Орландо. Стыдись, Адам! Как быстро ты утратил мужество! Поживи еще немного! Подтянись, Адам! Подбодрись, Адам! Если в этом проклятом лесу водится дичь, пусть она лакомится мной, если ты не полакомишься ею. Не силы твои кончились, а воображение скончалось. Ради меня развеселись, Адам! Докажи, что ты любишь меня, прогони смерть подальше. Я возвращусь мигом. Если приду с пустыми руками, так и быть, разрешаю тебе умереть. Но если ты умрешь, не дождавшись меня, значит, ты ни во что не ставишь мои труды. Ну вот, ты и развеселился! Я тотчас вернусь. Только прежде я снесу тебя под какое-нибудь укрытие. Тут слишком сыро. Нет, Адам, ты не умрешь от голода, если только в Этой пустыне есть какая-нибудь живность. Не падай духом, мой добрый старик! (Уходит.)
Сцена 7
Другая часть леса. Накрытый стол. Входят старый герцог, Амьен, дворяне.
Старый герцог
Сдается мне, он зверем обернулся,
Его не сыщешь в облике людском.
Первый дворянин
Мой господин, он был недавно здесь.
Он слушал нашу песнь и улыбался.
Старый герцог
О, если он – ходячий диссонанс –
Внезапно оказался музыкальным,
Тогда и в пенье сфер не все согласно.
Пусть он придет, – найдите мне его.
Входит Жак.
Первый дворянин
Он нас решил от поисков избавить.
Старый герцог
Что с вами, сударь? Что за поведенье?
Друзья весь день найти ваш след не могут!
Вы веселы?
Жак
Я отыскал шута!
Шута! Шута в лесу! Шута в натуре!
О, жалкий мир! На солнце растянувшись,
Он грелся и вовсю честил фортуну.
Но так умно! – Шут! В колпаке дурацком!
«Здорово, шут!..» – сказал я. – «Стойте,
сударь, –
Ответил он, – пока не стану счастлив,
Меня шутом вы называть не вправе».
Он солнечные вытащил часы
И мудро молвил: «На часах уж девять.
По ним мы видим все движенье мира.
А через час они покажут десять.
Так с каждым часом к нам приходит зрелость,
И каждый час несет нам увяданье.
В том суть вещей». Когда я от шута
Такую философию услышал,
Я так захохотал, как будто в легких
Петух закукарекал. Вот так шут!
Я по его часам без перерыва
Час хохотал. О, многомудрый шут!
О, шут-философ! Истина в дурацком
Наряде, с шутовскою погремушкой!
Старый герцог
Откуда шут в лесу?
Жак
Достойный шут!
Он был придворным. По его словам,
Всем женщинам, когда они прекрасны
И молоды, известна эта мудрость.
В его мозгу, хоть он черствей и суше
Остатков пирога в дорожной сумке,
Есть несколько извилин, начиненных
Сужденьями, добытыми из жизни.
О, почему я не рожден шутом!
Завидую его дурацкой куртке.
Старый герцог
Ты можешь получить ее.
Жак
Клянусь вам,
Я буду счастлив. Лишь одно условье:
Забудьте думать, будто я умен.
Я должен быть свободным беспредельно,
Ни в чем не ограниченным, как ветер,
И дуть, куда хочу, – лишь с этим правом
Могу я стать воистину шутом.
Кого сильней ужалю – смейся громче!
Вы спросите: зачем? Но это ясно
И очевидно, как дорога в церковь.
Ведь тот, кто больно дураком ужален,
Проявит глупость, если выдаст боль.
И чем глупее дурака остроты,
Тем явственнее глупость мудреца.
Скорей же к делу: мой колпак дурацкий –
И предоставьте мне свободу слова!
Я исцелю больного мира плоть,
Пусть только примет он мои лекарства!
Старый герцог
Я знаю, что ты прописал бы миру!
Жак
А что же, герцог, если не добро?
Старый герцог
Карая грех, ты худший грех свершил бы.
Ты сам разврату в прошлом предавался
И плыл по воле чувственных страстей.
Теперь весь мир ты заразить хотел бы
Болячками и язвами своими,
Плодами той разнузданной свободы.
Жак
Как? Разве обличение тщеславья
Касается кого-то одного?
И разве гордость не бурлит, как море,
Пока не стихнет, силы исчерпав?
Какую разумел я среди женщин,
Сказав, что видел пурпур королевы
На недостойном теле? И какая
Воскликнет: «Это видел он меня!»,
Когда во всем подобна ей соседка?
Признает ли последний из людишек,
Что не в него свою стрелу пустил я?
О нет, он возомнит, что речь о нем, –
Всем видом подтвердит свою же глупость
Но почему? Чем я его обидел?
Ведь если прав я, значит, он не прав.
А если я не прав, мои упреки
Летят, как гуси дикие, чей крик
Не привлекает слуха. – Кто идёт?
Входит Орландо с обнаженным мечом.
Орландо
Не смейте есть!
Жак
А мы и не едим.
Орландо
Так отойдите, пусть наестся голод!
Жак
Откуда эта птица?
Старый герцог
Отвечай нам:
Тебе нужда внушила эту дерзость,
Или ко всем обычаям презренье
Заставило про вежливость забыть?
Орландо
Нет, голода язвительное жало
Во мне убило вежливость. Я в сердце
Страны рожден, и я обычай знаю.
Но прочь, сказал я, кто коснется пищи,
Пока я не насытился – умрет!
Жак
Ну, если вас нельзя призвать к рассудку,
То я умру.
Старый герцог
Да что вам нужно? Дружелюбность ваша
Верней, чем сила, к дружбе нас принудит,
Орландо
Я только есть хочу. Я умираю
От голода.
Старый герцог
Садитесь, будьте гостем!
Орландо
Вы так добры? О, я прошу прощенья!
Я думал, все в такой трущобе дико,
И оттого приказывать решил.
Но кто же вы? Зачем в лесу таитесь,
Влача под сенью сумрачных деревьев
Ленивой жизни праздные часы?
О, если встарь вы знали жизнь другую,
И если в праздник посещали церковь,
И если чашу с другом осушали
И слезы тайно смахивали с глаз,
И если проявляли состраданье
Иль сами состраданье вызывали,
Тогда на мягкость я меняю грубость, –
Цвети, надежда, скройся в ножны, меч!
Старый герцог
Да, мы другие времена знавали,
PI в церковь звал нас колокольный звон,
И мы с друзьями пировать любили
И осушали слезы состраданья,
А потому садитесь мирно с нами
За дружескую трапезу и ешьте
Все, чем богаты мы.
Орландо
Тогда прошу вас
Повременить немного. Я, как лань,
Детеныша сперва насытить должен.
Со мной старик, немало прошагавший
Лишь из любви ко мне. Покуда он,
И голодом и старостью томимый,
Не будет сыт, я не притронусь к пище.
Старый герцог
Идите, мы охотно подождем вас.
Орландо
Спасибо вам! Благослови вас бог!
(Уходит.)
Старый герцог
Ты видишь, Жак, не мы одни несчастны,
И много есть ролей на сцене мира
Грустней, чем та, что мы с тобой играем.
Жак
Весь мир – театр, а люди – все актеры.
У каждого свой выход и уход.
И каждый акт – иная роль, а в жизни
Всего семь актов. Первый акт: младенец
Блюет и хнычет на руках у няньки.
Второй: плаксивый школьник со щеками
Румянее зари, с набитым ранцем
Ползет улиткой в школу. Третий акт:
Глазам своей возлюбленной влюбленный,
Пыхтя, как печь, слагает серенаду,
Потом солдат, свирепый бородач,
Рубака, бабник, пьяный богохульник,
Крошит людей и в дуло пушки лезет
За мыльным пузырем неверной славы.
Потом судья с подстриженной бородкой
И с брюхом, начиненным каплунами,
С башкою, полной стертых изречений
И общих мест, играет роль свою.
В шестом актер опять меняет облик.
Теперь он тощий, сонный Панталоне
В чулках, в очках, с ключами на боку.
Штаны, в которых щеголял он прежде,
Для ног иссохших стали широки,
Мужской басовый голос превратился
В писклявый детский тоненький дискант.
Но акт седьмой: причудливые смены
Кончаются. Идет второе детство.
Где слух? Где зубы? Зренье? Обонянье? –
Финал!
Орландо возвращается с Адамом.
Старый герцог
Добро пожаловать, друзья!
На пень свой груз почтенный опускайте
И ешьте вволю.
Орландо
За него я должен
Вдвойне благодарить вас.
Старый герцог
Это верно.
Пью за гостей! А вы усердней ешьте.
Я вам мешать расспросами не стану.
Эй, музыканты! Спойте нам, мой друг!
ПЕСНЯ
Амьен
Вей, зимний ветер, вей!
Ты зол, но люди злей,
Твой гнев не так обиден.
Не так остер твой зуб,
Не так ты черств и глуп,
А главное – невиден.
Хейза! Споем же под сенью зеленой!
Друг ненадежен, неверен влюбленный.
Хей, не печальтесь! Пойте со мной!
Весело жить нам в чаще лесной.
Мети, мети, пурга,
Не подпускай врага,
Ударь морозом, вьюга!
Коварней лютых вьюг
Неблагодарный друг,
В беде забывший друга.
Хейза! Споем же под сенью зеленой!
Друг ненадежен, неверен влюбленный,
Хей, не печальтесь! Пойте со мной!
Весело жить нам в чаще лесной!
Старый герцог
О, если правду вы шепнули мне
И сын Роланда славного пред нами,
Что подтверждают и мои глаза,
Увидя в вас его портрет оживший, –
От сердца вас приветствую. Я – герцог.
Отец ваш был всегда моим любимцем.
Пойдемте же. О ваших злоключеньях
Расскажете вы мне в моей пещере.
Старик, ты ташке гость мой. Помогите
Ему, бедняге. В путь, мой юный друг.
И посвятим беседе наш досуг.
Действие третье
Сцена 1
Зал во дворце. Входят герцог Фредерик, вельможи и Оливeр.
Герцог Фредерик
Так он исчез? Я вам не верю, сударь,
Не будь я милосердным, я не стал бы
Разыскивать для мщенья беглеца,
Когда здесь ты! Но гнев мой только дремлет.
Найди мне брата, где б, живой иль мертвый,