4 Стефан Яворский (1658–1722) – иерарх русской Церкви. Учился в католических школах Польши и воспринял там враждебное отношение к протестантизму. Был местоблюстителем патриаршего престола и находился в открытой оппозиции к Петру I, который тем не менее назначил его президентом Св. Синода. Пользовался широкой популярностью как проповедник.
194. А. А. Александрову
15 марта 1889 г., Оптина Пустынь
<…> Да, если разыскивание книг должно будет задержать отправку красок, то, пожалуйста, уж книги пришлите после, а краски скорее. И Дрепер (кажется), и Спенсер – европейские либералы, и я выписываю их отчасти из любознательности, отчасти по злобе, чтобы придираться к ним; ну, а краски для яиц – это поэзия моей старости! <…>
Вы выразились печатно, что я пишу роман «не спеша» – уж так не спеша, что и в руки его не брал с прошлогоднего нашего свидания. Скучно! Все думается, что нехорошо напишу, если буду в тенденциях своих стесняться, а дам им волю, так все с презрением скажут: «Себя описал, свои барские, пессимистические и оптинские бредни понес, испортил публицист рассказчика». Третьего пути нет! Изливать душу – испортишь направлением, длиннотами… Не изливать – охоты мало сочинять самый ход дела.
Да и вообще, как разочтешь, что будет от Мещерского или от Берга денег столько-то и то-то, то и впадешь в такой приятный покой, долгий и сладкий, и начинаешь находить, что гораздо приятнее думать, как взбредет на ум, для себя («отчего слон родится не в скорлупе?» и т. п.), чем мыслить последовательно и принудительно для публики, которая и знать-то меня не желает. Как брошу на месяц, на два писать (при деньгах), так помолодею, размечтаюсь, точно мне еще 30 лет – не больше!
Какая прелесть повесть Гнедича1 «Свободные художники»! Не без хамских словечек, но все-таки прелесть. Умно, остро, изящно, добродушно; фантазия, комильфотность и сила! И, заметьте, как это мило: кусок из Достоевского (в лицах Урюпеева, Бузикова, хохла Коржа и пьяного ветеринара) вставлен в массу Толстого! И главное действующее и очень изящное женское лицо – княгиня – немолодая. И нет любви сексуальной, а христианской или моральной, что ли, – бездна!
Уж не прогневайтесь, это лучше Гаршина, хотя и от него много бы можно было ждать, если бы он не ограничился раскрытием Евангелия, а пошел бы поговорить с от. Иоанном Кронштадтским или с монахами, даже и Невской лавры, даже и Невской лавры, ДАЖЕ И НЕВСКОЙ ЛАВРЫ! (Это я все громче и громче кричу!) Не бросился бы с лестницы! <…>
Впервые опубликовано в кн.: Памяти К. Н. Леонтьева. М., 1911. С. 61–64.
1 Петр Петрович Гнедич (1855–1925) – писатель и драматург. Автор «Истории искусств с древнейших времен». Переводчик трагедий Шекспира.
195. К. А. Губастову
15 марта 1889 г., Оптина Пустынь
<…> Я долго не хотел верить (судя по себе), чтобы личные расчеты, пристрастия, личные досады, личная лень и нерадение играли такую огромную роль в нашей газетной литературе, как меня уверяли. Теперь, поживши в течение 7–10 последних лет поближе к этому миру печатной бумаги, я убедился, что это правда. Катков и Аксаков хотя и вносили тоже в дело свою страстность и свои как политические, так и всякие другие расчеты, но у них все было крупно и до мелких и подлых придирок никогда не доходило. Без них нравственный уровень охранительных газет («Гражданин», «Московские ведомости», «Русское дело») немедленно и ужасно понизился. Я говорю «нравственный уровень», потому что со стороны умственной, государственной, литературной – все они ведутся не только недурно, но и в некоторых отношениях даже очень хорошо, дельно. <…>
Лассаля1 (хоть что-нибудь, в чем виден основной дух его) и Луи Блана2 мне очень бы нужно иметь для одной большой работы, которая – будет ли окончена или нет, – но я надеюсь, что если она останется после меня и неоконченною, то будет иметь ценность. Задача ее ясна из заглавия: «Средний европеец как идеал и как орудие всемирного разрушения». Без помощи социалистов как об этом говорить? Я того мнения, что социализм в XX и XXI веке начнет на почве государственно-экономической играть ту роль, которую играло христианство на почве религиозно-государственной тогда, когда оно начинало торжествовать[84].
Теперь социализм еще находится в периоде мучеников и первых общин, там и сям разбросанных. Найдется и для него свой Константин3 (очень может быть, и даже всего вероятнее, что этого экономического Константина будут звать Александр, Николай, Георгий, то есть ни в каком случае не Людовик, не Наполеон, не Вильгельм, не Франциск, не Джемс, не Георг…). То, что теперь – крайняя революция, станет тогда охранением, орудием строгого принуждения, дисциплиной, отчасти даже и рабством.
Местами я указывал на это в «Сборнике» моем. Социализм есть феодализм будущего.
Указывал, но хочу доказать, что в сущности либерализм есть, несомненно, разрушение, а социализм может стать и созиданием. Но это купится ценой долгой приостановки того безумного движения, которое охватило теперь (с XVIII века) разрушаемый эгалитарною свободой старый мир.
Иначе (если социализм не будет в силах создать попеременным путем – и крови, и мирных реформ – новое неравенство прав и новую разнородность развития, другими словами, если он не может положить предел распространению Перипандопуло4, Троянских, Сади-Карно, Базилио5 и т. д.), иначе близится конец всему… Однородное буржуазное человечество, дошедшее до того именно, чего в 40-х годах имел слабость желать Прудон6, т. е. дошедшее путем всеобщей, всемировой, однородной цивилизации до такого же однообразия, в котором находятся дикие племена, – такое человечество или задохнется от рациональной тоски и начнет принимать искусственные меры к вымиранию (например, стоит только приучить всех женщин перед совокуплением впрыскивать известные жидкости, и они все перестанут рожать; это очень легко, нужно только, чтобы к этой мысли люди привыкли, как привыкли они теперь ко многому, что 200 лет тому назад показалось бы или ужасным, или несбыточным); или начнутся последние междуусобия, предсказанные Евангелием (я лично в это верю); или от неосторожного и смелого обращения с химией и физикой люди, увлеченные оргией изобретений и открытий, сделают наконец такую исполинскую физическую ошибку, что и «воздух, как свиток, совьется», и «сами они начнут гибнуть тысячами». С моей стороны прибавлю, если цель всей истории не что иное, как Троянский или даже и Ястребов1, не говоря уже о Вирхове и Сади-Карно, то я и грехом не считаю от всей души желать, чтобы они, средние всеевропейцы будущего, полетели вверх тормашками в какую-нибудь цивилизацией же ископанную бездну! Туда этой мерзости, этому «пиджаку» и дорога! Заметьте, кстати: Луи Блан в одной из речей своих (по свидетельству русских журналов) говорит, что «торжествующий социализм должен будет непременно запретить большую часть машин». А Герберт Спенсер, либерал, стращает: «социализм есть ужасное порабощение общинам и деспотическому государству!» Вот и та остановка подвижности, посредством которой социализм может задержать (но не навсегда устранить) приближение неминуемого все-таки «светопреставления». Вот о чем я пишу. И если буду жив и окончу, то как бы не пришлось и мне это за границей печатать. Это было бы оригинально, не правда ли?.. Только едва ли придется; здесь я все толстею в теле и все слабею. Ожирение сердца, должно быть, а это опасно и можно вдруг умереть… Да это, положим, и не беда теперь. <…>
Впервые опубликовано в журнале: «Русское обозрение». 1897, май. С. 398–402.
1 Фердинанд Лассаль (1825–1864) – немецкий юрист, экономист и политический деятель социалистического толка. Сотрудник «Новой рейнской газеты» К. Маркса и Ф. Энгельса. Деятельно участвовал в революции 1848 г. Один из вождей Демократической партии. Президент Всеобщего немецкого рабочего союза. Из-за любовной истории убит на дуэли.
2Луи Блан (1811–1882) – французский социалист и политический деятель. Участвовал в революции 1848 г., после поражения которой бежал в Англию. К Парижской Коммуне 1871 г. относился отрицательно.
3…свой Константин… – Имеется в виду римский император Константин I (ок. 285–338), разрешивший законом свободное исповедание христианства, хотя официальной религией при нем оставалось язычество. Сам Константин крестился незадолго до смерти.
4Перипандопуло — неустановленное лицо.
5Базилио — возможно, Леонтьев пишет о Константине Михайловиче Базили (1809–1884), дипломате и писателе, по происхождению албанском греке. К. М. Базили служил русским консулом в Сирии и Палестине, а также в Азиатском департаменте Министерства иностранных дел. Его литературные труды посвящены Ближнему Востоку.
6 Пьер Жозеф Прудон (1809–1865) – французский экономист и политический деятель. Самоучка, сын крестьянина. Автор трудов по теории собственности и политических систем.
7 Иван Степанович Ястребов (1839–1894) – писатель. Занимал консульские должности в Греции, в том числе в Салониках. Писал корреспонденции с Востока для журналов «Православное обозрение» и «Известия С.-Петербургского славянского благотворительного общества».
196. А. А. Александрову
17 марта 1889 г., Оптина Пустынь
<…> Вл<адимир> Серг<еевич> Соловьев жестоко «предает» меня своим молчанием! Видите, как даже у высоконравственных людей мораль естественная несовершенна! А если бы он, при своей сердечной любви ко мне и при значительном умственном нашем совпадении в частностях, считал грехом свое молчание, то уж с его изобретательностью как не найти, где отозваться о брошюре1, которую он, по словам Кристи, на словах превозносит! Если в «Вестник Европы» нельзя, потому что там надо меня безусловно порицать, то в «Русской мысли» можно бы ему легко найти modus vivendi!