ителей-воспитателей в графских и княжеских домах Петербурга подвизались не только невежественные и неграмотные французы, но даже и того хуже — просто воры и мошенники, бежавшие из Бастилии и нашедшие приют у русских дворян. Через весь цикл проходит главный герой, француз-авантюрист шевалье де Мансонж (Ложь).
Стр. 87. Сочинение Абе де Ш...— книга аббата Шапа («Путешествие в Сибирь»), вышедшая в 1768 году в Париже, наполненная невежественными и клеветническими суждениями о России и русских. Новикова не могло не возмутить это развязное сочинение иностранца.
Книга открывается «Приписанием» неизвестному г. сочинителю комедии «О время», то есть Екатерине II. Это «Приписание» перепечатано из журнала «Живописец», издававшегося в 1772—1773 годах. После закрытия «Трутня» и «Пустомели» Новиков вынужден был прибегать к тактике «осторожности». «Приписание» журнала Екатерине было первым шагом в этом направлении. Екатерина, жаждавшая подчинять писателей своему влиянию, не могла не приветствовать такого посвящения. Но посвящение это было особого рода — Новиков хвалил не Екатерину-самодержца, а Екатерину-писателя, укрывшегося за псевдонимом «Сочинителя комедии «О время», и хвалил за будто бы обличительный пафос ее сатирического сочинения. Объявив автора комедии «О время» беспощадным сатириком, Новиков немедленно стал поучать его, заявляя: «взгляните беспристрастным оком на пороки наши, закоренелые худые обычаи, злоупотребления и на все развратные наши поступки», «истребите из сердца своего всякое пристрастие; не взирайте на лица; порочный человек во всяком звании равного достоин презрения». Поучая и советуя, Новиков открыто приписывал монарху свои убеждения, свои взгляды на сатиру, нарочно представлял Екатерину-писателя в глазах читающей публики грозным сатириком. Нужно это было для того, чтобы спокойно продолжать свою работу обличителя, объявив себя всего лишь ее скромным учеником: «Вы открыли мне дорогу, которыя всегда я страшился; вы возбудили во мне желание подражать вам в похвальном подвиге исправлять нравы своих единоземцев».
Что Екатерине были приписаны новиковские воззрения на сатиру, читатель отлично догадывался, ибо он помнил: не Екатерина, а Правдулюбов первый «с благородною смелостию» нападал в «Трутне» на пороки, полемизировал «с выбившей из ума бабушкой», требовал изображать пороки и порочных людей, «не взирая на лица». Это она, Екатерина, требовала пороки называть «слабостями» и к слабостям относиться снисходительно. Такое навязывание автору комедии «О время» своих убеждений не могла не заметить Екатерина. Отвечая «Живописцу», она, не вступая в полемику, обходя молчанием и тем самым отводя все похвалы, поспешила дать свое определение смысла сатиры-комедии, иронически приписанное ей Новиковым. Цель ее как писателя, сообщала она, отнюдь не исправление нравов, а всего лишь «приносить удовольствие», «увеселять». «Пишу я для своей забавы». «При сочинении,— возражает автор комедии Новикову,— ни брал я находящихся в ней умоначертаний ниоткуда, кроме собственной моей семьи». Новиков сделал вид, что не заметил этого указания и поправки императрицы.
Это же посвящение Новиков ставит в начале своей книги, но уже без ответного письма Екатерины. Без ответа Екатерины оно должно было с еще большим успехом служить защитой перед лицом цензуры и властей.
Данная публицистическая статья была впервые напечатана в журнале «Живописец» в 1772 году. Она ставила своей задачей подкрепить прямыми политическими доводами впечатление путешественника от деревни Разоренной. В книге Новиков отделил ее от «Отрывка путешествия» и напечатал отдельно. Всем своим содержанием «Английская прогулка» непосредственно связана с политическими спорами в Комиссии по крестьянскому вопросу. По своей форме, стилистике это типичное «примечание депутата», или, как тогда говорили, «голос». Данная статья представляет собой продолжение выступлений Чупрова, Маслова, Козельского.
Впервые напечатан в «Трутне» (л. XXIII) под заглавием «Рецепты». «Рецептам» предшествовало письмо Лечителя издателю «Трутня», которое, как ненужную «уловку», Новиков снял в книге своих сочинений, дав циклу новое название «Лечебник». Особенностью этого жанра является то, что, как правило, каждый рецепт был памфлетом на определенного человека. Современники отлично угадывали и узнавали объект сатиры. Можно предположить, например, что в Недоуме осмеян князь Щербатов — лидер аристократического дворянства, выступавший в Комиссии с речами в защиту прав дворян, могущих доказать свое многовековое дворянство. Начеркал — сатира на драматурга Лукина. Лукин выступил с теорией «склонения на русские нравы» иностранных пьес. В ряде своих комедий он осуществил на практике это требование. Новиков и Фонвизин, сторонники оригинального сатирического творчества, ратовавшие за национально-самобытную литературу, боролись против теорий и практики Лукина. Этим и объясняется сатирическое выступление Новикова. Безрассуд — одна из первых попыток Новикова создать памфлетный образ русского помещика-крепостника по впечатлениям речей крестьянских депутатов в Комиссии.
В «Рецепте Безрассуду», напечатанном в «Трутне», с особой силой проявилось противоречие мировоззрения Новикова эпохи Комиссии, когда обличение помещиков-крепостников сочеталось с верой, что крестьяне могут быть «благополучны» у «хороших», «добрых» дворян. Перепечатывая этот «Рецепт» в 1775 году, то есть после жестокого разгрома пугачевского восстания, Новиков перерабатывает его, и перерабатывает коренным образом. Он вносит принципиальные идейные изменения. Ранее «Рецепт» строился на противопоставлении судьбы крестьян у помещика-тирана и у помещиков-отцов, где они были «благополучны». В издании 1775 года обличение помещика Безрассуда было оставлено, а изображение жизни «благополучных» крепостных у «барина-отца» снято. Вот выброшенная часть текста: «Они [крестьяне.— Г. М.] не смеют и мыслить, что они человеки: но почитают себя осужденниками за грехи отец своих, видя, что прочие их братия у помещиков отцов наслаждаются вожделенным спокойствием, не завидуя никакому на свете счастию, ради того что они в своем звании благополучны».
Пугачевское восстание наглядно и неотразимо продемонстрировало перед Новиковым, что помещиков-отцов нет и не может быть, что мечта о «благополучии» крепостных у помещика утопична, что все помещики в силу крепостного права — Безрассуды. Этот опыт и определил исключение Новиковым данного отрывка в издании 1775 года.
В свете этого факта заслуживает внимания и та приписка к «Отрывку путешествия», которая появилась в издании 1775 года. Как известно, «Отрывок путешествия» кончался сообщением, что путешественник из деревни Разоренной собрался ехать в деревню Благополучную. Сохраняя это сочинение, сильное своим обличением рабства, в новом издании, Новиков после пугачевского восстания не хочет, чтоб у читателя появилась вера в возможность существования помещиков-отцов и «благополучных» крестьян. Вот почему, выбросив эту идею из «Рецепта», он дает и новое окончание «Отрывку путешествия», которое должно было иронией снять надежду на возможность в екатерининской России «благополучных» деревень. Новое окончание состояло в фразе: «Продолжение сего путешествия напечатано будет при новом издании сея книги». Ирония заключалась в откровенной несбыточности этого обещания. В самом деле, в 1772 году, когда «Отрывок путешествия» печатался в журнале,— продолжения обещано не было. А напечатать его было бы легко в одном из очередных листов журнала. Обещать продолжение «при новом издании сея книги» — значило издеваться над возможностью написания такого продолжения: Новиков не мог знать, будет ли новое издание книги, раскупит ли читатель это издание. Такого рода припиской Новиков внушал читателю: никакого продолжения путешествия в деревню Благополучную не может быть по той простой причине, что «благополучных» деревень в рабской России быть не может. Характерно, что, вновь переиздав в 1781 году «Живописец», Новиков никакого продолжения к «Отрывку путешествия», конечно, не дал, оставив и там приписку 1775 года, которая уже стала подлинным окончанием этого произведения.
Снятие в 1775 году из «Рецепта Безрассуду» той части текста, где высказывалась надежда на «благополучную» жизнь у помещиков-отцов, подчеркивает не только иронический смысл приписки Новикова к «Отрывку путешествия», но является и еще одним доказательством того, что оба произведения — «Рецепт Безрассуду» и «Отрывок путешествия» — написаны одним и тем же лицом, а именно Новиковым.
Одно из первых замечательных по силе реалистического изображения художественных произведений русской литературы, посвященное крепостному праву, первая попытка дать образ русского крепостного (крестьянин Филатка и староста Андрюшка). «Отписки» тесно связаны с крестьянскими наказами своим депутатам, которые внимательно изучал Новиков по своей работе в Комиссии.
Переделка сочинения «Торг семи муз. Из Кригеровых снов», переведенного в пору пребывания в университете Фонвизиным и напечатанного в 1762 году в журнале «Собрание лучших сочинений к распространению знания и к произведению удовольствия». Смысл переделки — дать русскому читателю под видом переводного сочинения сатиру на русскую действительность.
Обычная «уловка», «тонкость» Новикова — свое сочинение выдавать за присланное письмо. Смысл данного письма «Доброхотного сердечка» и особенно примыкающего к нему ответа сочинителя «Живописца» — защита позиций независимости писателя от правительства, двора, дворянства.
Стр. 169. Ко дво... означает ко двору.
Одно из сильнейших обличительных сочинений Новикова, являющееся в то же время своего рода манифестом писателя-сатирика. Рисуя обобщенную картину морально сгнившего, развратного паразитического дворянского общества («разоренные вдовы», матери, «раздраженные распутством дочерей», карточные игры молодых дворян, «разговаривающие о великолепии французских мод» дворяне, не платящие долгов купцам, крестьяне «в ветхих рубищах», бегущие за каретой барина и просящие «об отсрочке до другого времени оброка, которого они за крайнею своею бедностию теперь запл