Надеюсь, те, которые я Вам посылаю, отчасти помогут оживить Вашу собственную способность видеть сны. Я правильно понимаю, что анекдот про старого капитана и его бутылки — это лишь набросок истории более пространной и был опубликован по ошибке? Наверное, он достаточно тривиален для того, чтобы разум Фартингспёра сумел его воспринять. Я заметил, что рассказчик в истории про ирландские болота не вполне уверен, спит он или бодрствует, но его сон и записывать-то не стоило. Ваша повесть о безымянном ньюйоркце — это вообще не сон, потому что рассказчик всю ночь глаз не смыкает и единственная фантазия, которую Вы ему приписываете, на самом деле Ваша собственная — вернуться в Новую Англию — и для Вас она уже сбылась. Что до детектива из Ред-Хука, ему нужен врач, дабы убедить его, что все эти подземные ужасы ему приснились, но, боюсь, медицинская точка зрения не убедила читателя в моем лице[18].
Рад узнать, что Вы дописали-таки свою историю про поднявшийся из глубин остров. Надеюсь, она будет позначительнее тех рассказов, о которых речь идет выше? Вероятно, то же можно сказать и о Вашем последнем творении, хотя должен признаться, что идея какого-то там цвета мое воображение ничуть не будоражит. Ни один цвет не может быть настолько чужеродным, чтобы живописать дальние пределы сна, лежащие вне и одновременно в самом сердце жуткой бездны мироздания. Что до двух Ваших романов, недавно законченных, Ваша откровенная радость в связи с возвращением в Провиденс не отдает ли излишним провинциализмом? Надеюсь, что повествование о Вашем путешествии во сне совсем не таково; я очень тронут, что Вы зашифровали мое имя в тексте, где просвещенный читатель его непременно обнаружит. Мне было чрезвычайно приятно узнать, что Ваша статья о сверхъестественной литературе уже у издателя. Не подскажете ли, какие современные авторы в нее вошли?[19]
Оставляю Вас воздать должное вложенным текстам. Возможно, в свое время я рискну послать и те, которые до поры придержал, — когда Вы достаточно продвинетесь на пути сновидения. Вы ведь еще не научились высвобождать разум во внешней тьме? Каждый из моих снов — это шаг к следующему, еще более древнему и более чуждому. Я разделял сны созданий, тела которых чернь никогда не признала бы за плоть. У иных — множество тел, у иных — вообще ни одного. Иные наделены таким обличьем, на которое сны способны разве что намекнуть, и мне остается только благодарить судьбу за то, что в полной темноте я слеп. Полагаю, эти сны — лишь стадии в моем продвижении к наивысшему из снов: я чувствую, он ждет меня у самого предела немыслимого пространства.
Ваш, в объятиях тьмы,
Тоуд-Плейс, 1
Беркли
Глостершир
Великобритания
23 июня 1927 г.
Дорогой ГФЛ!
Разумеется, Вы правы, говоря, что мои новые рассказы заметно улучшились. Надеюсь, Вы сумеете донести свой энтузиазм до Фартингспёра и до любого другого издателя, к которым обратитесь от моего имени.
Спасибо за список современных авторов, произведения которых Вы превозносите в своей статье. Я правильно понимаю, что одно имя Вы от меня утаили? Вы, по всей видимости, хотите сделать мне сюрприз или, быть может, пощадить мою скромность. Позвольте Вас заверить, что его упоминание меня ничуть не удивило бы и не смутило. Если Вы случайно решили, что мои произведения не следует анализировать в статье, поскольку они основаны на реальном опыте, будьте добры вспомнить, что материал облечен в художественную форму. В таком случае надеюсь, что ошибка будет исправлена, прежде чем статья пойдет в публикацию.
Настоятельно и неотложно Ваш
Тоуд-Плейс, 1
Беркли Глостершир
Великобритания
25 августа 1927 г.
Дорогой ГФЛ!
С удовольствием принимаю Ваши извинения за то, что Вы не сочли нужным включить меня в Вашу статью.
Поразмыслив, я пришел к выводу, что Ваше упущение послужит мне лишь во благо. Как Вы сами говорите, мой труд — иного плана. Он нимало не выиграет, если его станут анализировать наряду с затейливыми побасенками Мейчена, Блэквуда и им подобных{175}. Это правда, замаскированная под литературный вымысел, и полагаю, Вы согласитесь, что она сама по себе заслуживает отдельной статьи. Надеюсь, ее достоинства помогут Вам разместить ваш восхищенный отзыв в журнале более престижном и гораздо более широко читаемом. С этой целью я послал Вам вчера одно произведение, которое до того придерживал. Надеюсь, Ваш разум сможет осилить истины, в нем заключенные. Пока Вы постигаете их смысл, я обдумаю, стоит ли явить эти истины миру.
Ваш по темнейшим реальностям
Тоуд-Плейс, 1
Беркли
Глостершир
Великобритания
1 ноября 1927 г.
Дорогой ГФЛ!
Начальница почтового отделения уверяет меня, что посылка с моими произведениями должна была дойти до Вас давным-давно. Надеюсь, их содержание не ошеломило Вас настолько, что Вы не в состоянии написать ответ. Пожалуйста, не пытайтесь комментировать рассказы, пока не почувствуете себя в силах постигнуть их суть. Однако буду признателен, если Вы подтвердите, что рукописи получили.
Ваш
Тоуд-Плейс, 1
Беркли
Глостершир
Великобритания
1 января 1928 г.
Лавкрафт!
Должно ли мне предположить, что посылка с моими трудами канула в никуда, точно сон? Вы забываете, что мои сны не исчезают бесследно. Они — больше чем просто грезы, ибо они вобрали в себя ткань мироздания. Пусть я утрачу то, что изложил на бумаге, но истины моих снов погребены в моем мозгу. Я последую туда, куда они поведут меня, — даже к той невыразимой истине, что есть суть всего бытия.
Ваше пространное описание хеллоуинского сна про древних римлян меня изрядно позабавило. Боюсь, что, как столь многие из Ваших рассказчиков, Вы прикованы к прошлому и не в состоянии устремиться духом во Вселенную. Прочел Вашу изумительную историю про внеземной цвет, но не изумился ничему, кроме ее неправдоподобия[20]. Какие могут быть цвета, помимо тех, что я видел своими глазами? Сама эта идея — не что иное, как бездарный сон, и то, что Вы использовали в рассказе мое имя{176}, для меня никоим образом не комплимент. Дойдя до фразы «Тещин язык сделался воплощением зловещей угрозы», я задумываюсь: а не является ли рассказ просто-напросто шуткой и не пытаетесь ли Вы разыграть невежественную аудиторию?
Тем не менее польза в нем была: я окончательно убедился, что Вы — не лучший из литературных агентов для моих творений. Я проигнорировал Ваши самонадеянные предложения редакторской правки, как будто тексты мои — это просто-напросто художественный вымысел, но меня беспокоит мысль о том, что Вы, возможно, считаете, будто Ваши произведения в чем-то превосходят мои. А вдруг Вы дерзнули внести какие-либо изменения в рассказы, предлагаемые от моего имени? Подозреваю, Вы нарочно препятствуете их продвижению — из страха, что Ваши собственные опусы заметно проиграют в сравнении с ними, — и делаете все, чтобы Ваши рукописи попали к издателю раньше моих. Не сомневаюсь, Вы не упоминаете о моих произведениях в своей статье просто из зависти. А не ревнуете ли Вы к моему таланту с тех самых пор, как я честно изложил Вам свое мнение о Вашей ахинее с участием Гудини? В силу этих причин, а также и других, которые Вас не касаются, я изымаю у Вас свои произведения и отказываюсь от Вашего представительства. Будьте добры возвратить рукописи немедленно по получении этого письма.
Искренне Ваш
Тоуд-Плейс, 1
Беркли
Глостершир
Великобритания
3 марта 1928 г.
Лохкрафт!
ГДЕ МОИ ШЕДЕВРЫ? Я НЕ ПОЛУЧИЛ ИХ ДО СИХ ПОР.
Тоуд-Плейс, 1
Беркли
Глостершир
Великобритания
1 мая 1928 г.
Лавкрюк!
Итак, вторая посылка тоже канула в никуда! Как, должно быть, непредсказуема колониальная почта, — или Вы хотите, чтобы я в это поверил? Вы, часом, не боитесь, что я увижу исправления, внесенные Вами в мои тексты? И Вы, конечно же, вовсе не уничтожили зримые доказательства того, что украли фрагменты моих сочинений в тщетной попытке улучшить свои собственные, и я напрасно Вас в том подозреваю? Вы пишете, что мне следовало снять с текстов копии, но будьте уверены, их суть не утрачена. Она запечатлена в моем мозгу, я чувствую, как она там трепещет, словно нетерпеливый эмбрион, и рвется к самому недосягаемому из снов.
А не угнездился ли в Вашем мозгу ее недоразвитый сородич, пока Вы читали мои труды? Может, он поглощает Ваши сны, а не помогает им высвободиться, раз Ваш разум настолько убог в сравнении с космосом. Ваша ограниченность донельзя очевидна из этой Вашей истории о всплывающем из глубин острове. Неужели Вы не в состоянии вообразить ничего более чуждого, нежели гигант с осьминожьей головой? Вы б его хотя бы в этот Ваш несуществующий цвет раскрасили! Гиганты состарились, когда греки еще не вышли из поры юности, вот и сны Ваши такие же затасканные. Но даже не сомневаюсь, что эти Ваши прихвостни — Авгур Дерьмотт, Клерк Ишьты Муть, Дурень Воньдрянь, Фрик Бинокль Шезлонг[21] и прочая Ваша разношерстная братия — сделают вид, будто в восторге от Вашего опуса.
По-видимому, они переоценивают Ваше покровительство и так боятся его утратить, что критиковать Вас не смеют. Я бы показал Вам, как на самом деле следовало написать Вашу повесть, будь в ней хоть что-то достойное моего внимания. В любом случае вся моя энергия необходима мне для моих снов. Сомневаюсь, что в будущем стану их записывать. Я не знаю никого, достойного с ними ознакомиться. Пусть человечество изведает их само, когда достаточно разовьется.