Плоскую. — Почему Леонардо говорит о плоской поверхности, неясно. Рихтер читает chiara — светлая, но оригинал не дает для этого оснований.
330 К. 120 [40] v.
Если глаз находится между двумя конями, бегущими к цели параллельным бегом, будет ему казаться, что они бегут, направляясь друг к другу.
Сказанное происходит оттого, что изображения коней, запечатлевающиеся в глазу, движутся по направлению к центру поверхности глазного зрачка.
331 К. 121 [41] v.
Когда птица летит по линии равновесия, тогда кажется, что чем более она приближается к глазу, тем более поднимается.
Пусть gh будет линия равновесия; птица пусть движется по линии ges, и глаз пусть будет n; я говорю, что изображения птицы поднимаются на всех стадиях движения и на всякой стадии высоты в зрачке, так что кажется глазу, будто птица поднимается.
Этот и предшествующий отрывок показывают, что Леонардо интересовался не только статической перспективой, но и законами зрительного восприятия движений. Практические интересы авиации и наблюдений над птицами сказываются и здесь.
332 С. 7 v.
Глаз более удержит и более сохранит в себе подобия тел светлых, чем темных. Причина та, что сам по себе глаз — высшая темнота, и так как подобное в подобном не выделяется, то ночь и другие темные вещи [не] могут быть сохранены или познаны очами; свет совершенно наоборот, чем более выделяется, тем более изменения и разнообразия вносит в привычную темноту глаза, отчего оставляет по себе запечатленным подобие свое.
333 А. 26 v.
Всякое быстро движущееся тело кажется окрашивающим свой путь своим цветом. Молния, раздирающая темные тучи, быстротой движения своего походит на светящегося змея. Дай головне круговое движение, круг ее покажется тебе огненным. Это связано с тем, что впечатление более быстро, нежели суждение. При переходе от света к тени последняя кажется более темной, пока глаз не потерял впечатления света.
334 Т. Р. 243.
Воздушная синева рождается от телесной плотности освещенного воздуха, находящегося между верхним мраком и землею. Воздух сам по себе не обладает качеством запаха, ни вкуса, ни цвета, но вбирает в себя подобия предметов, которые расположены за ним; и тем более прекрасного синего цвета он будет, чем больший будет позади него мрак, если только не будет он слишком большого протяжения и не слишком плотной влажности. И на горах, в которых больше всего тени, видна с далекого расстояния наиболее прекрасная синева, и где она [гора] освещена наиболее, там больше кажет она цвет горы, чем цвет синевы, приданной ей воздухом, который располагается меж нею и глазом.
Этот отрывок с немецким переводом Гете поместил в своем «Учении о цветах» как одно из свидетельств в пользу правильности своей теории.
335 F. 67 v.
О радуге. Радуга порождается ли глазом, т. е. закругленность ее, или солнцем посредством тучи?
Зеркало принимает лишь образы видимых тел, и образы не возникают без этих тел; отсюда, если такая радуга видима в зеркале и к нему стекаются образы, берущие начало в этой радуге, следует, что дуга эта родится от солнца и тучи.
[На полях] Если два металлических шара посылают солнечные лучи в темное место, то брызгаемая вода произведет дугу-ириду длинной формы.
Радуга видима в мелких дождях теми глазами, у которых солнце сзади и туча спереди, и всегда воображаемая линия, идущая все прямо от центра солнца, проходя через центр глаза, кончится в центре дуги. И такая дуга никогда не будет видима одним глазом в том же месте, в каком видит ее другой; будет видима она во стольких местах тучи, где рождается, сколько есть глаз, ее видящих. Следовательно, эта радуга вся во всей туче, в которой рождается, и вся в каждом из мест, где может оказаться [видимой], и так будет казаться большей или меньшей, половинной, целой, двойной, тройной.
[На полях] Пусть будет сделано так же с водою, брызгаемою на падающий в темное место солнечный луч, имея солнце сзади, — и также со светом факелов или луны.
Брызгаемые воды — acque soffiate — Равессон толкует как испаряющиеся (vaporisées); дугу-ириду — солнечный спектр. Дюэм указывал, что страница кодекса F, посвященная радуге, повторяет мысли парижского ученого Темона Иудея, изложенные им в его Quaestiones super quatuor libros meteorum, которые печатались вместе с комментариями Альберта Саксонского к трактатам «О небе и мире» (1516 и 1518. Было и более раннее издание с «Метеорологией» Аристотеля, без указания места и года, относимое к 1505 г.). Из форм Temo Iudaeus, Thimo и Themo Iudaei следует наиболее правильной считать последнюю. Августин Нифо (1523) указывал, что Quaestiones будто бы написаны Альбертиллом, т. е. Альбертом Саксонским. Однако автор Quaestiones критикует последнего. Таким образом, остается открытым вопрос, откуда компилированы «Вопросы». (Что они являются компиляцией, видно из начала их: Incipiunt quaestiones… compilatae per doctissimum Philosophiae professorem Thimonem.) В «Вопросах» доказывается, что радуга есть реальная форма, запечатленная в облаке или дожде. Там же указывается, что естественную радугу можно видеть в зеркало. В другом месте указано, что центр солнца, центр дуги, центр глаза и центр круга горизонта расположены в одной воображаемой плоскости. Можно привести и другие параллели. Резюме своих размышлений о радуге Леонардо дает в кодексе Е.
336 Е. обл. v.
Цвета внутри радуги смешиваются друг с другом.
Сама по себе радуга — ни в дожде, ни в глазу, который ее видит, хотя и рождается от дождя, солнца и глаза.
Небесная дуга видима всегда глазами, которые располагаются между дождем и телом солнца; следовательно, когда солнце находится на востоке и дождь на западе, дуга эта родится в западном дожде.
Кодекс Е. — поздний, судя по записи, датированной 24 сентября 1513 г.
О распространении образов и о волнах
Старая геометрическая оптика весьма часто ставилась в связь с более общим учением о распространении «сил» (virtutes) или «образов» (мы бы сказали «энергии»). Явные отголоски этих учений — у Леонардо (337–339). Аналогии звука, света и волн (340–342) показывают старое в сочетании с новым. В той же связи с общим учением о распространении «сил-образов» стоит и отрывок 343, где делается попытка количественного подхода к этим явлениям на примере тепла. Старая теория усложняется у Леонардо более разработанной теорией волн (344–357), выходящей далеко за границы старой теории распространения «образов» и опирающейся на вдумчивые наблюдения над морскими волнами.
337 Т. Р. 526 а.
Подобие и субстанция предмета с каждой единицей расстояния теряет единицу силы, то есть: чем более будет вещь удалена от глаза, тем менее будет проницающей воздух своим подобием.
338 А. 2 v.
Каждое тело наполняет окружающий воздух своими образами, — образами, которые все во всем и все в каждой части. Воздух полон бесчисленных прямых и светящихся линий, которые пересекают друг друга и переплетаются друг с другом, не вытесняя друг друга; они представляют каждому противостоящему истинную форму своей причины.
В античной и в особенности средневековой оптике тела мыслились излучающими свои подобия (similitudines), образы, виды (species) или зраки-отображения (simulacra). В отличие от эпикурейской теории материальных истечений они по большей части мыслились как особое состояние или видоизменение среды (species intentionales).
339 T. P. 4.
У плоской поверхности все ее подобие — на всей другой плоской поверхности, ей противостоящей. Доказательство: пусть rs будет первой плоской поверхностью, и oq — второй плоской поверхностью, расположенной против первой. Я говорю, что эта первая поверхность rs вся находится на поверхности oq, и вся в q, и вся в р, так как rs является основанием и угла о, и угла р, и также всех бесчисленных углов, образованных на oq.
Отрывок и чертеж могут служить иллюстрацией к часто повторяемой мысли Леонардо, что образы все во всем и все в каждой части. В «Трактате» отрывок носит заголовок «Начало науки живописи».
340 А. 19 v.
Звук голоса, ударяющийся о предмет, вернется к уху по линии, имеющей наклон, равный наклону линии падения, т. е. линии, которая передает звук от точки его зарождения к тому месту, где звук этот получает способность возникнуть снова [где он улавливается], и делает этот звук наподобие видимого в зеркале предмета, который весь на всем зеркале и весь на каждой части… Возьмем пример солнца: если ходишь по берегу реки, будет тебе казаться, что солнце ходит с тобою, и это потому, что солнце все во всем и все в каждой части.
Уже в Средние века (Р. Бэкон) делались, как сказано, попытки создать обобщенное геометрическое учение о распространении сил, или «умножении образов» (de multiplicatione specierum).
341 С. 16 r.