Наказан будет тот, кто лишь в судьбу
Да в случай верит разумом кичливым, –
Есть в опыте опасности зерно.
Бог не простит упрямому рабу,
Но то, что он считает справедливым,
Для нас несправедливо и темно.
* * *
Любовь, ошибки и враждебный рок –
Все на меня обрушилось жестоко.
Но даже без ошибок и без рока
Любить и не погибнуть я б не мог.
Все минуло. Но в сердце гнев залег
И боль о том, что ныне так далеко.
И понял я, состарившись до срока,
Что создан лишь для горя и тревог.
Я заблуждался, вечной полон смуты,
И мне Судьба за глупые мечты
Преподала тяжелые уроки.
Любовь считал я прихотью минуты.
О, как развеять скуку пустоты!
И чем насытить мести дух жестокий!
* * *
Когда Носитель высшей красоты,
Покинув небо, в плоть вошел людскую,
Он всех людей, природу их земную,
Возвысил тем до высшей высоты.
Господь – алкал он высшей нищеты,
Любовь принес он в суетность мирскую
И, вретищем окутав плоть нагую,
Забыл о небе для земной тщеты.
Как? В бедности нисходит к нам господь?
И кто явился в нищенском обличье,
Тот перед ним достойней, благородней?
Да, в яслях бедность облачилась в плоть,
И бедным быть – столь явное отличье,
Что чем бедней ты, тем богоугодней.
* * *
Дожди с небес, потоки с гор мутят
Речную глубь. В волнах не стало брода,
В лесах не стало лиственного свода,
Лишь ветры оголтелые свистят.
Сменил весну и лето зимний хлад,
Все унеслось в круговращенье года,
И Рок забыл, жива ль еще природа,
Гармония ли в мире иль разлад.
Но Время точно свой блюдет порядок.
А мир... а в мире столько неполадок,
Как будто нас отверг Всевышний сам.
Все ясное, обычное, простое,
Все спуталось, и рухнули устои.
А жизни нет. Жизнь только снится нам.
* * *
О вы, кто внемлет жалобам, звенящим
В моих стихах, которые сложил
Я в те года, когда я молод был,
Когда я был живым и настоящим, –
В них то, что я вверял зеленым чащам,
Когда мечтал, и верил, и любил,
А та беда, которой я молил,
Меня печалям обрекла щемящим.
Я только притчей во языцех стал,
Как это чувство ни было велико,
И сам теперь собою пристыжен.
Так пусть пример, который вам я дал,
Покажет всем, от мала до велика,
Что слава мира – мимолетный сон.
* * *
Когда улыбкой, звуком нежных слов
Мой слух, мой взор, все чувства увлекая,
Вы мысль мою, мой разум, дорогая,
Возносите к обители богов,
Освобожден от всех земных оков,
Людских богатств ничтожность презирая,
Я здесь дышу благоуханьем рая,
Я вдруг рассудок потерять готов.
Не оскорблю вас жалкими хвалами.
Кто видел вас, кто восхищался вами,
Тот понял всю безмерность красоты.
Он согласиться вынужден без спора,
Что сотворить вас мог лишь тот, сеньора,
Кто создал небо, звезды и цветы.
* * *
Верните все, в чем ваше торжество:
Румянец – розе, белизну – лилее,
Светилам, обходящим эмпиреи, –
Палящий пламень взора своего.
Верните голос, дивный звук его,
Сирене – той, что пела всех нежнее.
Ограбленной верните Эвриклее
Осанки, плеч и стана волшебство.
Диане – холод, гордость и бесстрастность,
Минерве – речь, ума и сердца ясность,
Венере – чары красоты ее.
Верните все, что вам дано судьбою,
И оставайтесь лишь самой собою,
Вы, божество бездушное мое.
* * *
Туманный очерк синеватых гор,
Зеленых рощ каштановых прохлада,
Ручья журчанье, рокот водопада,
Закатных тучек розовый узор,
Морская ширь, чужой земли простор,
Бредущее в свою деревню стадо, –
Казалось бы, душа должна быть рада,
Все тешит слух, все восхищает взор.
Но нет тебя – и радость невозможна.
Хоть небеса невыразимо сини,
Природа бесконечно хороша,
Мне без тебя и пусто и тревожно,
Сержусь на все, блуждаю, как в пустыне,
И грустью переполнена душа.
* * *
Как птица утром, пробудясь от сна,
К весне и жизни полная доверья,
То чистит клюв, то отряхает перья,
Поет и скачет, воздухом пьяна, –
Но человек – ему ведь кровь нужна! –
Подкрался, хитрый, полный лицемерья,
Стреляет – и сквозь темные преддверья
Комочком жалким в Орк летит она, –
Не так ли я обманут был судьбою?
Я жил счастливый, я не знал печали,
Не знал, что гибель мне готовит рок,
Но час настал, я встретился с тобою,
Твои глаза прибежище мне дали,
И в них слепой настиг меня стрелок.
* * *
Мучительно за годом год идет,
А дней уже осталось так немного.
Но чем их меньше, тем длинней дорога,
Тем больше в сердце горестных забот.
Мой дар слабеет, и который год
Не знает радость моего порога.
И только опыт, все измерив строго,
Порой обман грозящий узнает.
Гонюсь за счастьем – вот оно! попалось!
Увы! рванулось и опять умчалось.
Я падаю, встаю, пропал и след...
Бегу опять, зову, – оно далеко.
Вперяю вдаль отчаянное око...
Но счастье скрылось, и надежды нет.
* * *
Деревня! Для изведавших крушенье
В житейском море ты надежный плот,
Убежище от бурных непогод,
Приют любви и в горе – утешенье.
И если нет ошибки в утвержденье,
Что смена мест меняет жизни ход,
Во мне пусть мир твой суетность убьет,
И я благословлю уединенье.
Здесь радует меня осенний плод,
Я наслаждаюсь шумом светлых вод,
Мне день приносит мир, а вечер – сладость.
Влюбленному внимаю соловью
И хороню тоску и скорбь мою,
Как хоронил в былое время радость.
* * *
Итак, Судьбы узнал я благодать!
Лежу в пыли, и мне уж не подняться.
Все изменилось, так чему ж меняться?
Все потерял я, что еще терять?
Расстался с лучшим – значит, с худшим ладь.
Жить прожитым я буду впредь пытаться.
Но в мире зла, где злу и не дивятся,
На что и жить, чего от жизни ждать?
Пускай же смерть приходит, торжествуя.
Надежды нет, желаний больше нет.
Так злом за зло! Хоть сердцу легче будет.
Ведь от добра уже добра не жду я,
Но средство есть от этих зол и бед,
И за него пусть мир меня не судит.
* * *
Подряд мои надежды разбивая,
Свое всевластье доказал мне рок.
О страшном дне, когда мой день поблек,
Мне только память говорит живая.
И вот гляжу на все, подозревая,
Что положил пределы счастью бог,
Чтоб мир не мнил и мне сказать не мог:
Ты ложь мою почел блаженством рая.
Но если рок убил, меня сломив,
Такую радость, что смертельной мукой
Становится о ней воспоминанье,
Я буду в горе тверд и терпелив, –
Пусть мучает судьба меня разлукой,
Но слабым не найдет меня страданье.
* * *
Весельем боя взор воспламенен,
В пыли доспех, на лбу зияет рана.
Так дух надменный дона Себастьяна
Спешит к реке, где мертвых ждет Харон.
Но кормчий хмур, и тень встречает он
Укором гневным: «Ты зачем так рано?
Не входит в мир загробного тумана,
Кто на земле лежит непогребен».
Ему герой: «Старик, заблудший в сквернах,
За грош ничьей ты не гнушался тени,
Вот мой медяк за скорлупу твою.
Пришел король – он весь в крови неверных,
А ты ему о чем – о погребенье?
Пекись о тех, кто умер не в бою!»
* * *
Ужасная судьба! Жестокий рок!
Зачем меня вы счастьем обольщали!
Мой каждый день вы розами венчали,
О, как я был от всех забот далек!
Но лишь затем узнать я счастье мог,
Чтоб горше мне казался вкус печали.
Все у меня вы сразу отобрали,
Двойное горе кинув мне в залог.
А лучше ль тем, кого ты невзлюбила,
О радость? Ты проносишься как сон.
И мы не знаем, вправду ли была ты.
Безрадостным один приют: могила!
Но беспощаден бытия закон,
И я не умер от такой утраты.
* * *
Когда, дымясь, вода воспламенится,
И станет свет подобен темноте,
И небеса исчезнут в высоте,
И выше звезд земля распространится,
Когда любовь рассудку подчинится,
И все и вся придет к одной черте,
Тогда, быть может, вашей красоте,
Остывший, перестану я молиться.
Но в мире все идет без перемен,
Каким возник, таким он остается,
Так нужно ль вам, чтобы мой жар угас?
Моя надежда, мой прекрасный плен,
Пускай душа погибнет иль спасется,
Но только взор пусть вечно видит вас.
* * *
Когда для всех ты хочешь быть мила
И каждому приятна в разговоре,
Чтоб видел каждый даже в беглом взоре,
Как много в сердце носишь ты тепла,
Ах, будь со мной бесчувственна и зла,
И радость я найду в твоем отпоре.
Уже мне будет облегченьем в горе,
Что все ж меня ты выделить могла.
Ведь если так добра ты с первым встречным,
То лишь того избранником сердечным
Ты назовешь, кто видел зло твое.
И мне едва ль шепнешь признанья слово,
Когда в груди хранишь черты другого, –
Любовь одна, нельзя делить ее.
* * *
Вы мчитесь, волны, мимо всех преград,