«Начало, от которого толь вредные происходят следствия, состоит в неограниченной власти помещика над имениями своего крестьянина, и для того всячески трудиться должно разрушить сие начало. В рассуждении сей материи я бы с охотою от нее воздержался, если бы совершенно ведал, что все находящиеся в дражайшем отечестве нашем дворяне суть такие, которых правление над своими крестьянами умножает их благополучие усугублением изобилия и которые самым делом доказывают, что они правят ими, как отцы своими чадами. Но как из вышесказанного видеть можно, что владельцы двоякого вида в нашем отечестве усматриваются: одни такие, которых потеряние почитают себе крестьяне будто как за погубление своей жизни; а другие такие, от которых всячески желают удалиться... На первых хлебопашцы взирают как на своих отцов, а на вторых как на бич». В этом выступлении обнаженно изложена моральная концепция первых защитников крестьян. Используя легальные возможности, предоставленные Комиссией, памятуя, что говорить о ликвидации крепостного права было запрещено,— эти депутаты поэтому выступали лишь с требованием ограничения власти помещиков, мотивируя свое требование фактом существования в России двух родов помещиков: одни — «отцы», другие — «бичи». Отсюда следовало: там, где помещик «отец», там крестьяне «благополучны»; там же, где помещик «бич», там крестьяне «разорены и нищи». Об этом с особой силой говорил крестьянский депутат Маслов.
Новиков сидел в Комиссии и не только слушал эти выступления, не только читал их, но и кратко излагал существо этих речей и возражения им со стороны переполошившихся помещичьих депутатов. Он прочно усвоил тактику и концепцию демократических депутатов и в своих журналах «Трутень» и «Живописец» выступил с серией статей по крестьянскому вопросу, собранных вместе в книге «Третье издание «Живописца».
Идея «Отрывка путешествия» прямо, непосредственно связана с речами демократических депутатов. Вот пример: из бесед путешественника с крестьянами мы узнаем, что помещик Разоренной деревни — «бич» своим мужикам: «У нашего боярина такое, родимый, поверье, что как поспеет хлеб, так сперва всегда его боярский убираем; а с своим-то-де, изволит баять, вы и после уберетесь. Ну, а ты рассуди, кормилец, вить мы себе не лиходеи: мы бы и рады убрать, да как захватят дожжи, так хлеб-от наш и пропадает [потому что они работают на себя только по воскресеньям.— Г. М.] Дай бог ему здоровье! Мы, кормилец, на бога надеемся: бог и государь до нас милосливы; а кабы да Григорий Терентьевич также нас миловал, так бы мы жили как в раю!..» «На другой день, поговоря с хозяином, я отправился в путь свой, горя нетерпеливостию увидеть жителей Благополучныя деревни: хозяин мой столько насказал мне доброго о помещике тоя деревни, что я наперед уже возымел к нему почтение и чувствовал удовольствие, что увижу крестьян благополучных».
Несомненна связь этих статей с речами депутатов, и в этом сила первых в русской литературе выступлений по крестьянскому вопросу — они родились в атмосфере политической борьбы демократических депутатов с крепостнической политикой Екатерины. Они идейно близки воззрениям самих крестьян, которые самостоятельно сформулировали в наказах и в речах своих депутатов свои требования, надежды и чаяния. Именно эта связь крестьянских статей «Трутня» и «Живописца» с речами депутатов и есть решающее свидетельство принадлежности их Новикову-писателю, полтора года проработавшему в Комиссии.
Уже неоднократно говорилось, что отличительной особенностью новиковских журналов является их идейное единство, достигаемое их автором-организатором; «Отрывок путешествия», как и все другие материалы, органически связан со всем духом журнала, и прежде всего с принципами Новикова, декларированными им в статье «Автор к самому себе». Статья эта, возвращаясь к проблемам, затронутым уже в «Опыте исторического словаря», дает развернутую оценку состояния современной литературы. Гневно и презрительно говоря о писателях придворных, пишущих во имя материальных выгод, наживы и славы, Новиков в то же время подвергает резкой критике и господствующее направление классицизма. Априорные нормы этой эстетики, по мнению Новикова, приводят к тому, что искусство это становится лживым, лицемерным и, хочет оно того или нет, апологетическим по отношению к крепостническому строю.
В той же статье «Автор к самому себе» Новиков издевательски изображает писателя-классика, воспевающего «златый век» и деревенских пастухов в виде «Блаженства».
Но критикой Новиков не удовлетворился. Показав несостоятельность искусства классицизма, Новиков противопоставил ему прежде всего свою сатирическую «живопись», произведения, раскрывающие правду жизни, реальные факты. Вот отчего уже в «Трутне» этой пастушеской идиллии он противопоставил бытовой документ — «Отписки крестьянские», где предстал перед читателем не пастух в виде аллегорической фигуры Блаженства, воспевающий свою любовь, а несчастный больной Филатка «с малыми ребятами», оставшийся без коровы, без хлеба и все же преследуемый своим барином. В «Живописце» Новиков продолжил свою прежнюю работу по созданию «действительной живописи». Поэтому прямым дополнением к только что изображенной писателем-классиком деревне является деревня Разоренная. Деревня «златого века» помещена во втором листе, деревня «Разоренная» — в пятом.
«Деревня Разоренная поселена на самом низком и болотном месте. Дворов около двадцати, стесненных один подле другого, огорожены иссохшими плетнями и покрыты от одного конца до другого сплошь соломою». «Улица покрыта грязью, тиною и всякою нечистотою, просыхающая только зимним временем. При въезде моем в сие обиталище плача я не видал ни одного человека» и т. д.
Так последовательно Новиков борется с далеким от действительной жизни искусством классицизма,— в предисловии как критик он обрушивается на сочинителей пастушеских идиллий, воспевающих «златый век» и крестьянскую жизнь в виде блаженства, а в «Отрывке путешествия» он выступает как «действительный живописец», изображая крепостническую деревню «обиталищем плача».
Чтобы покончить с выдвинутой темой, необходимо остановиться еще на одном, также в течение ста лет дискутируемом, неясном и затемненном обстоятельстве. Как известно, «Отрывок путешествия» имеет подпись И. Т. Что значат эти инициалы? Существуют три точки зрения: И. Т. означает «Издатель «Трутня», Иван Тургенев и... Александр Радищев. Так как опять Семенников последним и наиболее подробно занимался этим вопросом, буду вести дело с Семенниковым.
Кандидатура Ивана Тургенева, выдвинутая Незеленовым, справедливо отводится Семенниковым Тургенев известен не как писатель, а как переводчик, и переводчик мистических книг, к тому же познакомившийся с Новиковым значительно позже — в период масонской деятельности. «Рассмотрение инициалов И. Т. в смысле «Издатель «Трутня»,— заявляет сам Семенников,— имеет более вероятия, прежде всего потому, что Новиков писал в своем журнале, и писал хорошо». Установив это, исследователь сразу же отступился, увидев перед собой вопрос: к чему было издателю «Живописца» называть себя «Издатель «Трутня»? Тем более, заявляет он неожиданно, что «инициалы, возможно думать, и не означают имени и фамилии автора, а могут иметь какой-либо другой смысл». В подтверждение этого суждения говорится, что «у издателей и сотрудников сатирических журналов не было в обычае ни сообщать свои имена под статьями, ни ставить буквенные подписи». Последнее утверждение, как я уже говорил выше (стр. 679), просто не соответствует фактам.
Со своей читательской массой уже в 1769 году Новиков договорился о своем первом имени — «Издатель «Трутня». Избрание этого имени было мотивировано в «Предисловии» журнала. На это имя корреспонденты писали письма через переплетчика. Автора «Издатель «Трутня» читатель знал довольно хорошо.
После закрытия «Трутня» автор, так полюбившийся публике, пропал. Но вдруг появился журнал «Пустомеля», который напомнил читателю об исчезнувшем авторе — «Издателе «Трутня»; во втором листе напечатана была «Эпиграмма к г. издателю «Трутня», свидетельствовавшая о связи «Сочинителя «Пустомели» с «Издателем «Трутня». Этой эпиграммой дело ограничилось, ибо журнал был закрыт. В 1772 году начинает выходить «Живописец». Журнал быстро завоевывает симпатии читателей. Многое в манере автора, укрывшегося под именем «Сочинитель «Живописца», было знакомо, напоминало пропавшего «Издателя «Трутня».
Новикову очень важно было установить преемственность своих журналов. Назваться «Трутнем» в 1772 году он не мог — и по обстоятельствам политическим («Трутень» был закрыт Екатериной) и по субъективным причинам (перед новым журналом стояли совсем новые задачи). Но читателю необходимо было напомнить: «Издатель «Трутня» не пропал. И вот в первых же номерах «Живописца» печатается радикальнейшее произведение о положении крепостных крестьян, прямо продолжающее идейные мотивы «Трутня»,— «Отрывок путешествия». На этом сочинении Новиков и ставит свой первый известный читателю псевдоним — «Издатель «Трутня». В то же время необходимо помнить, что по общепринятой в журналах той поры манере имя издателя обычно сокращалось до инициалов. Так и поступил Новиков, подписавшись И. Т.
Эта линия поведения Новикова — установление близости между двумя авторами, «Издателем «Трутня» и «Сочинителем «Живописца» — завершается в 1775 году в так называемом «Третьем издании «Живописца». Здесь собранные в одной книге произведения «Издателя «Трутня» — «Сатирические ведомости», «Рецепты», «Крестьянские отписки», «Письма к племяннику» — и произведения «Сочинителя «Живописца» — «Автор к самому себе», «Английская прогулка», «Отрывок путешествия», «Письма к Фалалею» и т. д.— объявляются сочинениями одного лица.
Каждое из приведенных доказательств в отдельности, а также их совокупность убеждают нас в том, что публичное признание Новиковым «Отрывка путешествия» своим сочинением справедливо и соответствует действительности.
Указав в специальном предисловии к третьему изданию журнала, что в данную книгу включены «мои сочинения», Новиков предупреждает, что он «многое переменил, иное исправил, другое выключил и многое прибавил из прежде выданных моих сочинений».