«Время» – журнал, издававшийся в Петербурге M. М. и Ф. М. Достоевскими в 1861–1863 гг. Главными сотрудниками его были H. Н. Страхов и А. Григорьев. Закрыт после опубликования статьи H. Н. Страхова «Роковой вопрос», посвященной отношениям России и Польши.
15. И. С. Аксакову
16 июля 1863 г., Петербург
<…> Я знаю, что люди с крайним направлением часто предпочитают самых безличных союзников, но как я уже говорил Вам, едва ли теперь время быть слишком исключительным и строгим. Остатку моему я найду место, и остаток этот состоит не в равнодушии к национальной религии или к народному быту (избави меня Бог!), а в большем, нежели у Вас, расположении к пышной стороне жизни (напр<имер>, Потемкин1 или Пушкин столько же мне по сердцу, как и Вашему покойному брату; те экстензивны, Кон. Серг-ч Акс.2 был и экстензивнее, но они все трое наши; и т. д. в этом роде!). Неужели из-за этого Вы отвергнете искреннего друга Вашего направления? <…>
Публикуется по автографу (ИРЛИ).
1 Григорий Александрович Потемкин (1739–1791) – государственный деятель, фельдмаршал. Жил окруженный азиатской роскошью.
2 Константин Сергеевич Аксаков (1817–1860) – один из зачинателей славянофильства. Сын С. Т. Аксакова и брат И. С. Аксакова. Прославился как яростный полемист в московских салонах и гостиных.
16. Е. П. Леонтьевой
23 июля 1864 г., Константинополь
<…> Я каждый день 20 раз думаю о тебе. У посланника1 в доме и в саду очень хорошо, обед отличный, жене его 21 год, она очень мила, красива, умна, образованна, они богаты, но я спрашивал не раз у себя, желал ли бы я его дом, его жену – вместо Лизы и нашей небогатой, но дружной жизни. Нет! Нет! Кроме Лизы, никого не желал бы иметь женой! Любовницу какую-нибудь на время – для фантазии, это другое дело, но другом и женой только тебя. <…>
Публикуется по автографу (ГЛМ).
Елизавета Павловна Леонтьева (урожд. Политова, род. ок. 1838 —?) – жена К. Н. Леонтьева, который познакомился с ней в Феодосии в 1855 г., однако обвенчались они только через шесть лет. С начала 1870-х гг. ее поразила душевная болезнь, но с длительными периодами просветления. После смерти Леонтьева жила с его племянницей М. В. Леонтьевой, умерла в Орле в глубокой старости, уже после Октябрьской революции.
1У посланника… – чрезвычайным посланником в Константинополе был гр. Н. П. Игнатьев (см. коммент. к письму 28).
17. К. Н. Бестужеву-Рюмину
30 ноября 1864 г., Адрианополь1
Добрейший тезка!
Как Вы поживаете? Хорошо ли прижимаете (спросил бы я, если бы мы оба были люди холостые, – теперь не смею!). Я живу – по консульству много дела, и я недавно открыл, что в некоторых местах (как, напр<имер>, здесь) консул в одно и то же время дипломат, мировой судья и полицмейстер. Всего, конечно, понемногу. А я сверх того еще и поэт, как Вам, кажется, известно? Не жалуюсь на работу, жалуюсь на несчастную мою звезду в литературе – не везет! Конечно, в сравнении с идеалом, который носят в душе понимающие искусство, мой роман швах, но больше же он заслуживает критики и статей, чем Помяловский2 и К°? Все молчат! Терпи казак – атаманом будешь? Не так ли?! С этой почтой пойдет в Петербург новая повесть «Исповедь мужа»3. У Вас волосы встанут от ее безнравственности (а в душе будете сочувствовать, я ручаюсь, не фактам отдельным, а общему духу).
Я слышал, что Вы даете уроки великим князьям4, так, пожалуйста, скажите им при случае, что в Адрианополе, мол, живет Леонтьев – больше ничего, только вот что живет, и «баста». Писатель знаменитый будет – это можно прибавить, если хотите…
А отчего бы Вам не написать статью обо мне? Все серьезность, специальность губит! Строгость требований от себя! А забывают люди, что хорошие старые критики мрут и исчезают и заменить их некому. Хороша великая, образованная страна девятнадцатого века без эстетической критики!
Лизавете Васильевне5 мое почтение. А пробуют ли они мою литературную деятельность? Как-то понравится «Исповедь»? Варвару Васильевну6 благодарю за участие, которое она обнаружила к некоторым лицам моего романа. Коку7 помню и целую. А Вас обнимаю, желаю сделаться министром народного просвещения.
Преданный Вам нигилист К. Леонтьев
Публикуется по автографу (ИРЛИ).
Константин Николаевич Бестужев-Рюмин (1829–1897) – историк. Первоначальное образование получил дома. Еще до 11 лет читал Плутарха, Карамзина и Пушкина. Окончил юридический факультет Московского университета. С 1865 г. занимал кафедру русской истории в Петербургском университете. В 1878 г. основал в Петербурге Высшие женские курсы, известные под названием Бестужевских. Член Академии наук. Основной труд – «Русская история». Его ученик, тоже академик, С. Ф. Платонов вспоминал: «Как ученый и профессор, Бестужев был обаятелен. Никогда не забыть тех впечатлений, какие переживались на его лекциях. Хрупкая, но изящная фигура, черный фрак вместо обычного синего профессорского вицмундира, явная печать светской благовоспитанности в речах и манерах выделяли Бестужева внешним образом в разномастной среде факультетских преподавателей. Свободная, простая по форме, можно сказать, разговорная речь, остроумная, иногда даже шутливая, богатство содержания, цитат и дат, личных воспоминаний о памятных лицах и событиях, уменье поднять слушателей на высоты отвлеченного мировоззрения <…> (Русский исторический журнал. 1922. Кн. 8. С. 226). H. Н. Страхов писал Л. Н. Толстому: «…профессор К. Н. Бестужев-Рюмин, конечно, самый образованный человек в Петербурге» (Переписка Л. Н. Толстого с H. Н. Страховым. СПб., 1914. С. 177).
1Адрианополь — ныне г. Эдирне, в европейской Турции, где Леонтьев был консулом в 1864–1867 гг.
2 Николай Герасимович Помяловский — известный беллетрист, сын петербургского дьякона. Учился в Александро-Невском духовном училище, которое впоследствии было им описано в знаменитых «Очерках бурсы». Был последователем Н. Г. Чернышевского и Н. А. Добролюбова.
3«Исповедь мужа» – повесть К. Н. Леонтьева, опубликована в журнале «Отечественные записки» (1867, кн. 7) под названием «Ай-Бурун».
4…даете уроки великим князьям… – По всей вероятности, речь идет о сыновьях Александра II, великих князьях Владимире и Алексее Александровичах.
5Лизавета Васильевна — по всей вероятности, жена К. Н. Бестужева-Рюмина.
6Варвара Васильевна — по всей вероятности, свояченица К. Н. Бестужева-Рюмина.
7Кока – по всей вероятности, сын К. Н. Бестужева-Рюмина.
18. Просперу Мериме
Апрель-май 1867 г.
Милостивый государь,
тысячу благодарностей Вам за доброту, с которой Вы мне ответили1, возвращая рукопись. Многие другие на Вашем месте этого бы не сделали. Вы называете свою критику едкой. Может быть, она и такова, но так как на свете нет такой критики, которая могла бы меня заставить усомниться (хотя бы на мгновение) в истинности и своевременности идей, которые я предполагаю развивать в своих произведениях, то грубая откровенность Вашей оценки мне очень понравилась. Я люблю откровенность (даже когда она мне кажется ошибочной). Вы говорите также, что Вы боитесь, как бы я не был реалистом. Да, милостивый государь, я этого боюсь еще больше, чем Вы, – в отношении привычных форм. Я ненавижу реализм; но, к несчастью, я вырос на его лоне, и, несмотря на все мое отвращение к нему, я все же до сей поры не могу от него отделаться.
Это же отвращение к реализму было причиной тому, что я был немного неприятно поражен выражениями «коровий навоз», «состояние рогоносца», встретившимися в Вашем письме. До сего времени я полагал, что последнее из поименованных выражений могло иметь применение только в водевилях и тому подобном, но никак не для высокого обожествления плотской любви.
Я говорю высокое, конечно, как тенденция, а не как выполнение (этим последним я никогда не доволен, в чем Вы можете мне верить).
С нетерпением буду ожидать Вашей оценки моего другого романа. Возможно, что, так как наши оценки столь расходятся между собой, этот роман Вам более понравится, чем «Исповедь»2. Что касается меня, то я его нахожу значительно ниже этой последней. Он не возвышается в своих принципах над этой пережеванной вещью, так [нрзб.] определяемой, как мораль XIX века.
Ежели я ошибся в своих ожиданиях с точки зрения чисто литературной, я считаю себя вполне вознагражденным любезной точностью Вашего ответа. Я далеко не разделяю большей части из Ваших оценок, но так как я не сомневаюсь, что будущее за мной, то я просмотрел Вашу критику с некоторым любопытством, смешанным с удивлением. Ожидаю с нетерпением Вашего отзыва об моем другом романе.
Публикуется по черновому автографу (ГЛМ). Предположительная датировка по письму П. Мериме к К. Н. Леонтьеву.
Проспер Мериме (1803–1870) – французский писатель, член Французской академии. Одним из первых во Франции оценил русскую литературу, изучал русский язык. Был большим почитателем и переводчиком А. С. Пушкина.
1 Мериме написал Леонтьеву после присылки повести «Исповедь мужа» следующее письмо.
11 апреля 1867 г., Париж
Милостивый государь,
мое плохое здоровье заставляет меня проводить зимы на юге Франции. Я возвратился сюда всего лишь несколько дней тому назад, вот почему я столь поздно отвечаю на письмо, которым Вы меня удостоили.
Я прочел с интересом Ваш роман в сделанном Вами переводе. Я не стану Вам говорить ни об ошибках во французском языке, ни о неподходящих или малоупотребительных словах, все это могло бы быть исправлено в течение одного утра. Я хочу беседовать с Вами по поводу самой темы, которую Вы избрали, поэтому благоволите извинить мои критические замечания. Они докажут Вам возникшее во мне уважение к автору.