— Что-то странное происходит в мире. Три дня назад я имел беседу с членом Совета безопасности Косачевским, и он задал мне те же вопросы, а потом взял слово, что я никому об этом не сообщу.
— Почему же ты сообщил мне?
— Ты мой друг, к тому же… ты работаешь в безопасности…
— Понял, спасибо за доверие. Но неужели Герман Косачевский утаил от меня посещение Сферы? Странно… Кстати, я тоже член Совета безопасности. Хорошо, разберемся. Спасибо за информацию. Рад, что не ошибся.
— Ты или я?
— И я тоже. Не исчезай надолго за пределы прямой связи, ты можешь понадобиться в любой момент.
— Слушаю и повинуюсь.
Директор центра поклонился, собираясь покинуть зал спейсера, и, пропустив внутрь двух мужчин, исчез. Калашников с удивлением смотрел на вновь прибывших. Первым подошел Косачевский, вторым Ефремов, председатель СЭКОНа — Комиссии социального и этического контроля за опасными исследованиями.
— Не удивляйся, — буркнул Косачевский. — Пришлось явиться незваными. Сегодня после обеда мне позвонили со Сферы анонимно, чтобы я разобрался со здешними «безобразиями» и прекратил все работы. То же самое и ему. — Он кивнул на Ефремова.
— Здравствуйте. — Щекастый, низкорослый председатель комиссии был хмур и неприветлив. — Хотелось бы разобраться в обстановке.
Калашников с укором посмотрел на Косачевского.
— Я же сказал, что буду готов доложить вечером, в крайнем случае завтра утром.
Косачевский отвел взгляд.
— Я знаю, но СЭКОН — не моя епархия.
Калашников вдруг вспомнил:
— Захар, верни Даваа на минуту.
Захаров с помощью бортинженера отыскал Даваа в зале метро спейсера. Вскоре директор центра вернулся, ничем не выдав своего справедливого недоумения. Калашников указал на директора УАСС:
— Он?
— Что «он»? — не понял академик.
— Это член Совета безопасности и он же директор УАСС Герман Косачевский.
Даваа перевел взгляд на Косачевского.
— Вы Косачевский?
— Он самый. — Директор УАСС повернулся к Калашникову. — Что здесь происходит?
— Потом объясню. Вот что, дархан Нагааны, с тобой, похоже, разговаривали три дня назад не те люди. Во всяком случае, не Косачевский. Поэтому сейчас ты поможешь нашим специалистам составить фоторобот псевдо-Косачевского и расскажешь, при каких обстоятельствах и где вы встречались.
Захаров увел Даваа, растерянного, но не потерявшего невозмутимого бесстрастия каменного идола, и начальник отдела безопасности принялся вводить в курс дела Ефремова и Косачевского.
В девять часов вечера по времени центра оперативные группы отдела безопасности и погранслужбы заняли исходные позиции, позволявшие руководителям операции контролировать возможные действия Чужих и быстро принимать необходимые контрмеры.
Калашников вызвал на спейсер «Печенег», который избрал в качестве штаба, Калчеву и Морица, получил новую порцию информации для размышления и связался с погранотрядом.
Пинаев держался молодцом, но чувствовалось, что он чем-то недоволен или расстроен.
— Что случилось? — спросил Калашников, видя необычную нерешительность молодого командира погранслужбы.
— Мы потеряли из виду агента по освоению Пересвета.
— А разве он нуждался в опеке?
— Не в опеке — в проверке связи.
— Беда невелика, он делает свое дело. Кто непосредственно отвечал за его прикрытие?
— Валаштаян. — Пинаев помялся. — Может быть, я перестраховываюсь, но мне не нравится одно обстоятельство… Короче, сегодня утром Ираклий пожаловался, что он потерпел поражение от Салиха.
— Не понял.
— Утром и вечером ребята устраивают в спортзале — на Д-комплексе есть импровизированный спортзал — нечто вроде состязаний по тайбо. Разминка и тренинг одновременно.
— И Салих выиграл у Валаштаяна? Ну и что?
— Дело в том, что у Ираклия серебряный пояс по тайбо, а Салих раньше не проявлял особых способностей.
— Ясно. — Калашников задумался. — Где он сейчас?
— Салих? Не знаю. — Пинаев покраснел. — Это знает Валаштаян.
— Узнайте и доложите.
Пинаев молча свернул видеосвязь.
Калашников с трудом дождался прихода Захарова, проявлявшего, как и в молодые годы, завидную активность и выносливость.
— Все сходится. Один из них — Мухаммед бин Салих. Составили фоторобот псевдо-Косачевского?
Захаров вытер красное лицо, потом лысину, не торопясь отвечать.
— Это Суннимур Кхеммат, сомнений нет.
— Где он сейчас?
— На втором Дайсоне, на базе археонавтов. Ищет транспорт.
— Держите его в поле зрения, близится операция захвата. Надеюсь, получится не так, как на полигоне в Австралии.
— У нас все готово. Где Пересвет?
— Должен выйти на связь, но задерживается. Правда, он подстрахован, пора бы ему объявиться.
— Парни Дориашвили рассчитали модель ситуации и вектор смысла действий Чужих. Вызвать Аргана?
— Доложи сам, но только самое важное.
— Чужим нужна Сфера, причем не для использования ее богатств, а для продажи.
— Что?! Для продажи?
— По всем логико-смысловым узлам расчета векторы необходимых условий сходятся на этом варианте. Сфера нужна Чужим для передачи кому-то… назовем его Клиентом. Кому именно, надо еще разобраться. Если бы Чужие хотели просто отпугнуть нас, чтобы использовать Сферу в качестве среды обитания, они бы действовали иначе.
К тому же в расчете есть тонкие подуровни, или слом смысловых искажений, подварианты, как их называют специалисты, позволяющие сделать вывод, что Чужие, во-первых, негуманоиды, во-вторых, гораздо в меньшей степени приспособлены к условиям жизни на планетах Сферы.
— Не думали, что придется когда-нибудь услышать терминологию курса истории эпохи капитализма, — сказал Ефремов басовито. — Клиент… продажа… диверсии… Двадцать второй век, глубокий космос и — рецидив фашизма!
— Мы тоже не думали, — буркнул Калашников, прикидывая, что делать в первую очередь. — Но отдел безопасности обязан помнить эту терминологию всегда, чтобы быть готовым к любому рецидиву фашизма и мракобесия. Захар, Строминьша на связь, быстро! Мне нужен Никита. Что у нас по основному резиденту?
— Круг подозреваемых сузился до трех человек: археонавт Уве Хоон, психоэтик Флоренс Дженнифер и Каспар Гриффит. Все трое ушли из-под контроля и находятся на втором Дайсоне.
Калашников решительно сжал губы.
— Прошу подтверждения особых полномочий, потому что мы выходим на прямой контакт с представителями иного разума, чреватый непредвиденными последствиями.
— Я предвидел это, потому и попросил председателя СЭКОНа посетить Сферу, — сказал директор УАСС.
— Все в порядке, — кивнул Ефремов. — Формальности соблюдены, мотивы доказаны, юридическое и правовое разрешение получено.
— УАСС готово ввести тревогу по форме «Шторм» всем службам, — добавил Косачевский.
— Строминьш на связи, — повернулся от пульта Захаров.
Виом сформировал в зале видеопризрак начальника группы риска «АА» Ивара Строминьша.
— Простите, мастер, — сказал Строминьш тихо. — Мы потеряли Пересвета.
— Где? — спросил Калашников в наступившей тишине так, что казалось, в зале заметно похолодало.
— В сумеречном поясе Дайсона-2, между сто сорок первой и сто пятидесятой параллелью…
В режиме «призрак», недоступный никаким средствам обнаружения, спейсер «Печенег» завис над сумеречным поясом Дайсона-2, над районом, где потерялся след Никиты Пересвета.
Отдав необходимые распоряжения, Калашников почти не вмешивался в работу слаженной системы оперативных отрядов, молча выслушивал их рапорты и продолжал ждать сигнала Никиты, веря, что тому удастся подать весть о себе.
Из всех подозреваемых в причастности к разведке Чужих отыскался пока лишь археонавт Уве Хоон, занятый организацией исследования звездолета дайсониан. Ни Гриффит, ни Флоренс Дженнифер в поле зрения наблюдателей не попадали.
— У Чужих могут быть свои страхующие линии связи и наблюдения, — сказал Захаров. — Если они заметят наши приготовления, операция примет непрогнозируемый характер.
— Поэтому надо просчитать все варианты ситуации, — ответил Калашников. — Возьми Аргана и попробуй прикинуть возможные ответы Чужих.
— Скорее всего при угрозе захвата они подготовили отвлекающие удары типа взрыва на Д-комплексе либо взрыва на первом или втором Дайсоне. Это их единственный шанс отвлечь наши силы от главной цели — захвата базы.
Калашников встретил виноватый взгляд заместителя. Тот думал о пропаже МК-генераторов, способных уничтожить любой остров на планетах Сферы. Генераторы могли быть и на Д-комплексе, но поисковые группы пока ничего не нашли.
— Эвакуируем центр, полностью! Оставим только поискеров с аппаратурой и техников метро. Ничего другого предложить не могу.
Молчавший до сих пор Косачевский шевельнулся.
— Этим мы сразу дадим понять наблюдателю Чужих, что готовы к активным действиям. Сколько людей на Д-комплексе?
— В настоящий момент тридцать семь, не считая наших.
— Советую незаметно окружить центр и службы энерго-экраном, контролируя передвижение каждого человека. Успеете? По-моему, этот вариант лучше.
— Попробуем. — Калашников и сам видел, что предложение директора лучше. — Тогда, Захаров, начни с Д-комплекса, задание Рудакову я определю сам. Фаттах, вы берете Уве Хоона. Салиха не трогать, пусть Пинаев просто держит его возле себя. Герман, останься на крейсере, пока я не вернусь. Откликнется Пересвет — дай знать. Я хочу поучаствовать в захвате Кхеммата. Самое время поговорить с ним в открытую.
— Ни пуха! — вырвалось у Захарова.
— К черту!
Калашников махнул рукой ожидавшим его парням из группы спецпоручений и через несколько минут был уже в рубке аксиального модуля десантной связки.
— Ведомым — старт с тангенциальным ускорением сто «q». Курс — Остров Старого Города. Посадка в режиме «ныряльщик». Готовность — ноль. Десанту — выход!
В теле спейсера открылись створки грузового отсека, связка из пяти модулей, похожая на гроздь бананов, медленно выплыла из распахнутого зева и через мгновение затерялась в дымном палевом свечении дневной атмосферы Дайсона-2.