449 В. 90 v.
Способ топить корабль. Но прежде всего надобно, чтобы были они друг с другом сцеплены, т. е. были связаны вместе так, чтобы ты с своей стороны мог при желании расцепить их, — дабы, когда корабль идет ко дну, он не повлек за собою твоего. И делается так: подтяни груз вверх и затем отпусти его — и при падении произведет он такой удар, какой бывает у свайной бабы. И при падении голова балки, отвесно укрепленной на шарнире, отодвигается назад. И когда верхняя голова этого дерева подходит, нижняя отодвигается и топит корабль. Но сделай, чтобы дерево было режущим, дабы, когда оно спешит ударить, вода не оказывала ему сопротивления. И прежде всего позаботься, чтобы узы, держащие сцепленными вместе оба корабля, могли быть при желании твоем разрезаны с твоей стороны так, чтобы вражеский корабль при погружении не увлек тебя с собою.
Древнее военное орудие, примененное к условиям морского боя.
450 В. 39 v.
Этот нагруженный плот хорош для поджога кораблей, которые держали бы в осаде какую-нибудь гавань или другие суда в гавани, и должно делать так: сначала — бревна на локоть наружу из воды, потом — пакля, потом — порох для бомбард, потом — лесной материал мелкий, потом — все более крупный. И поставь проволоки с горящим полотном на вершине. И когда у тебя ветер тебе потребный, направь кормило, и когда ударится железо m о корабль, то проволоки, погнувшись, дадут огонь пороху и он сделает нужное. Шип этот скрепит орудие с кораблем, если удар большой. Также хорош этот плот для поджога мостов ночью, — но сделай парус черным.
Бревна и лесной материал — в подлиннике legne.
Горящее полотно — fuoco di pannolino. Имеется в виду полотно, пропитанное горючим веществом.
Железо m — находящееся в передней части сооружения.
Шип — spuntone — собственно род пики. Изображен отдельно наверху, в правой части рисунка. Это самое раннее описание приспособления подобного рода. Аналогичное приспособление в 1585 г. было применено в Нидерландах в боях за Антверпен у моста через Шельду (ср. описание Шиллера в приложениях к его «Истории отпадения Нидерландов»).
451 Leic. 22 v.
Как и почему не пишу я о своем способе оставаться под водою столько времени, сколько можно оставаться без пищи. Этого не обнародываю и не оглашаю я из-за злой природы людей, которые этот способ использовали бы для убийств на дне морей, проламывая дно кораблей и топя их вместе с находящимися в них людьми; и если я учил другим способам, то это потому, что они не опасны, так как над водой показывается конец той трубки, посредством которой дышат и которая поддерживается кожаным мехом или пробками.
Есть основания думать, что приборы для пребывания под водою Леонардо хотел предложить Венецианской республике в качестве средства истребления турецкого флота. Уже после смерти Леонардо, в 1535 г., болонец Франческо де Марки (Marchi, 1506–1597), по собственным словам, исследовал дно озера Неми при помощи прибора некоего Вильгельма Лотарингского; относительно устройства прибора он хранит глубокое молчание (см. его Architettura militare, 1599).
452 B. 11 r.
Если хочешь сделать зловоние, возьми человеческий кал и мочу, вонючую лебеду, если же у тебя ее нет, капусту и свеклу, и вместе положи в стеклянную бутылку, хорошо закупоренную, и в течение месяца держи под навозом, затем брось, где хочешь произвести зловоние, так, чтобы она разбилась.
Зловоние должно было употребляться в целях самозащиты. Вместо porraia печатного текста следует читать, как исправлено Де Тони, pottaia — вонючая лебеда (Chenopodium Vulvaria L.).
453 С. А. 49 v. b.
То дерево, куда прислоняются лестницы, должно быть скрыто в желобе в стене, дабы враги не приставили лестниц ниже и не перерубили его топорами.
[Наверху] Так следует опору для рычагов укреплять в стене.
454 С. А. 19 r. b.
Этот рисунок — готовая бомбарда с ее карнизами, которые сквозь канаты и глину проникают до соприкосновения с шаблоном; и когда бомбарда высохла, ее отделывают жидкой глиной, затем сушат и тонким слоем кладут сало.
Когда форма находится в изображенной здесь стадии, обозначенной k, надобно продольно армировать ее железом, соответствующим как можно лучше своими изгибами форме, куда оно ставится, и железные эти части должны быть той же, что и форма, длины, друг от друга должны отстоять на 1⁄3 локтя, в ширину иметь два дюйма и в толщину дюйм. Возьми затем железные полосы, из которых делают ободья, и, разрезав их вдоль, сделаешь из них поясá шириной в 4 дюйма и ими свяжешь названные железные части через каждую треть локтя по всей их длине, обматывая концы названных поясов проволокой; затем наложишь сверху тонкий слой глины и снова армируешь другими поясами, чередующимися с нижними, и верхние эти оставь непокрытыми, — и ты кончил свою форму.
Текст первого абзаца относится к третьему рисунку. На первых двух изображен деревянный остов модели и тот же остов, обмотанный веревками из плетеной соломы. На третьем и четвертом — под формой находится деревянный шаблон.
455 С. А. 380 r. b.
Знай, что при кипячении льняного масла до того, чтобы вспыхнул внутри огонь, поднимается, если сверху лить красное вино, огромнейшее разноцветное пламя и продолжает пылать, пока вино льется.
456 С. А. 109 v. b.
Растворять жемчуг. Если бы ты захотел сделать пасту из мелких жемчужин, возьми лимонного сока и размочи, — и за одну ночь они разойдутся. И оставив их такими, как есть, слей этот сок, и полей снова, и так поступи два-три раза, чтобы паста стала тончайшей; затем промой эту пасту в чистой воде столько раз, чтобы совсем не осталось лимонного сока. Сделав это, дай высохнуть пасте, так, чтобы превратилась она в порошок; возьми затем хорошо взбитого яичного белка и положи, и дай названному порошку размякнуть, чтобы сделался он как паста, и сделаешь из нее жемчужины какой угодно величины, и дашь им высохнуть. Затем положи их на небольшой токарный станок, и на нем их отполируешь, зубом или лощилом из кристалла и халцедона. И так отполируй их, чтобы вернуть им прежний их блеск; и я уверен, что перламутр при растворении будет то же, что жемчуг.
Способ приготовления крупных искусственных жемчужин, может быть навеянный Плинием (ср. Н. N. IX, 35). Об искусственном жемчуге трактуется уже в египетских алхимических папирусах III века н. э. (впрочем, здесь даются другие рецепты).
455 С. А. 380 r. b.
Знай, что при кипячении льняного масла до того, чтобы вспыхнул внутри огонь, поднимается, если сверху лить красное вино, огромнейшее разноцветное пламя и продолжает пылать, пока вино льется.
456 С. А. 109 v. b.
Растворять жемчуг. Если бы ты захотел сделать пасту из мелких жемчужин, возьми лимонного сока и размочи, — и за одну ночь они разойдутся. И оставив их такими, как есть, слей этот сок, и полей снова, и так поступи два-три раза, чтобы паста стала тончайшей; затем промой эту пасту в чистой воде столько раз, чтобы совсем не осталось лимонного сока. Сделав это, дай высохнуть пасте, так, чтобы превратилась она в порошок; возьми затем хорошо взбитого яичного белка и положи, и дай названному порошку размякнуть, чтобы сделался он как паста, и сделаешь из нее жемчужины какой угодно величины, и дашь им высохнуть. Затем положи их на небольшой токарный станок, и на нем их отполируешь, зубом или лощилом из кристалла и халцедона. И так отполируй их, чтобы вернуть им прежний их блеск; и я уверен, что перламутр при растворении будет то же, что жемчуг.
Способ приготовления крупных искусственных жемчужин, может быть навеянный Плинием (ср. Н. N. IX, 35). Об искусственном жемчуге трактуется уже в египетских алхимических папирусах III века н. э. (впрочем, здесь даются другие рецепты).
Проект гигантского самострела (C. A. 53 v. b.)
Леонардо-художник
Художественная слава Леонардо находится в решительном несоответствии с пониманием его искусства. Это стало уже традицией. Его имя знает каждый; его творчество ясно немногим. Действительно, Леонардо — самый трудный из мировых гениев кисти. Ни у одного художника нет такого разрыва между гениальностью и общедоступностью. По дарованию он не уступит никому, даже самому большому; по обаянию он окажется за спиной многих, куда более слабых. Как бы ни суживать круг великих мастеров, притязающих на первенство мира, будь их всего трое, — Леонардо войдет в их число, как войдет и его недруг Микеланджело, предоставив, скажем, Рембрандту и Рафаэлю спорить за оставшееся место. Но любой из них сильнее Леонардо общеобязательностью своего искусства.
Простой впечатлительности Леонардо не поддается. Он сложен. В нем нет ясной прелести. Недаром так редки люди, которые чувствуют к Леонардо любовь, какую всегда возбуждает Рембрандт, или преклонение, которое обычно вызывает Микеланджело, или благодарность, часто внушаемую Рафаэлем. Первый захватывает своей человечностью, второй — титанизмом, третий — гармонией. Леонардо же загадочен. Сменяющиеся поколения применяли к нему этот эпитет чаще всего. На протяжении четырех с половиной столетий, с 1480-х годов, когда определился его творческий склад, по нынешние девятьсот тридцатые годы, Леонардо вызывал к себе преимущественно почтительное любопытство. Можно сказать, что это художник теоретиков и историков. Широкое же человечество, прочно усвоив его имя и запомнив улыбку Моны Лизы, несло свои вкусы к другим, более открытым и доступным гениям.
«Странности» его искусства были отмечены рано. Они привлекли внимание первых же биографов Леонардо. Сначала о них говорилось под сурдинку, скорее обиняком, чем в открытую; потом — вслух, но еще сдержанно; наконец — громко и решительно. Тому, кто читает биографию Анонима, шедшую за Леонардо как бы по пятам и написанную вскоре после его смерти, быть может, всего спустя несколько лет, — нужен внимательный и настороженный слух, чтобы уловить в этом славословии скрытые язвительные нотки. Лишь последующие жизнеописания, сочиненные Паоло Джо