— Персы, ваше высочество.
— Еще?
— Айсоры, ваше высочество.
— Это что?
— Бывшие ассирийцы, ваше высочество, которые на барельефах в берлинском музее. Отличаются низким ростом, длинными бородами и вообще волосатостью. Правление имеют такое же, как у нас.
Его высочество удивленно вздернуло брови.
Орлов пояснил:
— Глава государственной власти и глава власти духовной, ваше высочество, у них соединяются в одном лице, именуемом Маршимун и имеющем местопребывание в Дильмане. Маршимун недавно был убит нашими войсками.
«Это он, чтоб злить меня, нарочно на распутинского помазанника намекает», — мелькнула у его высочества мысль, но, взглянув на сонное лицо Орлова, оно успокоилось.
— Эти ассирийцы с нами воюют?
— Никак нет, ваше высочество. Они — кочевники. Они кочуют по своим древним могильникам.
— Буроклыков дурак! — крикнуло его высочество. — Сладкоежка! Из возможных союзников делает врагов! Затребовать объяснения по поводу убийства этого Марья… Марму…
— Маршимуна, ваше высочество.
— К карте!
Его высочество выскочило из-за стола и в два-три шага оказалось перед картой Кавказского фронта, усеянной флажками, и пальцем, выпрыгивающим из ладони, стало водить по линии фронта.
— Трапезунд — Эрзерум — Ван. Ага! — Вот Урмийское озеро. А что между Трапезундом и Эрзерумом? Между Эрзерумом и Ваном? Фронт?
— Никак нет, ваше высочество.
— Между Ваном и Урмией?
— Были сторожевые посты. Сняты после падения Битлиса.
— Где фронт? Нет фронта! Фарс, а не фронт! Что такое Банэ, куда мы наступаем?
— Селение, ваше высочество.
— Дорога туда?
— Озером до Гейдерабада, ваше высочество, потом на Караверан, через персидский Курдистан на Саккиз и далее, через Калиханский перевал, на Банэ. Генерал Буроклыков будет бить с фланга Исханбея, отступающего под давлением генерала Арбатова.
Орлов коротеньким пальцем тыкал в карту вокруг Урмийского озера, показывая называемые места с точностью весьма приблизительной. Только вчера в штабе его высочества все это показывалось им на десятиверстке, но на этой карте все сжалось до неузнаваемости. Но Орлов знал, что его высочество запомнило еще меньше, чем он.
При слове «Курдистан» его высочество насторожилось. Вчера оно прошло мимо его ушей.
— Курдистан? Там есть курды?
— Там есть курды, ваше высочество. Персидские курды.
— Курды…
— Независимое племя, ваше высочество.
— Что значит: независимое племя? Таковых не бывает.
— Они не платят податей персидскому шаху, ваше высочество.
Его высочество зашагало по ковру.
— Тем лучше… Тем лучше… Курды… Это начинает меня интересовать.
Нервное воображение его высочества заработало. Если не удалось евфратское казачество, может быть, удастся караверанское? Курды — везде курды…
— Буроклыков выступил?
— Сведений еще не имею, ваше высочество.
Его высочество продолжало шагать. Пока оно шагало, Орлов скромно стоял в углу, сложив рыхлые руки на непомерном животе и не выпуская из-под мышки туго набитого портфеля.
— Ваше высочество!
Оно не слышало.
«Выродок! — думал Орлов, наблюдая его. — Закаченный череп, губа торчит, а рост-то, рост! Как береза на болоте! И ничего не знает. Ничем не интересуется. Книг не читает. Императором хотел быть! Оскудела семья Романовых. Доклада боится! Погоди, я тебя угощу! Хорошенькие вести с фронта. Из Петрограда не лучше. Долго ли он будет шагать?»
Орлов посмотрел на часы. Было уже близко к одиннадцати. К одиннадцати Орлов привык уже быть у дамы своего ожиревшего сердца, тифлисской красавицы, Нины Георгиевны. Опоздает!
Искоса поглядывая на Орлова, его высочество вперемежку с мечтами о караверанском казачестве, в свою очередь, думало об Орлове:
«Соня! Обжора! Кутузову подражает! Никакого государственного размаха! Туша, набитая соломой! Никаких планов! Карьеру делает на шпионстве! Гессенский клоп! Опять присосется со своими канцелярскими докладами!»
— Что у вас там? — резко остановился он перед Орловым, кивая головой на его портфель. — Что-нибудь важное?
— Разрешите доложить, ваше высочество.
— Докладывайте.
Они вернулись к столу и сели на прежние места.
— Генерал Воропанов, генерал Пирогов, генерал Буроклыков, ваше высочество, пишут…
— Сводку! — оборвало его высочество.
«А, ты так? — внезапно озлившимися глазами взглянув на его высочество, подумал Орлов. — Сводку так сводку!»
— В армиях, ваше высочество, неблагополучно.
— Опять транспорт? Я просил ишачьими вопросами меня не беспокоить.
«Ишачьими вопросами»? — регистрировал где-то у себя в желчи Орлов и с напускной кротостью возразил:
— Не в транспорте дело, ваше высочество. Дело в настроениях армий.
— У моих армий должно быть только одно настроение: вперед, на врага!
— Имеются и другие настроения, ваше высочество.
— Агитация социалистов! Выловить и перевешать.
— Социалистов мы вылавливаем, ваше высочество. Метехская тюрьма переполнена. Солдаты волнуются, ваше высочество.
— Плохо кормите! Сколько раз я вам говорил, что солдат — это ноги, живот и ружье! Ноги солдата должны быть обуты, живот — набит, ружье — заряжено. Тогда — победа!
— Ежедневная дача улучшена, ваше высочество. Выдается вермишель. Соль поступила на фронт в достаточном количестве.
— Ну и что же? Не едят вермишели? Бульона к ней требуют? Гренков с сыром? Салфеток? Мадеры?
Выждав, пока прошла вспышка и даже как-то подпольно насладившись ею, Орлов продолжал тем же убийственно спокойным тоном:
— Едят, ваше высочество. На воде варят и едят. Но волнуются.
— Вы судите по донесениям генералов? Наши генералы любят панику. Кто волнуется — под ружье! Под ранец! а в ранец — кирпичей! Сутки простоит — успокоится!
— У меня имеются, ваше высочество, секретные сведения из другого источника. Тайный английский агент при урмийском отряде, служащий в Шерифхане в союзе городов, доносит…
— Откуда вы знаете, что доносит тайный агент Англии?
— Он и у меня служит, ваше высочество.
Его высочество пустило смеховую трель…
— Что же он вам доносит? — Его высочество сделало ударение на слове «вам».
— Он доносит, выше высочество, что патриотический дух в армиях угасает, что солдаты ропщут и не понимают, зачем они стоят в Персии…
— С каких пор солдаты должны понимать? — прервало его высочество. — Вы верите английским источникам? Вы испугались обычной генеральской паники? Вы знаете, каких нам дали на этот фронт генералов! Канцелярские крысы, а не генералы! Астмики! Геморроидики! Ревматики!
По лицу Орлова пробежала тень. Камни летели явно в его огород.
— В наступление! Наступление оздоровит армию. А сомнительными источниками советую вам не пользоваться.
— Не угодно ли ознакомиться с документами, ваше высочество?
— Кавказская армия верна царю, — он слегка поперхнулся перед этим словом, — и отечеству.
Его высочество встало, показывая, что доклад окончен.
Когда толстая спина Орлова была уже в дверях, его высочество еще что-то вспомнило.
— Зачем вы ко мне этого докторишку на прием допустили? Как его? Погосов? Поносов?
— Доктор Ослабов, ваше высочество. У него важные рекомендации из Москвы.
— Чего он хочет от меня? Чего он вообще хочет?
— Единственно из патриотических чувств желал представиться вашему высочеству.
— Откуда вы это знаете? Из его слов? Это тоже достоверный источник осведомления?
— Его бумаги, ваше высочество.
— Его бумаги? Его образ мыслей, вот что важно.
— Я имел с ним беседу. Вполне преданный патриот.
— Я не ретроград, вы знаете. Я либерал. Я благожелательно отношусь к реформам. Но пока война — никаких реформ. Кончим войну — тогда реформы… Но этот доктор Слабов…
— Доктор Ослабов, ваше высочество, — почтительно склоняя голову, прервал эту декларацию Орлов.
— Чего он хочет? Он толстовец? Он едет на войну и боится крови? Я ему высказал свои взгляды. Он был поражен. Он кончил естественный факультет в Петрограде. Чему их там учат? Вы слышите, я вас спрашиваю, чему их там учат?
— Резать трупы, ваше высочество, — сострил Орлов, изнемогая от нетерпения уйти отсюда скорей, чтобы не слишком опоздать к своей даме.
— Вы не лишены остроумия.
Жестокая улыбка проскользнула по губам его высочества.
— А живых людей резать не учат? — продолжало оно. — Фронт научит! Пошлите этого доктора на фронт, в Урмию, в наступление! И впредь мне таких институток в галифе не представлять!
Орлов поклонился и вторично направился к двери. На полпути ему еще раз пришлось остановиться.
— Да! Вы проходили по лестнице?
Едва сдерживая себя, Орлов ответил:
— Проходил, ваше высочество.
— Чем там пахнет?
— Не могу знать, ваше высочество!
— Там опять щами пахнет! Понюхайте! Никакой вентиляции! Халупа, а не дворец! Скажите, чтоб больше не пахло щами! Пусть жрут баранину.
— Слушаю, ваше высочество, — поклонился Орлов, задыхаясь от негодования на такое поручение и на такую задержку.
— Письменную сводку о… о… настроении армии представите завтра утром.
— Слушаю, ваше высочество.
«Опоздал! Опоздал! — думал Орлов, в третий раз, насколько мог, быстро направляясь к двери. — Будет сцена!»
На этот раз ему удалось уйти.
Спускаясь с лестницы, он потянул воздух ноздрями.
«Действительно, пахнет щами! И очень вкусными притом!» — подумал он, прислушиваясь, есть ли у него аппетит для ужина с Ниной Георгиевной.
— Наверх! — махнул он рукой шоферу по направлению к улице, где жила Нина Георгиевна, грузно влезая в лимузин и тотчас опуская занавески.
К Нине Георгиевне последнее время он ездил только по вечерам, ужинать, потому что весь город знал об его связи и вся улица наблюдала из окон за ним, когда он приезжал днем, к обеду.
II. Наступление! Наступление!
Почти ежедневно, часам