Ведь для работы, для заботы тебя и создал бог!
А хочешь сбросить бремя горя — уйди, уединись,
Займи в небытия чертоге спокойный уголок.
Есть, Огахи, еще спасенье от бедствий и нужды:
Всемилостивейшего шаха ты обивай порог...
"Об унижении своем, о том, что мир жесток, я плачу..."
Об унижении своем, о том, что мир жесток, я плачу.
О том, что горестей моих неудержим поток, я плачу.
Друзей не стало, и один остался я в углу забытом,
О том, что птицей трепещу, заманенной в силок, я плачу.
Оглядываюсь я вокруг — ни в ком не нахожу опоры.
О том, что сердце мне дотла печали пламень сжег, я плачу.
В моей каморке тьма, и в скорбь я с головою окунулся.
О том, что должен плакать я, своей судьбе в упрек, я плачу.
На темном лике лет моих трудов и мук увидев меты,
Прохожий отвращает взор... Презрен и одинок, я плачу.
Мой вид ужасен, словно ад, мое убежище угрюмо.
О том, что от меня бегут, что нет ко мне дорог, я плачу.
Нужду и горе принесли мне одиночество и старость.
О том, что злобный жребий мой на боль меня обрек, я плачу.
Ищу в пустыне бытия источник, реку — и напрасно!
О том, что марева обман — всех поисков итог, я плачу.
Всю жизнь провел я среди тех, кто и в делах и в мыслях грязен.
О том, что до сих пор терплю вблизи себя порок, я плачу.
Без чистой радости в душе я совершил намаз однажды;
О том, что кару на себя заслуженно навлек, я плачу.
Хоть, Огахи, как соловей поёшь ты, но живешь, как филин:
О том, что как его жилье и мой приют убог, я плачу.
"Горе лишенному сладостных радостей сада..."
Горе лишенному сладостных радостей сада!
Даже весне его бедное сердце не радо.
Горе тому, кто весной цветником не владеет:
Он словно дерево после поры листопада.
Сердце — светильник, в котором все масло иссякло,
Если в саду не дана ему хмеля услада.
Дом без цветущего сада весной безобразен:
Мог бы он раем сиять — стал подобием ада.
Плохо встречаться весной не в саду, а под крышей:
Холодом веет тогда от желанного взгляда.
Нет обитаемых мест, где сады не росли бы,
Только тебе недоступна такая отрада.
С тощим карманом тебя в круг людей не пускают,
Ну, а без сада туда и соваться не надо!
Загнан в колючки бедняк-соловей, а вороны
Сад бытия разоряют, не зная пощады.
В хижине жалкой скорбит Огахи. Разве можно
Сердце от ран уберечь без достойного сада?
" Не спасайся в пустыню безумья..."
Не спасайся в пустыню безумья от злобных пинков,
На путях бытия будь к любому несчастью готов.
Если ты полюбил, то безропотно беды терпи:
Не бывает любви без обид и забот и оков.
Будь мужчиной: напоенный ядом крушенья надежд,
Говори: "Это мед!", как бы ни был твой жребий суров.
Ты довольствуйся малым; умеренность — это твой щит
От меча благодарности в гуще житейских боев.
Если ты одобренья у нынешних ищешь людей,
О разврате болтай, о забавах разгульных пиров.
В кузов — брюхо, в ступицу ты шею свою преврати,
Стань скотом, если ждешь от богатых добра и даров.
Если хочешь найти покровителей щедрых — ловчи,
Будь, как черт, изворотлив, учись ремеслу хитрецов.
Злоязычных страшись, ибо яд их насмешки одной
Может горечь вложить в сахар всех твоих сладостных слов.
Даже с искоркой малой мучений твоих, Огахи,
Не сравниться ужасному пламени адских костров!
"Если хочешь, чтоб стало отрадой твоей богатство..."
Если хочешь, чтоб стало отрадой твоей богатство,
Будь сокровищем скромности: есть ли ценней богатство?
Мудрым будь: не кичись серебром и добром несметным,
Ибо гордого делает только глупей богатство.
Яд стяжательства тело и душу твои разрушит,
Если будешь свое сторожить, словно змей, богатство.
Скупость — зло, щедрость — благо: Карун дорожил казною,
Но не в золоте — в разуме видел Моисей[9] богатство,
О имущие! Будьте вы для бедняков защитой,
Ибо сильными делает вас, богачей, богатство.
Путь познанья — спасенье, невежества тьма — погибель,
И невежд не спасает, а губит верней богатство.
Тайну сердца храни, ибо в мире пойдут раздоры,
Коль не будет сокрыто от жадных очей богатство.
В наши дни невозможно без знаний достичь почета,
Ибо люди прозрели, им стало видней богатство.
Огахи, ты покой сохранишь, оставаясь бедным,
Потому что покоя лишает людей богатство.
"Милость неба, — хотя мне грозит нищета, — не нужна..."
Милость неба, — хотя мне грозит нищета, — не нужна!
Кто не жаден — тому и услуга плута не нужна.
Если сможешь сокровищем щедрости ты овладеть,
И Каруна казна — скопидома мечта — не нужна.
Что Джейхун[10] и Ефрат тем, кто бедности, рабства хлебнул?
Им вода этих рек, пусть она и чиста, — не нужна.
И прекрасной Лейли лишь возлюбленный нужен
Меджнун, Как Меджнуну Лейли и в любви, и в скитаньэ нужна.
Кровью печень свою напитай: на свиданье тебе
Будет алая влага вина в гюлистане[11] нужна.
Ты свой видимый облик сумей осветить изнутри:
Без глубокого смысла словам красота не нужна.
Алчный алчет богатства свои умножать без конца —
Он добро себе копит, ему доброта не нужна.
Бедняка же не трудно удовлетворить — ведь ем у
Феридуна держава, дворцов суета не нужна.
Огахи, одари тех, которым не просто слова,
Но и мера певучая в их сочетанье нужна.
"Вы пейте, друзья, наслажденья хмельное вино..."
Вы пейте, друзья, наслажденья хмельное вино,
Мне ж горя вино от рожденья глотать суждено.
Пусть радость румянцем алеет на вашем лице,
А наше — от горя шафрановым стало давно.
И сколько бы вы ни твердили мне: "Ты, мол, да мы",
Но сердцу так больно, что медлит раскрыться оно!
В тоске поникая, колени изранил мой лоб,
А это — на лбу от костлявых коленей пятно.
Я в горестных думах и ночи и дни провожу,
Счастливым, бездумным понять мою жизнь не дано.
Пусть мир полосует кинжалами душу мою,
А людям — как будто кромсают кошму-все равно!
Невестою-жизнью обманут бедняк Огахи...
О боже, и сердце вселенной коварства полно!
"Руина ветхая, труха — таков дворец вселенной..."
Руина ветхая, труха — таков дворец вселенной;
Кто думает ужиться в нем — безумец несомненно.
Какое странное жилье: землей покрыта кровля,
И пыль опасности летит, и расшатались стены.
Мечи коварства обнажив, злой умысел скрывая,
Подвохи вкруг его жильцов толпятся неизменно.
А свечи, что по вечерам должны светиться ярко,
Треща в расплавленном жиру, чадят обыкновенно.
И все-таки на их огонь, на пламя наслаждений,
Душа, как бабочка, летит, сгорая в нем мгновенно.
Как птица, вьет душа гнездо, не зная, что и зёрна,
И влага — состоят из слез печали сокровенной.
Едва познавши верность, к ней охладевают люди:
Страданья заставляют их меняться постепенно.
Я называю мудрецом того, кто ухитрился
Покинуть этот дом, дабы вкусить покой блаженный.
Счастливца ищешь, Огахи? Такого нет на свете.
Спокон веков был этот мир скорбой юдолью бренной.
"Зачем удивляться, что сердце и плачет и стонет..."
Зачем удивляться, что сердце и плачет и стонет в смятенье?