ник Наполеона и пропагандист его военного искусства генерал Жомини, с 1813 г. подвизавшийся на русской службе, сделался для самодержавия одним из самых авторитетных военных теоретиков. Его военные сочинения — «Рассуждения о великих военных действиях или критическое и сравнительное описание походов Фридриха и Наполеона с собранием важнейших правил военного искусства», «Общие правила военного искусства» и «Очерки военного искусства» представляют собою попытку теоретического обоснования вечности, незыблемости наполеоновских принципов военного искусства.
Жомини строил свои выводы на опыте агрессивных империалистских войн Наполеона. Его взгляды отвечали интересам реакционной, антинародной политики царизма. Вот почему апологеты Наполеона, не считаясь с национальными особенностями русского военного искусства, стали на путь преклонения перед военным искусством Наполеона. Результатом этого явилось то, что русская военно-теоретическая мысль оказалась надолго скованной этими «классическими» наполеоновскими вечными принципами военного искусства. В 1842 г. выходят в свет «Правила, мысли и мнения Наполеона о военном искусстве, военной истории и военном деле», собранные Ф. Каузлером[17]. Цель издания этих «Правил», по мысли переводчика, состояла в том, чтобы распространить «между молодыми офицерами основательнейшие и вернейшие понятия о военном деле».
В 1846 г. вышли «Военные правила Наполеона», переведенные с французского Н. П. Ершовым. В собранных 78 правилах даны «рецепты», «как должно применять эти правила бессмертного полководца». А в следующем, 1847 г. выходят еще одни «правила ведения войны», представляющие собою извлечения из сочинений Наполеона, сделанные профессором военной академии М. И. Богдановичем.
Все эти искусно подобранные военные правила отражали реакционную идеологию царизма, его неверие в творческие силы своего народа, его стремление упрочить самодержавие и феодально-крепостнический режим. Отсюда и сведение всего военного искусства к деятельности гениального полководца, к проявлению его воли.
Советский читатель, обращаясь к военному наследию Наполеона, к его теоретическим произведениям, написанным, а частично продиктованным им в последние годы жизни на острове св. Елены, должен относиться к ним критически. В мемуарах Наполеона содержится много интересного и полезного для понимания и той бурной, насыщенной войнами эпохи, и тех способов и форм вооруженной борьбы, которые тогда применялись. Читатель найдет в них и оригинальные стратегические решения, и разнообразные тактические приемы. Но в них немало и наносного, ошибочного, что должно быть отброшено.
Содержанием настоящей книги избранных произведений Наполеона являются описания Итальянской кампании 1796—1797 гг. и экспедиции в Египет и Сирию в 1798—1799 гг.[18] Эти кампании описаны весьма обстоятельно. В них дается и общая картина хода военных событий и довольно подробно освещаются отдельные, наиболее важные сражения. Публикуются здесь и очерки военных событий в Италии, имевших место во второй половине 1799 г. Особенный интерес представляют страницы, посвященные описанию сражения у Нови, оценке действий русской армии и ее полководца А. В. Суворова.
Читатель легко заметит, что Наполеон с большим подъемом, правда, не всегда объективно, повествует о победных сражениях, но умалчивает или упоминает лишь вскользь о тех из них, в которых его армия терпела поражение. По-своему трактует он и антифранцузские выступления итальянцев и египтян, объясняя причины этих выступлений религиозным фанатизмом. Он не говорит, конечно, о том, что народы Италии и Египта, лишенные независимости и обремененные тяжелой контрибуцией, ненавидели французскую армию.
Представляют несомненный интерес и публикуемые в настоящем томе малоизвестные нашему читателю извлечения из различных работ Наполеона.
В этих произведениях нашли отражение годы наивысшего взлета Наполеона, годы его стремительного возвышения. Победы при Лоди и Кастильоне, у Риволи и Толентино — все это были ступени на пути к Тюильрийскому дворцу. Успех каждого боя возбуждал у молодого Наполеона жажду власти, стремление к диктатуре. Наиболее отчетливо честолюбие Наполеона проявилось после победы при Лоди. «Только после Лоди, — вспоминал он, — у меня появилась мысль, что я мог бы сделаться, пожалуй, решающим лицом на нашей политической арене» (стр. 71). Эта мысль все более усиливалась и в конце концов воплотилась в уродливые формы единовластия и жестокой диктатуры. Считая, что решающая роль в войне принадлежит полководцу, что армия — это только послушный инструмент в его руках, Наполеон пренебрегал народом, не верил в его силы. Реакционность этой теории, ее порочность и вредность очевидны.
Марксизм-ленинизм выдвинул и научно обосновал важнейшее положение о решающей роли народных масс в истории, в том числе и в войнах. Отдавая решающую роль в войне народу, марксизм отнюдь не отрицает роли полководца в ней. Но марксистское понимание роли полководца в войне ничего общего не имеет с идеалистической трактовкой, в основе которой лежит утверждение о том, что полководец может по своему произволу, руководствуясь только гением, решать судьбу войны.
Марксизм учит, что полководцы играют существенную роль в достижении победы лишь в том случае, если они правильно выражают интересы народа в войне и учитывают объективные закономерности войны. Только на основе этих марксистских положений о роли народных масс и выдающихся личностей в истории могут быть правильно оценены полководческое искусство Наполеона и его военно-теоретические взгляды.
Доктор исторических наук, полковник П. А. Жилин
Осада Тулона
I. Эскадра, арсенал и город Тулон передаются англичанам (27 августа 1793 г.). — II. Обложение Тулона французскими войсками. — III. Наполеон принимает командование над осадной артиллерией (12 сентября). — IV. Первая вылазка гарнизона (14 октября). — V. Военный совет (15 октября). — VI. Постройка укрепления против форта Мюрграв, прозванного «Малый Гибралтар». — VII. Главнокомандующий О'Хара попадает в плен (30 ноября). — VIII. Взятие штурмом форта Мюрграв (17 декабря). — IX. Вступление французов в Тулон (18 декабря).
22 августа в Тулоне узнали о вступлении Карто[20] в Экс. Это известие вывело из себя секции. Они арестовали и посадили в форт Ламольг народных представителей Бейля и Бовэ, командированных в город[21]. Народные представители Фрерон, Баррас и генерал Лапуап ускользнули в Ниццу, главную квартиру Итальянской армии. Все тулонские власти были скомпрометированы. Муниципалитет, совет департамента, комендант порта, большинство чиновников арсенала, вице-адмирал Трогофф — начальник эскадры, большая часть офицеров — все чувствовали себя одинаково виновными. Сознавая, с каким противником они имеют дело, они не нашли иного спасения, кроме измены. Эскадру, порт, арсенал, город, форты они сдали врагам Франции. Эскадра силою в 18 линейных кораблей и несколько фрегатов стояла на якоре на рейде. Несмотря на измену своего адмирала, она осталась верна отечеству и начала защищаться от англо-испанского флота, но, лишенная поддержки с суши и под угрозой своих же береговых батарей, обязанных ей помогать, она принуждена была сдаться. Контр-адмирал Сен-Жюльен и несколько оставшихся верными офицеров едва успели спастись.
Эскадра, точно так же как 13 линейных кораблей, находившихся в доке, и арсенальные склады с большими запасами сделались добычей неприятеля.
Английский и испанский адмиралы заняли Тулон с 5000 человек, которые были выделены из судовых команд, подняли белое знамя и вступили во владение городом от имени Бурбонов. Затем к ним прибыли испанцы, неаполитанцы, пьемонтцы и войска с Гибралтара. К концу сентября в гарнизоне находилось 14 000 человек: 3000 англичан, 4000 неаполитанцев, 2000 сардинцев и 5000 испанцев. Союзники разоружили тогда тулонскую национальную гвардию, которая казалась им ненадежной, и распустили судовые команды французской эскадры. 5000 матросов — бретонцев и нормандцев, — причинявших им особое беспокойство, были посажены на четыре французских линейных корабля, превращенных в транспорты, и отправлены в Рошфор и Брест. Адмирал Худ почувствовал необходимость, чтобы обеспечить себе стоянку на рейдах, укрепить высоты мыса Брен, господствовавшие над береговой батареей того же имени, и вершины мыса Кэр, господствовавшие над батареями Эгильетт и Балагье, с которых простреливались большой и малый рейды. Гарнизон был размещен в одну сторону до Сен-Назера и Олиульских теснин включительно, в другую — до Ла-Валетты и Иера. Все береговые батареи от Бандольских до батарей Иерского рейда были разрушены. Иерские острова были заняты противником.
Узнав о вступлении англичан в Тулон, генерал Карто тотчас же перенес свою главную квартиру в Кюж. Авангард продвинулся до Боссэ, а передовые посты расположились у тулонских проходов. Население обоих городков стало под ружье и выказало большое усердие. Численность дивизии Карто составляла 12000 человек хороших и плохих солдат, из которых 4000 пришлось разместить в Марселе и в различных пунктах побережья. С 8000, оставшимися у него, Карто не осмелился двинуться через горные проходы и ограничился только наблюдением за ними. Но народные представители Фрерон и Баррас, прибывшие в Ниццу, потребовали у генерала Брюне, командующего Итальянской армией, 6000 человек для посылки против Тулона. Генерал Лапуап, которому поручили командование ими, расположил свою главную квартиру в Солье, а передовые посты в Ла-Валетте. Между дивизиями Карто и Лапуапа не было никаких коммуникаций. Они разделялись горами Фарон. Узнав о подходе Лапуапа, Карто атаковал Олиульские теснины, овладел ими 8 сентября после боя, длившегося несколько часов, и продвинул свою главную квартиру в Боссэ, а передовые посты — за Олиульские теснины. В этой схватке был тяжело ранен выдающийся офицер, начальник артиллерии майор Доммартен. Дивизии Карто и Лапуапа были независимы друг от друга. Они принадлежали к двум различным армиям: первая к армии Альпийской, вторая — к Итальянской. Правый фланг Лапуапа наблюдал за фортом и горою Фарон, центр господствовал над шоссе из Ла-Валетты, а левый фланг наблюдал за высотами мыса Брен. Форт Брегансон и батареи Иерского рейда снова были вооружены Лапуапом. Карто своим левым флангом обложил форт Поме, центром — редуты Руж и Блан, правым флангом — форт Мальбоске. Его резерв занял Олиуль; один отряд находился в Сифуре. Карто восстановил также батареи Сен-Назер и Бандоль. Противник по-прежнему владел всей горой Фарон до форта Мальбоске, всем Саблеттским полуостровом и мысом Кэр до деревни Сена.