— Но раньше маатанин был вообще некоммуникабелен, и все-таки мы нашли общий язык.
— Кто знать,хомо, можно ли считать этот разговор, мне для общение достаточность один контур память, в то время как я вмещать миллиард такой контур. Люди устроенность проще, их место внизу лестницы эволюции, как и у всех биологические существа.
— Место людей- между богами и зверьми, — пробормотал Шаламов. — Маатанин ошибается. Еще раз по-хорошему прошу помочь расшифровать во мне криптогнозу, мне это очень важно.
— Пусть хомо не обольщаться, помочь ему мочь только соплеменники, например, один из них, что приходить ко мне ради хомо. Он рядом, пусть хомо обратиться к он.
— Что?! Мальгин приходил к тебе? Когда? Зачем?
— Он хотел познать маатан, чтобы вылечить хомо. Прощальность, хомо. Я уходить, время мой возвращение в колыбель прийти.
— Дан, — послышался извне слабый пси-вызов.
— Что? — очнулся Шаламов, услышав наконец, что его окликают.
— Я спрашиваю, кто построил Стража Горловины? — повторил вопрос Мальгин, ничего не понявший из разговора Шаламова с маатанином.
— Не знаю, — машинально ответил Шаламов. — Его никто не строил, он выращен задолго до появления в космосе Орилоуха и Маата.Снова ты со своими дурацкими вопросами?…Это правда, что ты был на Маате и встречался с «черным»?
— Правда.
— И что ты узнал?
— «Черный человек» получил отпечаток твоей личности, Дан, и положение его в его мире от этого не улучшилось.
— Чепуха, его положение меняется не от внешних причин, не подходите к маатанам со своими мерками. Так ты узнал, как меня можно вылечить?
— В общем… да, хотя подтекст твоего вопроса явно скрывает иронию.
— Да потому, что никто не знает точно, от чего меня надо лечить. И я не знаю, Климушка. И разговор о моем лечении излишен. Прощай. Или, как сказал «черный», прощальность. Вряд ли мы когда-нибудь еще встретимся.
— Ты изменился, Дан. Раньше ты больше думал о своих друзьях… не говоря о Купаве. Неужели ты забыл о ней?
— Шел бы ты к черту! — выругался Шаламов. — Достал-таки! О Купаве я позабочусь сам, не трогайте вы эту тему! Дайте мне разобраться с этим булыжником, возомнившим себя «вершиной эволюции», вот тогда, может быть, и вернемся к старой теме.
Спасатель включил антиграв, устремляясь вслед за «черным человеком».
Он не знал, что Мальгин в это время борется с собой, решая вопрос, включать «василиск» или нет. Время шло, но гипнотизатор так и не был задействован… В последнее мгновение Мальгин, обливаясь холодным потом, заблокировал выстрел и успел скомандовать скафандру следовать за двумя «черными людьми», уносящимися прочь…
Маатанин не свернул к «ледяной горе» орилоунского «живого метро», а направился к стене ущелья, возле которой росла сложнейшая головоломная конструкция, от взгляда на которую в душе пробуждались древние атавистические страхи и тревоги.
— Ваш друг следует за нами, — предупредил Джордж. Шаламов оглянулся: Мальгин в защитном скафандровом комплексе спасателя — камуфляж под маатанина он выключил — держался в кильватере как привязанный.
— Черт с ним, — буркнул Шаламов. — Я его понимаю: он меня упустил и теперь будет лезть из шкуры, чтобы оправдаться перед безопасностью. Македонский в свое время выразился правильно: избави меня, боже, от друзей, а с врагами я и сам справлюсь. Будет надоедать- остановим.
— Он вооружен.
— Не имеет значения. Я его знаю, он не способен выстрелить в человека, которого считал своим другом всю жизнь. Так воспитан. Догоняй «черного».
Но догнать «черного человека» они не успели. Впереди вдруг с ревом разверзлась земля, из гигантской трещины выметнулся бешено вращающийся смерч дыма пополам с огнем, все вокруг зашаталось, загрохотало, волна искажения пробежала по ущелью, меняя очертания предметов, скал, строений и конструкций. Ударивший от смерча вихрь увлек Шаламова за собой, закрутил, бросил вниз, едва не разбив о голую поверхность обнажившегося скального дна. А потом на месте смерча вырос жуткий, ни на что не похожий стеклянно просвечивающий призрак, заполненный «рыбьей икрой». Приглядевшись, Шаламов понял, что каждая «икринка» — на самом деле не то птичий, не то человеческий глаз!
В первые мгновения Шаламов опешил и упустил фигуру «черного человека» из виду, но Джордж не сплоховал, выполняя приказ хозяина и не обращая внимания на свистопляску орилоунской природы вокруг. Маатанин вонзился в тело «призрака», превратился в черную струю жидкости, эта струя собралась в каплю и нырнула в растущую трещину в дне ущелья. Джордж замешкался, прежде чем повторить маневр «черного человека», и Шаламов крикнул:
— Вперед, не дрейфь!
— Мы в зоне полтергейста, это опасно.
— Вперед, я сказал!
— Предупредите хотя бы вашего друга. Кстати, чую локацию, нас догоняют.
Шаламов оглянулся и увидел, как в ущелье стремительным копьем падает десантный когг.
— Молодцы, быстро нас вычислили. Клим, слышишь меня? Не ходи за мной, нянчиться с тобой я не смогу.
— Я тебе не мешаю.
— Мешаешь!- В Шаламове вдруг на мгновение проснулся некто свирепый, яростно-агрессивный; волной поднялся слепой гнев, затмил рассудок. Спасатель тут же опомнился, но Мальгин уже тормозил.
— Так-то лучше. — Шаламов унял поднявшуюся было в голове боль и не оглядываясь нырнул в тело танцующего, меняющего форму глазастого «призрака».
Мальгин, беспомощный, потерявший сознание от пси-удара, остался висеть в воздухе, не отвечая на тревожные запросы Клауса и командира десантного шлюпа.
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
НЕЧЕЛОВЕК
1
Причудливые видения, то жуткие и угрюмые, то сказочно красивые, как танцующие эльфы, посещали его все реже и реже, и наступил наконец день, когда Мальгин проснулся с ясной головой и без тяжести в сердце.
Он лежал один в комнате с распахнутым во всю стену окном, за которым пели птицы и шелестели кроны деревьев, заслонявших солнце. Кровать была нормальной, без видимых медицинских приспособлений, но у стены висел пульт медицинского комбайна, и Мальгин понял, что находится в лечебнице.
Легкий ветерок заносил в комнату запахи свежескошенного сена и меда. Где-то далеко родился странный звук, поющий, нежный, звенящий, легкий, пробудивший древнюю родовую память и ассоциации чего-то патриархально-идиллического, вроде вкуса парного молока, рожка пастуха и колокольчика на шее коровы…
«Коса,- вспомнил Мальгин,- кто-то недалеко точит косу».
Ему до зуда в руках захотелось самому взять в руки отполированное руками цевье и пройтись по лугу, оставляя за собой ровную дорожку выкошенной травы. Он встал, прошлепал в плавках к окну и выглянул.
Так, все ясно, третий этаж клиники СПАС-центра. Неясно только одно, как я здесь оказался… и сколько времени провалялся в постели…
Сзади послышался шорох открываемой двери. Мальгин оглянулся. В палату входил начальник отдела безопасности Ромашин, из-за спины которого выглядывал улыбающийся Джума Хан с букетом полевых цветов.
— Доброе утро, — скупо улыбнулся и Ромашин, протягивая сильную руку. — Как вы себя чувствуете, больной?
— А разве я больной? — Мальгин ответил на рукопожатие и с удовольствием хлопнул ладонью по ладони подмигнувшего Хана. Ему он был рад искренне.
Джума критически оглядел хирурга, ткнул пальцем в живот, вздохнул сожалеюще:
— Отощал малость, кожа да кости…
Все трое засмеялись. Клим напряг мышцы, приподнял врача и положил на кровать.
— Ладно, ладно, убедил, — сказал тот, вставая. — Вижу, что здоров как бык. Рад видеть тебя в форме.
Мальгин сел на кровать, Ромашин и Хан уселись напротив, вырастив кресла из стены.
— Как я здесь очутился?
— А что вы помните? — спросил Ромашин.
Клим нахмурился. Чудовищные метаморфозы орилоунской природы встали перед глазами, удивительный колеблющийся «призрак» смотрел на него миллионом глаз, судорога ломала стену ущелья, а напротив висел «черный человек» — Шаламов, и не хватало решимости включить гипнотизатор…
— Мне показалось, что на меня прыгнул какой-то зверь, — проговорил Мальгин. — Потом вспоминаются всякие кошмары, но это, видимо, уже последствия.
— Нам удалось вытащить вас в последний момент. Едва десант пошел вверх, ландшафт ущелья полностью изменился: на его месте выросло нечто вроде чаши, заполненной кипящей лавой. Подобные трансформации ландшафта вообще характерны для Орилоуха, так что вы чудом остались в живых.
Помолчали. Мальгин никогда не предполагал, что ему на роду написано испытать так много необычных приключений в космосе, далеко от Земли, но он был рад, что выдержал эти не запланированные им самим испытания.
— Что с Шаламовым? Вы его… задержали?
— Нет, ушел, к сожалению. Вместе с «черным человеком». И где они находятся в данный момент, никто не знает. Во всяком случае, ни на Орилоухе, ни на Маате, ни в Горловине они не появлялись. Кстати, почему вы не воспользовались «василиском»? — Ромашин покосился на Джуму Хана, который ответил ему таким же косым взглядом.
Мальгин задумался, потом тихо сказал:
— Мне почему-то казалось, что это… вроде удара в спину. Он не знал, что у меня есть гипнотизатор… а я хотел предупредить, но так и не смог.
— Ты молодец, — заявил Джума убежденно. — Это тебя спасло. Излучение гипнотизатора переключило бы личность Шаламова на его альтер эго — второе «я», на личность «черного человека», а тот мог отреагировать гораздо агрессивнее.
— Я в это не верю, — вежливо возразил Ромашин, — но объективности ради приходится признать, что Даниил, видимо, обладает особыми психофизическими способностями. По вашей записи мы расшифровали разговор Даниила с маатанином и выяснили многое из того, что было непонятным до сих пор. У «черного человека» наступил какой-то жизненный кризис, так сказать, «соблазн небытия», он ищет то ли смерти, то ли забвения, а Шаламов жаждет разобраться в запасах маатанских знаний, «записанных» у него в мозгу. Судя по всему, он очень изменился. Если раньше он был просто увлек