— Сидели…
— Сидите,- возразил Живущий.- Если вас нет здесь и сейчас,то для Вселенной вы есть, где-то там и вчера, но есть. К тому же существует такая нехитрая штука, называемая ветвлением Вселенной.
— Я знаю. Где-то существует Метавселенная с точно такими же параметрами, где есть Солнце и Земля, и друзья мои… (и я и Купава, — добавил Клим уже для себя).
— Вы знаете лишь половину истины, — вторая половина заключается в существовании ансамбля миров. Это означает, что каждая Метавселенная ветвится не как дерево — вне ствола, сама в себе. То есть каждая величина данной вселенной есть слагаемое всех величин каждой из ансамбля вселенных.
Сказать, что Мальгин был ошеломлен, — значит ничего не сказать. С минуту он оцепенело переваривал услышанное, но так как к дискуссии такого масштаба он готов не был, то и не стал продолжать тему. На протяжении многих дней спустя ему предстояло анализировать слова (мысли) Живущего-за-Пределами и дивиться их реальной силе. Единственное, что он сказал в ответ, было:
— Поистине Вселенная — шедевр Сатаны!
Живущий-за-Пределами улыбнулся — так расшифровал его реакцию Мальгин, — но промолчал. Кипение мыслей хирурга, борьбу идей, попытки анализа он, вероятно, видел, однако отвечал только на хорошо сформулированные или перенасыщенные эмоциями вопросы.
— И все же я не понял высказывание Держателя Пути, — не удержался Мальгин в финале своих размышлений. — Он сказал, что у человечества есть шанс… а оно вымерло, несмотря на этот шанс.
— Вы все-таки ограниченны, как и всякий человек, — снова погрустнел Живущий. — В отличие от других интрасенсов, вы больше землянин, чем они, и все еще находитесь на полпути к истинной свободе. То, что для вас — реальность, для вселенной — сценарий того, что может быть. И факт одновременно. Это трудно воспринимается, так что примите как данность, как один из законов этого мира, который вы еще не открыли.
Мальгин некоторое время боролся с собой, пытаясь найти в памяти нужные сведения, свои и маатанские, но вынужден был отступить.
— А вы можете забросить меня еще дальше в будущее?
— Могу, но тогда ваш шанс вернуться домой будет сведен к нулю.
— Почему?
— С течением времени начинает сказываться правило возрастания принципиальной невосстановимости событий, следствие закона природы этой вселенной: не существует полностью обратимых процессов.
Мальгин помолчал.
— А что ожидает этот космос в будущем? Я имею в виду достаточно отдаленное будущее.
— Через двести триллионов лет стэгспансия — фаза застойного расширения — закончится и начнется… — Живущий-за-Пределами замялся: — Простите за неточность. Фаза расширения сменится сжатием по очень простой причине: из-за экспериментов Вершителей.
— Что это за эксперименты?
— О, Вершители экспериментируют только в глобальных масштабах, вряд ли их дела можно оценить воображением. Они изучают тезис о неустойчивости материальной структуры этого мира к варьированию фундаментальных физических констант, исследуют границы законов конфайнмента, жонглируют сотнями уровней реальности, поворачивают стрелу времени… что им в конце концов и удалось.
— Зачем?!
Живущий-за-Пределами молчал минуты две.
— Они не всесильны. И пытаются привлечь внимание того, кто может все! И ждут его. И пытаются постичь смысл слова «всемогущ». Но я не уверен, постижимо ли это в принципе.
Мальгин снова был ошеломлен и одновременно разочарован. Прошло немало времени, прежде чем он пришел в себя.
— Но вы только что говорили… Вершитель — Великий Предок… и потомок… Разве он не?… Значит, существует кто-то еще более великий?
— Не знаю,- опечалился Живущий.
— Не знаете?!
— А чем я лучше Вершителя? Я всего лишь одна из его реализаций, как Свидетели, Строители Пути, Хранители, Искатели, Ограничители, Кладовые Памяти и тому подобное. Я всего-навсего Живущий-за-Пределами Знаний, и тайн на мою жизнь хватит. Да и едва ли в Большой Вселенной есть кто-то, кто знает все! В том числе и тот, кого ждут Вершители. А теперь прощайте, непроснувшийся, может быть, мы и встретимся еще когда-нибудь, тем более что мы связаны нитью кармы.
— Постойте, — быстро сказал Мальгин, — есть два вопроса…
— Если бы два, — заметил Живущий с улыбкой. — А то ведь сто двадцать два, верно? И зачем Вершителям маатане, и куда они везли груз информации и энергии, и существуют ли еще реликтовые «сверхструны», и где те Пределы, за которыми я живу, и где искать друзей… а?
Мальгин глубоко вздохнул, расслабляясь, улыбнулся в ответ.
— Да, вы правы. Но хоть бы на один вопрос вы ответите? Что значит «мы связаны нитью кармы»?
— Это значит, о непроснувшийся брат мой, что мы- я, вы, Паломник, и Кузьма-негуман, и Держатель Пути- суть воплощения Вершителя и связаны его дыханием. Всеми, кто тебя услышал, был ты сам. Просыпайся, колдун!
Мальгину показалось, что он раздвоился: половина его- человеческое тело — осталась в недрах Спутника, а вторая рванулась в космос, причем сразу во все стороны, и тут же пси-прожектор Чужого в голове погас. Огромный, невероятно огромный мир, распахнувшийся было в сознании, сжался до пределов черепной коробки, гулкий медный удар сердца потряс организм, открывшаяся внизу бездна, не бездна пространства- бездна времени, затянула, увлекла, и грохот падения, длившегося одну пульсацию сердца, был слышен, наверное, во всей Вселенной… Бездна сжалась в туннель, в трубу, в копье, в струну…- брызнул в глаза свет — гигантская сфера Солнца вывернулась сбоку, мелькнула под ногами каменистая, отмеченная оспинами кратеров планета, потом обзор закрыли металлические стены, и движение остановилось! Он стоял в кабине метро спейсера «Ирокез», висевшего над Меркурием. Он был дома!
Вершитель вернул его, мелькнула мысль. И вслед за ней другая: он сам вернул себя. И на долгое время остались от встречи впечатление величия, возвышенности и вместе с тем простоты происходящего, ощущение присутствия при событиях вселенского масштаба и, наконец, чувство глубины, влекущей бездны. Это последнее переживание было беспредельно, неизмеримо и не выразимо никакими словами.
9
— Этого я уже не помню,- тихо сказала Боянова, взглядом попросив поддержки у Шевчука.
В кабинете их было трое: комиссар, его заместитель и Столбов. Видеопласт преобразил помещение в гилею — пойменный лес, у ног инспектора плескалась вода, из которой вырастали нежно-зеленые с голубоватым и салатовым налетом стволы лиственниц.
— Дифференциальная амнезия, — пробасил Шевчук, поглаживая бороду в некотором замешательстве.
Столбов кивнул. Власта помнила все вплоть до момента встречи с Шаламовым и то, как она возвращалась, но саму встречу память не сохранила.
— Это меня надо казнить, — сокрушенно развел руками Шевчук. — К Шаламову обязан был пойти я, в крайнем случае Лютый, комиссар не должен рисковать собой в таких обстоятельствах.
— Ты тоже не бог,- все так же тихо проговорила Боянова, жестоко казнившая себя за ошибку. — И даже не интрасенс. С тобой случилось бы то же самое.
— Зачем тебе это понадобилось?
— Я хотела…- Власта дернула плечом,свела брови, словно воспоминание стоило ей невероятных усилий. — Я хотела предложить ему преодолеть черное отчаяние, обрести надежду и сохранить чувство смысла. Кажется, именно это я и сказала… не помню точно. И вообще?… — Боянова будто очнулась, заговорила резко. — Комиссар имеет право рисковать, где считает нужным. Или Совет уже лишил меня полномочий? Кстати, где Шаламов?
Столбов покосился на Шевчука, промолчал.
— А Мальгин?
Снова тишина в ответ.
Боянова подождала немного, выслушала мысленное сообщение Умника: он принял вопросы комиссара как обращение к нему.
Столбов знал о финале операции над Меркурием со слов Лютого и по видеорепортажу Умника, но и для него появление неизвестно откуда Клима Мальгина оказалось полной неожиданностью.
Не только Калина Лютый, тренированный специально, обладавший хорошей реакцией, но даже интрасенсы из команды пограничников то и дело теряли Мальгина из виду, когда он «выпадал» из поля зрения вследствие огромной скорости передвижения. Миг- и он уже в коридоре, другой- Мальгин в транспортном отсеке, третий — когг за бортом спейсера, который, двигаясь убийственными темпами, напоминает трассу световых штрихов. Но и Мальгин не успел ничего сделать, Шаламов опередил его, опередил буквально на доли секунды.
Когг Бояновой оторвался от драккара «сына сумерек» на мгновение раньше, чем пристыковался Мальгин. Все подумали, что это стартовала комиссар, поэтому никто ничего не предпринял, пока следом не метнулась машина Мальгина и в эфире не раздался его голос:
— Боянова на борту драккара, без сознания, медиков сюда, быстрее! Шаламов в ее шлюпе, задержите его на пару секунд, отвлеките, но не становитесь на дороге.
Пограничники отреагировали мгновенно, однако советом пренебрегли. На когг Шаламова спикировал куттер Бегича, виртуозно повторил все его маневры и пристыковался — это на скорости-то в два десятка километров в секунду! Когг же из виража вышел таким образом, что в гнездо причала спейсера воткнулся кормой машины Бегича. Взрыва не произошло, сработала аварийная система, но пограничник был раздавлен почти в лепешку, и реаниматорам пришлось повозиться, доставая его из смятой скорлупы куттера.
Задержать Шаламова не удалось, двигался он не медленнее Мальгина и успел уйти через метро спейсера на Землю. Двое пограничников видели, как по переходам туманным вихрем пронесся жуткий монстр в зеркально-ромбической броне, с туловищем человека, но с ногами и лапами дракона и головой тигра. Правда, аппаратура видео, встроенная в стены, описанного монстра не зафиксировала, фигура Шаламова смазалась от скорости и разглядеть ее не удалось, но, по мнению специалистов, бежал все-таки не человек.
Мальгин вогнал свой шлюп прямо в ангар десантного терминала, но догнать Шаламова тоже не смог, а потом потерялся в толпе и исчез. Лютый его больше не видел…