Глава XVВенеция
I. Описание Венеции. — II. Сенат. — III. Поведение проведиторов Мочеинго и Фоскарини. — IV. Партии; Брешиа; Бергамо. — V. Трудности, связанные с вопросом о Венеции. — VI. Совещание в Гёрце (20 марта 1797 г.). — VII. Верона. — VIII. Миссия адъютанта Жюно в сенате; объявление войны. — IX. Вступление французов в Венецию; революция в этом городе. — X. Революция в материковых областях. Отправление в Париж знамен, взятых у венецианцев и последние дни кампании.
Венеция, основанная в V в. обитателями Фриула и Падуи, бежавшими в лагуны, чтобы оградить себя от нашествия варваров, занимала сначала местоположение Гераклеи и Киоджии; затем, в связи с церковным расколом, вызванным Арием, патриарх Аквилей переселился со своим причтом в Градо. Градо сделался столицей. Первое время венеты подчинялись законам и консулам, назначаемым Падуей. В 697 г. венеты в первый раз выбрали собственного дожа. Французский король Пипин построил в Равенне флотилию и принудил венетов удалиться на Риальто и шестьдесят окружающих его островов, где лагуны защищали их от враждебных покушений этого короля. Это и есть место, где расположена современная Венеция. В 830 г. туда были перевезены из Египта останки евангелиста Марка; последний сделался патроном республики. С 960 г. венецианцы завладели Истрией и Адриатикой. Короли Венгрии боролись с ними из-за Далмации. В 1250 г. в союзе с французами они взяли Константинополь.
До середины XVII столетия они овладели Мореей и Кандией. Италия, раздираемая революциями, часто меняла властителей, но Венеция, все время независимая и свободная, никогда не признавала чужеземной власти. Ей удавалось постоянно ускользать от порабощения владетелями полуострова.
Венеция является торговым портом, расположенным лучше всех других портов Италии. Товары из Константинополя и Леванта прибывают туда самым коротким путем — по Адриатическому морю; оттуда они расходятся по всей Верхней Италии до Турина, по р. По и по всей Германии, поднимаясь по Адидже до Боцена, откуда шоссе ведут в Ульм, в Аугсбург, Мюнхен и Нюрнберг. Венеция — это морской порт верхнего Дуная, По и Адидже. Природа предназначила ему быть складочным пунктом Леванта, Италии и Южной Германии. До открытия мыса Доброй Надежды Венеция вела торговлю с Индией через Александрию и Красное море, поэтому она боролась с Португалией, чтобы перехватить ее морские пути. Она снарядила значительный флот в Красном море и соорудила арсенал, бассейны пресной воды и склады припасов около Суэца. Остатки их еще видны у «Моисеевых источников». Однако португальцы разбили этот дорого стоивший флот, а анархия, в которую впал Египет, окончательно закрыла этот путь для торговли с Индией.
Лагуны образуются водами Пьяве, Бренты и Ливенцы; они сообщаются с морем тремя большими проходами: Киоджийским, Маланокко и Лидо.
Верховная власть со времени уничтожения демократических учреждений в 1200 г. перешла к аристократии из нескольких сотен фамилий, записанных в Золотую книгу и располагавших почти 1200 голосами в Большом совете. Население венецианских областей равнялось 3 миллионам человек, расселившихся вокруг Венеции в очень богатых плодородных областях: Бергамо, Брешиа, Кремона, Виченца, Падуя, Полезина, Тревиза, Бассано, Кадоре, Беллуно и Фриуль (материковая часть Италии), в Истрии, Далмации и Бокка-ди-Каттаро, на берегах Адриатического моря и, наконец, на Ионических островах. Ее территория примыкала на севере к главному хребту Юлийских Альп, от р. Адда до р. Изонцо. Эта горная цепь повсюду непроходима для гужевого транспорта и образует границу со стороны Германии. Через нее можно перевалить только по трем проходам, — а именно по тирольскому, каринтийскому и карниольскому шоссе.
В 1796 г. эта республика находилась в полном упадке и была только тенью былой Венеции. Три поколения сменились, не ведя войны. Один вид ружья заставлял трепетать этих недостойных потомков Дандоло, Зено, Морозини. Во время войны за австрийское наследство и войн 1733 и 1740 гг. они терпели с трусливой покорностью издевательства и оскорбления австрийских, французских и испанских армий.
Венецианский военно-морской флот состоял из двенадцати 64-пушечных кораблей, стольких же фрегатов и большого количества мелких судов, достаточных, чтобы вселять уважение варварийским[91] пиратам, господствовать над Адриатикой и оборонять лагуны. Армия силою в 14 000 человек состояла из итальянских полков, набранных на материке, и словенских частей, набранных в Далмации. Храбрые и очень преданные республике, последние имели то преимущество, что являлись чуждыми материку и по языку и по нравам. Участие в управлении республикой принимали только фамилии, занесенные в Золотую книгу. Сенат состоял исключительно из них, так же как советы, коллегия Сорока и другие руководящие органы. Это возбуждало недовольство материкового дворянства, среди которого было большое число богатых, именитых и могущественных фамилий. Попав в подчинение, лишенные всякой власти, они не имели никакого влияния на дела и питали сильную зависть к господствующей знати. Они происходили частью от древних кондотьеров, древних подеста или других лиц, игравших большую роль в республиках своих городов; предки их после долгого сопротивления Венеции оказались в конце концов жертвами ее политики. К зависти и ненависти, которые им внушала форма государственной власти, примешивалось также старательно подогревавшееся старинное желание мести. Простой народ материковых владений в целом тоже был недоволен; наиболее значительная часть его держала сторону своего дворянства. Но венецианская знать, владевшая поместьями и предприятиями почти во всех провинциях, имела там и своих приверженцев. Духовенство не пользовалось уважением и почетом в этой республике, которая давно уже освободилась, насколько это было возможно, от влияния папы на светские дела.
В 1792 г. державы коалиции предлагали Венеции принять участие в войне. По-видимому, этот вопрос не вызвал серьезных дискуссий в сенате: единодушный вотум был за нейтралитет. Эта республика была настолько удалена от театра войны, что считала себя непричастной к французским делам. Когда граф де Лилль искал убежища в Вероне, сенат дал ему позволение проживать там только с согласия Комитета общественного спасения, предпочитавшего видеть графа в Вероне, чем в каком-либо другом месте.
Когда французские войска в 1794 г. двинулись к Онелья, в Италии сочли, что ей угрожает нашествие, и представители ряда государств собрались на конгресс в Милане. Венеция отказалась принять в нем участие не потому, что она одобряла французские принципы, а потому что боялась отдаться на милость Австрии и не хотела отказываться от своей робкой и расслабленной политики, проводимой уже несколько поколений.
Но когда Наполеон прибыл в Милан, а Болье в ужасе бежал за Минчио, заняв Пескиеру, где он поставил свой правый фланг в надежде оборонять эту линию, в сенате возникли большие сомнения и тревожные предчувствия. Огромное пространство, до тех пор отделявшее Венецию от борьбы демократии с аристократией, было преодолено. Война принципов и война пушек проникла в самое сердце государства. Бурные разногласия возникли в советах, где обнаружились три точки зрения.
Молодые олигархи стремились к вооруженному нейтралитету. Им хотелось поставить сильные гарнизоны в Пескиеру, Брешиа, Порто-Леньяго и Верону, объявить эти крепости на осадном положении, довести армию до 60 000 человек, поспешно укрепить лагуны, прикрыть их канонерками, снарядить эскадру для обороны Адриатического моря и, создав себе такое прочное положение, объявить войну первому, кто нарушит их нейтралитет. Приверженцы этого мнения шли еще дальше. Они говорили: «Если придет последний час, будет менее позорно погибнуть с оружием в руках. Защищая свою территорию, мы помешаем распространению французских идей в больших городах материка. Мы добьемся от обеих враждующих сторон тем больших уступок, чем больше у нас будет возможностей требовать их. Если, наоборот, мы мирно откроем свои ворота, война между двумя враждебными государствами станет вестись на территории республики, и с того же мгновения верховная власть ускользнет от дожа. Его первая обязанность — защищать своих подданных. Если их поля, их собственность сделаются добычей войны, народ в несчастье потеряет всякое уважение и всякое почтение к бросившей его на произвол судьбы власти. Уже существующие в зародыше недовольство и зависть разовьются с неудержимой силой: республика погибнет, не вызвав ни у кого сожаления».
Приверженцы старой политики утверждали, что не следует принимать никакого окончательного решения и что нужно лавировать, выигрывать время и ждать, что произойдет. Они признавали, что все опасности вполне реальны, что надо бояться одновременно как честолюбия Австрии, так и идей республиканской Франции, но что, к счастью, все это зло преходяще. Действуя терпеливо и идя на уступки, можно избежать грозящих неприятностей. Французы по природе своей сговорчивы, и, действуя правильно, можно убедить их вождей, добиться их расположения. При теперешнем направлении умов всякий вооруженный нейтралитет поведет к войне, чего следует избегать прежде всего; провидение поставило столицу в положение, обеспечивающее ее от всяких покушений, и всем опасностям нужно противопоставлять терпение, умеренность и время.
Батталья говорил: «Республика действительно в опасности. С одной стороны, французские принципы противоречат нашей конституции, с другой — Австрия покушается на нашу независимость. Из этих двух неизбежных зол попытаемся выбрать наименьшее. Худшим, в моих глазах, является австрийское рабство. Дополним Золотую книгу, впишем туда тех представителей материкового дворянства, которые этого заслуживают; этим мы успокоим наши народы, и среди нас исчезнет оппозиция. Вооружим крепости, снарядим флот, соберем войска и пойдем навстречу французскому главнокомандующему с предложением наступательного и оборонительного союза. Нам, может быть, придется ввести некоторые небольшие изменения в нашу конституцию, но зато мы спасем нашу независимость и свободу. Говорят о вооруженном нейтралитете: два года назад такое решение было бы наилучшим, оно было бы правильным, потому что его одинаково применяли бы к обеим воюющим сторонам, оно было возможным, потому что имелось время к нему подготовиться. Ныне вы не можете более запретить французам то, что вы позволяли австрийцам или терпеливо сносили от них. Запретить — это значит объявить войну французской армии, когда она через восемь дней будет в Вероне, а вы даже не обеспечили себе помощь Австрии. В течение двух месяцев это государство не сможет ничего сделать для вас. Что произойдет с республикой за эти два меся