позор.
* * *
Когда лихой боец, предчувствующий старость,
Мечом изведавший мечей враждебных ярость,
Не раз проливший кровь, изрубленный в бою
За веру, короля и родину свою,
Увидит, что монарх, признательный когда-то,
В дни мирные забыл отважного солдата, –
Безмерно раздражен обидою такой,
Он в свой пустынный дом уходит на покой
И, грустно думая, что обойден наградой,
Исполнен горечью, и гневом, и досадой,