<…>
Публикуется по автографу (ЦГИА СПб). Частично опубликовано в кн.: «Литературное наследство». Т. 86. Ф. М. Достоевский. Новые материалы и исследования. М., 1973. С. 484.
1Хризо — главный герой повести Леонтьева «Хризо» (впервые опубликована в журнале «Русский вестник». 1869. Кн. 9).
2«В своем краю» – одна из первых повестей Леонтьева (опубликована в журнале «Отечественные записки». 1864. Кн. 5–7).
3 Афанасий Афанасьевич Фет (1820–1892) – поэт. Леонтьев лично знал А. А. Фета и состоял с ним в переписке.
4 Эрнст Теодор Амадей Гофман (1776–1822) – немецкий писатель-романтик, музыкальный критик.
5 Оноре де Бальзак (1799–1850) – классик французской литературы.
6 Эмиль Золя (1840–1902) – классик французской литературы.
7 Речь идет о серии романов под общим названием «Река времен», написанных в 1860-е гг. и уничтоженных Леонтьевым в 1871 г.
113. Н. Я. Соловьеву
20 июня 1879 г., Кудиново
Николай Яковлевич, простите, что долго молчал. Вы сами знаете, мало ли что бывает с людьми! Нынешний год здоровье лучше, зато забот гораздо больше. Едва успеваю писать и то все к сроку и к сроку. Я получил на днях Ваше письмо и отвечаю на него.
Насчет выражений моей благодарности скажу Вам: мало ли что! Что же из этого следует, что я Вам постарался сделать пользу? Добрых чувств в России много, твердых дел ужасно мало, и найти надежного и энергического друга не знаю как в других странах, а у нас очень трудно. Есть доброе сердце, преданность, искренность, нет энергии и твердости. И Вася и Евгений1 способны любить друг друга, способны поделиться с ним деньгами, но попробуйте положиться на их память, на их труд, на их заботу. А таких, как они, в России больше, чем таких, как мы с Вами (я говорю не о способностях, а об надежности нашей в деле); как же Вы хотите, чтобы я не был тронут Вашими обо мне хлопотами и заботами? Это дороже денежной помощи, Вы сами знаете! Ну, довольно об этом.
Что сказать о себе? И жалуюсь, и не жалуюсь. Конечно, «египетские мяса» Кудинова вкуснее долговременной «Оптинской манны» (Вы не забыли Священной истории и ропота евреев в пустыне, когда им наскучила манна?). Агафья, Варя, Феничка, Андрей, Петр старик, Павел и т. д. – все это на месте. Все, слава богу, верны себе, все при мне тотчас принимаются за работу. Наши вековые вязы над прудом, наши флигелечки, наши розы, липы, рощи – все цело и неизменно. Но я немножко не тот; хуже в мирском отношении, лучше в оптинском смысле. Забитее, скучнее, букетов не делаю, розы напрасно цветут. Маши нет, как знаете, нет разделения труда: все на мне, начиная с кухни и кончая статьями в «Востоке». Больные, аренда, чистота двора и сада, почта, расходы, сроки процентов, болгарский вопрос, долги, долги, долги… Понимаете, что иногда чувствуешь? О том, что продолжать этот большой роман из русской жизни, который я было решил писать зимою, и думать невозможно. Невозможно углубиться и предаться той задумчивой и осмысленной лени, которая родит живые образы и наводит на неожиданные соображения. Я сегодня в первый раз почти по приезде сюда заметил, сидя после обеда один в своем флигеле, что деревья тихо шелестят и что мне это очень приятно. Что делать – воля Божия. Есть, впрочем, и хорошее: издание газеты «Восток»2 дает мне в первый раз в жизни возможность говорить то, что я думаю о восточных делах. Прочтите «Наше болгаробесие»3. Затронул даже и самого Михаила Никифоровича Каткова. Но как? Прочтите. Пусть «Восток» продышит года два всего, и пусть я дышу – дело настоящее сделать можно. Это, конечно, хорошо; еще хорошо, что Людмила у меня все-таки бывает часто. Что бы я делал без ее дружбы? <…>
Публикуется по копии (ЦГИА СПб).
1Вася и Евгений — неустановленные лица.
2«Восток» – политическая и литературная газета, издававшаяся в Москве в 1879–1886 гг. для «разъяснения текущих вопросов, вызванных политическими и религиозными событиями на Востоке среди родственных нам по крови и вере народов».
3«Наше болгаробесие» – первая статья Леонтьева из цикла «Письма отшельника» (газета «Восток». 1879, 10 и 17 июня).
114. В. В. Леонтьеву
19 июля 1879 г., Кудиново
Володя, я очень рад, что ты достиг своей цели быть поближе к нам. На письмо твое я не отвечал вследствие известной тебе озабоченности.
Теперь позволь сказать тебе дружески и серьезно: я удивляюсь, как при благородном характере и честном сердце и т. д. ты поступаешь так бессовестно с взятыми на себя комиссиями. У несчастной Дятловой1 взял ботинки и оставил ее без обуви, взялся побывать у Таисьи2, считая это сам серьезным, и забыл адрес (я его узнал через других), мне пилы не прислал. И что хуже всего, вероятно, – Всеволоду Соловьеву заказного письма до сих пор не отправил и из доброжелателя моего создал мне теперь, может быть, литературного врага. Знавши мое основательное недоверие к твоей аккуратности, отчего бы было не выслать мне тотчас же квитанцию?
На первое твое письмо мне отвечать было некогда; у меня Николка был при смерти, теперь ему лучше.
Вчера получил второе твое письмо – о деньгах, Сорокине3 и Бабушкиной4. Какие у меня деньги!.. Я рублями у Агафьи и других занимаю. К тому же щелкановская почта давно переслала в Вязьме 25 рублей на твое имя из Сапожка. Если ты их не получил, виновата почта. Требуй.
Извини, что я больше не пишу. Я очень рад, что ты в Калуге, а Сорокин, во-первых, близорук, а во-вторых, ты, вероятно, все-таки дурно одет, а в-третьих, он и не обязан быть с тобой особенно ласков. Надо эти вещи заслуживать прежде их внешней, так и внутренней порядочностью. А осуждать людей легко. Таких хороших людей, как Вл. Ст. Сорокин, мало. Когда бы мы с тобой были таковы!
Извини за дружескую, отеческую правду. В тебе есть прекрасные залоги, но необходимо тебя обтесать. Ты, бог знает, как и с кем жил… Поселившись от меня близко, надо или подчиниться твердо моему влиянию и суду, или не ждать от меня никаких рекомендаций и т. п.
Ну, прощай. Желаю тебя видеть. Только остриженным и вообще более приличным, чем ты был до сих пор. Обнимаю тебя.
К. Леонтьев
Публикуется по автографу (ГЛМ).
1Дятлова — кудиновская соседка Леонтьева.
2Таисия — неустановленное лицо.
3Сорокин — неустановленное лицо.
4Бабушкина — неустановленное лицо.
115. В. В. Леонтьеву
7 августа 1879 г., Кудиново
Володя, что же это за свинство с твоей стороны, что ты до сих пор не можешь ни слова мне написать о том, что я у тебя спрашиваю: отправил ли ты заказное письмо Всеволоду Соловьеву или нет? И почему?
Если ты в претензии за то, что я тебе не выслал 10 рублей, то это несправедливо, надо знать, в каком я положении. Я занимаю у Агафьи и у мужиков по 5–10 рублей на хлеб и жалованья людям не плачу. Этого еще никогда со мной не бывало. Газета «Восток», как и следовало ожидать, вовсе нейдет (145 подписчиков), и потому Дурново и денег мне не высылает. Ты меня тоже бесишь, по правде сказать. Хлопотал быть поближе к родным, а сам ни гу-гу! И, судя по тому, что я сам видел, ведь это все происходит не от кучи дел и забот, а так, от великоруссизма какого-то…
Твой К. Леонтьев
Недели 2 или 3 тому назад Ник<олай> Яковл<евич> Соловьев наделал мне дерзостей, и я вынужден был обломать об него палку, а потом призвать мужиков и выгнать его официально, так сказать, из дома.
Совершенная скотина!1
Публикуется по автографу (ГЛМ).
1 «В переписке Соловьева и Леонтьева на несколько лет наступил перерыв. 7 апреля 1881 г. Соловьев послал Леонтьеву свою книгу и письменно просил примирения: „Вместе с сим я посылаю вам собрание моих в сотрудничестве с Островским пьес; получение этой книги вами, понятно, не обязывает вас отвечать; вы получаете как будто от неизвестного. Но не могу вам не сказать, что с момента нашей разлуки и по сию пору я глубоко страдаю духом и ни одной минуты не нахожу успокоения, меня грызет, давит, я прошу вас хотя безмолвно, но искренно примириться со мной: я больной душевно человек, и бывают у меня моменты чисто безумные, грустно сознавать это, но это так! Еще креплюсь, движусь на сей житейской ярмарке, фигурирую как-то, но Боже – какой жалкой комедией она подчас представляется тебе и ты какой плачевный актер“. Дальнейшая переписка носит уже чисто деловой характер и касается главным образом поручений Леонтьева Соловьеву в Петербурге» («Литературное наследство». Т. 88. Кн. 1. А. Н. Островский. М., 1974. С. 574).
116. Т. И. Филиппову
14 декабря 1879 г.
<…> Кстати, о Каткове – у него столько коммерческого цинизма в сношениях с сотрудниками (по крайней мере, со мной), что он, пожалуй, цену удвоит мне за то, что я цензор. <…>
Впервые частично опубликовано в кн.: «Литературное наследство». Т. 22–24. М., 1935. С. 478.
117. Графу Н. П. Игнатьеву
21 марта 1880 г., Варшава
<…> Письмо Вашего сиятельства от 31 января только недавно здесь, в Варшаве, получено мною. Оно долго пролежало в Калуге, из которой я сюда был вызван вовсе неожиданно для сотрудничества в обновленном князем Голицыным1 «Варшавском дневнике»2. Не имевши никогда ни малейшей наклонности к срочной и спешной газетной работе, я поехал сюда единственно в ожидании обещанного мне весьма положительно цензорского места в Москве, но до сих пор вакансия не открывается, и я начинаю иногда подозревать (может быть, и ошибочно), что и тут не замешалось ли то неудовольствие на мою литературную деятельность, о которой Вы мне говорили. Пусть будет воля Божия! Видно, нужно писать не то, что думаешь даже и в самом консервативном духе! Каяться, разумеется, грех в этом, когда защищаешь Святыню. Лучше претерпеть за это от людей, которым эпитета настоящего я не позволю себе дать в письме к Вашему сиятельству, потому что он должен быть слишком груб.