Сильвий
Но я клянусь, его писала Феба,
Я не читал его.
Розалинда
Ступай, ступай!
Несчастный раб любовного безумства!
У этой Фебы руки, словно глина,
Темны и жестки. Я сперва их принял
За старые перчатки. Это руки
Коровницы. Конечно, суть не в этом.
Но ей ли сочинять такие письма,
В которых слог и почерк – все мужское!
Сильвий
Клянусь, она своей рукой писала.
Розалинда
А что за наглый и развязный тон!
Какая злость! Так может разве турок
Ругать христианина. Женский ум
Ни этих слов не знает эфиопских,
Ни мыслей мерзких. Ведь письмо по сути
Черней чернил, которыми писалось.
Прочесть тебе?
Сильвий
Прочтите. Я не знаю,
Как пишет Феба, но ее жестокость
Я испытал.
Розалинда
Ужасно! Вот так Феба!
Послушай, как злодейка разошлась!
(Читает.)
«Пастух, не ты ли бог Эрот,
Чей пламень сердце девы жжет?»
Ну, может ли женщина так браниться!
Сильвий.
Вы называете это бранью?
Розалинда
«Не тот ли грозный ты, чья власть
И в женском сердце будит страсть?»
Способна ли женщина так оскорблять?
«Не мог доныне взор мужской
Моей души смутить покой».
Что ж я – животное, что ли?
«Но если твой суровый взор
Зажег любви моей костер,
Его сильнее во сто крат
Воспламенил бы нежный взгляд.
Ты в гневе мил душе моей,
Ты – ласковый – стократ милей,
Но мой посол – не знает он,
Что ты у Фебы отнял сон.
Так запечатанным письмом
Ответь, придешь ли ты в мой дом,
Возьмешь ли ты любовь мою
И все, что с ней я отдаю,
Иль не дано мне быть с тобой
И смерть мне суждена судьбой».
Сильвий. И это вы называете оскорблением?
Сeлия. Увы, несчастный пастух!
Розалинда. Вам жаль его? Нет, он не заслуживает жалости. Как ты можешь любить такую женщину? Она превратила тебя в дудку, на которой разыгрывает свои фальшивые песни. Это невыносимо! Ну да ладно, возвращайся к ней, я вижу, любовь преобразила тебя в ручную змею. Но скажи ей вот что: если она меня любит, я приказываю ей любить тебя. Если она начнет отбрыкиваться, я и видеть ее не желаю, разве что ты сам будешь просить за нее. Но если ты действительно любишь ее... молчи, ни слова больше, сюда идут.
Входит Оливер.
Оливер
Здорово, люди добрые! Прошу вас,
Не скажете ли, как найти дорогу
К масличной роще, где стоит овчарня
И домик пастуха?
Сeлия
Ступай на запад
И по лощине вдоль ручья иди.
За мостиком направо будет роща.
Но в этот час хозяев дома нет.
Оливер
Пускай язык моим глазам поможет.
Я знаю вас, – ваш возраст, вид и платье
Подходят к описаньям «Белокурый
Красивый парень женственного вида.
Ведет себя как старшая сестра.
С ним девушка – смуглей и ниже ростом».
Не вы ль пастушьей хижины владельцы?
Сeлия
Ответить на вопрос не значит хвастать.
Да, это мы.
Оливер
Привет вам от Орландо.
Вы ль юноша, которого назвал он
Своею Розалиндой? Вам он шлет
Платок окровавленный.
Розалинда
Что такое?
Как это понимать?
Оливер
Как мой позор.
Узнайте, кто я, что за человек
И почему в крови платок Орландо.
Сeлия
Я вся вниманье.
Оливер
Расставаясь с вами,
Орландо через час хотел вернуться.
Он по тропинке брел, питая сердце
То горестной, то сладостной мечтой,
И вдруг – заметил человека в чаще.
Он присмотрелся: под корявым дубом
С замшелыми ветвями и с вершиной
Уже сухой от старости и голой
Лежал мужчина – грязный, весь обросший,
В поношенной одежде, и храпел.
А у него вкруг шеи обвилась
Зелено-золотистая змея,
Вытягивая голову и целясь
Проворным жалом в рот его раскрытый,
Она метнулась, увидав Орландо,
И, кольца разомкнув, исчезла мигом
В траве, где, притаившись под кустом,
Лежала львица с тощими сосцами,
Напружась, будто кошка, выжидая,
Не шевельнется ль спящий. Царь зверей
Того, кто мертвым кажется, не тронет.
Тогда Орландо подбежал к мужчине
И брата – брата старшего узнал.
Сeлия
Он говорил не раз об этом брате
И называл чудовищем...
Оливер
Он прав.
Тот был чудовищем.
Розалинда
Но что ж Орландо?
Ужели брата кинул он в добычу
Голодной львице?
Оливер
Нет, уже два раза
Он повернулся, чтоб уйти, но жалость,
Но доброта, что благородней мести,
И голос крови братской – победили.
Он в бой смертельный с хищницей вступил.
И мертвым рухнул зверь. Лишь тут вскочил я,
Разбужен битвой.
Сeлия
Как? Вы брат Орландо?
Розалинда
И вас от лютой смерти он избавил?
Сeлия
Вас, кто хотел убить его?
Оливер
Меня!
Того, кто замышлял убийство брата!
Признанья не стыжусь, – я стал другим,
И сладко мне раскаянье.
Розалинда
Но странно...
Платок – в крови!
Оливер
Позвольте досказать вам.
Когда мы оба роковую повесть
О наших бедах братскими слезами
Оплакали от слова и до слова,
Меня решил он герцогу представить.
Наш благородный повелитель дал мне
Одежду, пищу, и заботе братской
Меня он вверил. Мы в его пещеру
Пошли с Орландо. Там он снял одежды,
И на его руке я вдруг увидел
Глубокий след когтей. Струею кровь
Еще текла из раны, и внезапно
Упал он, – только вскрикнул: «Розалинда!»
Его привел я в чувство и на рану
Повязку наложил. Едва Орландо
Пришел в себя, мне дал он порученье
Найти вас, обо всем вам рассказать
И за него просить у вас прощенья
В том, что придти не смог он. А платок,
В его крови омоченный, отдать
Вам, юноша, – тому, кого он в шутку
Зовет своей прелестной Розалиндой.
Розалинда лишается чувств.
Сeлия
Что с ним? Мой брат! Мой милый Ганимед!
Оливер
Иные не выносят вида крови.
Сeлия
Нет, здесь не то! Мой Ганимед!
Розалинда (очнувшись)
Хочу домой!
Сeлия
Мы отведем тебя,
Прошу вас, под руку его возьмите.
Оливер. Ободритесь, юноша! Какой же вы мужчина! У вас не мужское сердце!
Розалинда. Да, должен признаться в этом. Ну как, сударь, кто не согласился бы, что я хорошо разыгрываю комедию? Пожалуйста, расскажите вашему брату, как ловко я умею притворяться. Ха-ха!
Оливер. Да где тут притворство! По вашему лицу видно, как вы взволновались.
Розалинда. Нет, я притворился, уверяю вас.
Оливер. Хорошо. Тогда возьмите себя в руки и притворитесь мужчиной.
Розалинда. Я стараюсь. Но, по совести говоря, я должен был бы родиться женщиной.
Сeлия. Пойдем. Ты бледен как смерть. Будьте так добры, сударь, проводите нас.
Оливер
Охотно. Я узнать еще надеюсь,
Прощаете ль вы брата, Розалинда.
Розалинда. Я придумаю, что ему ответить. Но, пожалуйста, расскажите ему, как я искусно притворяюсь. Идем.
Уходят.
Действие пятое
Сцена 1
Лес. Входят Оселок и Одри.
Оселок. Да время-то мы уж найдем, Одри! Потерпи, милая Одри!
Одри. Право, священник был хороший, что бы ни говорил тот старый господин.
Оселок. Нет, он мерзкая личность, этот Оливер. Страшнейший путаник! Однако, Одри, здесь в лесу ходит какой-то молодой человек, который имеет на тебя виды.
Одри. Я знаю, о ком вы говорите. Нет, уж ему от меня ничего не перепадет. Да вот он – легок на помине!
Входит Гильом.
Оселок. Меня хлебом не корми и вином не пои, а подай мне этакого дурня. На людях моего полета лежит большая ответственность. Недаром нас бог одарил остроумием. Мы должны высмеивать, не давать спуску.
Гильом. Добрый вечер, Одри.
Одри. Добрый вечер, Гильом.
Гильом И вам добрый вечер, сударь.
Оселок. Добрый вечер, друг любезный. Надень шляпу. Нет, прошу тебя, надень. Который тебе год, приятель?
Гильом Мне двадцать пять лет, сударь.
Оселок. Возраст уже зрелый. Тебя зовут Гильом?
Гильом. Гильом, сударь
Оселок. Красивое имя Ты здесь в лесу и родился?
Гильом. Да, благодарение богу.
Оселок. «Благодарение богу» – хороший ответ. Ты богат?
Гильом. Ни да, ни нет, сударь.
Оселок. Ни да ни нет? Что ж, это хорошо, очень хорошо. Прямо-таки превосходно, и вместе с тем это никак Это ни да, ни нет. А ты в уме?
Гильом. О сударь, башка у меня варит.
Оселок. Недурно ты отвечаешь. Помнится, есть такая поговорка: «Дурак думает, что он умный, а умный знает, что он дурак». Языческий философ, желая поесть винограду и поднося ягоды ко рту, раздвигал губы. Он хотел этим доказать, что виноград создан для того, чтобы его ели, а губы – для того, чтобы их раздвигали. Ты любишь эту девушку?
Гильом. Да, сударь.
Оселок. Дай мне руку. Ты учился чему-нибудь?
Гильом. Нет, сударь
Оселок. Так я тебя выучу кое-чему. Иметь значит иметь. Риторическая фигура говорит, что напиток, вылитый из чаши в стакан наполняет стакан посредством опорожнения чаши. И все писатели сходятся на том, что «ipse» [8] означает «он». Ну, а ты не «ipse», потому что «он» – я.
Гильом. Какой такой «он», сударь?
Оселок. «Он» – это, сударь, тот, кто женится на этой девушке. Так вот, деревенщина, оставь строить куры, или, выражаясь низким слогом, брось ухаживать, или, выражаясь по-мужицки, перестань ухлестывать за этой особой женского пола, короче говоря, за этой женщиной, что в целом означает – не смей, мужик, бегать за этой бабой, не то сыграешь в ящик, другими словами – издохнешь. Я убью тебя, сживу со света, твою жизнь превращу в смерть, твою свободу – в рабство. Я отравлю тебя, забью палками, зарежу. Я подниму против тебя мятеж, я опутаю тебя кознями. Я найду полтораста способов, чтобы расправиться с тобой. Поэтому трепещи и проваливай!