ланеты, и прямые потомки Хранителей Пути, о целях которых можно только гадать.
— И черт знает что еще, — добавил меланхоличный Лютый. — Внимание ведомым: на высоте восемь разделяемся и расходимся веером в пределах визуального контакта.
— Мы в зоне полевых возмущений,- напомнил координатор десанта. — Вполне вероятно, что нас ведут на лучах гравилокаторов.
— Разговорам конец, отработка «срама» полного профиля.
В эфире установилась глубокая тишина, изредка нарушаемая только сообщениями инков и репликами пилотов.
Драккар с комиссаром безопасности повернул к глубокой впадине с выпуклым зеркалом какой-то сизой жидкости. Озеро было овальным и заросло по берегам частоколом глянцево-серых, с голубым отливом жердей метров по сто высотой. В центре самой густой заросли стоял одинокий орилоун.
Он был невероятно, сказочно красив!
Храм не храм, но колоссальные сооружения с прихотливой вязью переходящих друг в друга форм, подчиняющихся какой-то высшей геометрии и порождающих эстетический эффект законченности, функциональной точности и красоты.
— Какой красавец! — донесся голос Ландсберга, также оставшегося на борту спенсера, он видел все, что видели десантники. — Кто-нибудь анализировал, почему орилоуны так действуют на нас, людей? Ведь они абсолютно далеки от законов эстетики, которыми руководствуемся мы.
— Видимо, существуют какие-то более общие, универсальные вселенские законы гармонии и красоты, — вмешался кто-то из ученых, изучавших жизнь Орилоуха в составе комплексной экспедиции, которая работала в системе и до появления безопасников. — Этим законам следует все живое во Вселенной. Мы — часть мироздания и так же подчиняемся ее законам, зачастую не осознавая этого.
— Не разрушайте волшебство скальпелем рационализма, — проговорила Боянова и неожиданно даже для себя самой продекламировала:
Но приглядись, что там внутри.
Таинственны монастыри,
Еще таинственнее кельи…
После этих слов в эфире установилась тишина, все оценили сказанное комиссаром, хотя многие знающие ее и удивились приступу лиризма.
— Внимание, с юго-востока приближается объект Икс, — предупредил координатор.- Масса- пять сто, размеры — триста на семьсот и на сорок. Идентифицируется как «куколка».
Под «куколкой» подразумевался зародыш орилоуна, промежуточная стадия его роста, способная к самостоятельному передвижению как в атмосфере планеты, так и за ее пределами. Размеры и формы «куколок» разнились в очень широких пределах, люди насчитали до десяти тысяч модификаций, но суть их была одна. Правда, целей трансформации «почек» орилоунов, также имевших определенный спектр форм, в «куколок» люди пока не знали.
— Инклюзив «Эй»!- скомандовал Лютый.- Власта, они довольно миролюбивы, но лучше подождать, пока он уберется. Я хотел сбросить десант на орилоуна.
— Пустите зонд, — посоветовала Боянова.
Драккар выстрелил пулей зонда, который вонзился в одно из окон «храма» и прервал передачу.
— Вообще-то странно, — бросил кто-то из командиров шлюпов. — Это «зона духов», где пейзаж всегда кипел, день и ночь. А сейчас тишина…
— На этот счет существует гипотеза: старые орилоуны излучают в пси-диапазоне, а вместе они создают такой мощный пси-фон, что волновые пакеты макротел начинают отщепляться от их гравитационных полей, в результате чего тела приобретают волновые свойства, «размазываются» по некоторому объему, форма их искажается и плывет. А сейчас фон пси-поля на Орилоухе из-за бегства старых орилоунов на пять-шесть порядков ниже, чем был, и пейзажи успокоились.
— Но есть и другие гипотезы, объясняющие сей факт,- меланхолически заметил Полевой.
— Например?
— Ядро Орилоуха не твердое, а представляет собой сферу, вернее, область из иного вакуума, вакуума не нашей Вселенной, со своими физическими константами, живущего по другим законам, вот метрика нашего пространства вокруг ядра и трансформируется, взаимодействуя с чужой. Все эти гипотезы требуют доказательств, прямых экспериментов, и мы надеемся, безопасность их нам предоставит.
— Безопасность сама по себе ничего не может предоставить, она способна лишь оценить степень опасности планеты, — сказал веско Ландсберг. — Решать же, исследовать Орилоух напрямую или нет, будет СЭКОН.
Разговор прервался. Спорить с президентом комиссии, способной наложить мораторий на любое исследование, никто не хотел.
— А как вели себя орилоуны во время исхода «черных людей» в Горловину? — поинтересовалась Боянова.
— Почти все старые орилоуны взорвались, взбаламутив едва ли не всю атмосферу, это вот только перед вашим прилетом воздух более или менее очистился. Орилоуны среднего возраста до последнего стартовали с планеты в неизвестных направлениях, удалось засечь траекторию лишь трех из сотни тысяч: в сторону альфы Волка. Молодые орилоуны и все их промежуточные формы остались, но резко снизили активность.
— В чем это выражается?
— Во всем. Сократилось количество летающих, уменьшилась плотность излучений, в атмосфере связь орилоунов упала на три-четыре порядка, трансформации ландшафтов почти прекратились.
— В общем, наблюдается полная корреляция бегства маатан и реакция жизни Орилоуха.
— Мы более осторожны в выводах, — проговорил лидер исследователей, — но, видимо, объективная реальность таковa, как вы сформулировали. Впрочем, это неудивительно. Неведомые Вершители, воплощая свои замыслы, сделали когда-то функциональную разбивку создаваемых роботов. Маат создан для выращивания «черных людей» в Горловине «серых дыр», узлов пересечения древних трасс обмена с другими вселенными.
— Зачем же они поместили Маат и Орилоух так далеко друг от друга?
— Вероятно, для Вершителей не существовало проблемы преодоления колоссальных пространств. Жаль, что мы не успели как следует изучить «серую дыру», контакт с Вершителями был реален.
— Весьма спорное утверждение, — запротестовал кто-то из молодых ученых; голос был звонкий, энергичный. — Эра Вершителей наверняка уже закончилась, иначе они давно появились бы здесь, а деятельность маатан и орилоунов — это агония запрограммированных роботов, не более того.
— Брэк, — прервал начавшийся было спор Лютый. — Десанту на выход.
— Роботы… — задумчиво повторила Боянова. — Странные роботы, надо признаться. Вряд ли мы имеем право ограничивать чужую жизнь рамками стереотипных определений. Хранители Пути… — Комиссар с чувством жалости разглядывала сверкающий «храм» орилоуна, одиноко высившегося среди зарослей «сорняков». — Какой Путь они хранили? Вернее, чей? И куда он вел?…
Видеокамеры драккара выловили в желтом небе черную точку приближавшейся «куколки», приблизили ее. Больше всего «куколка» походила на громадного безголового и безногого птеродактиля с перепончатыми крыльями. Размах крыльев составлял семьсот метров, но страху эта гипертрофированная «птица» не нагоняла, скорее наоборот — что-то жалкое было в ее облике и потерянное — в полете.
— Да! — сказал Лютый. — Они утратили смысл жизни, отсюда впечатление обреченности. Я думаю, Орилоух с этих пор не опасен для исследователей, обычный пограничный мир с прогнозируемой степенью риска.
Никто командиру десанта не возразил, даже щепетильный в вопросах прерогатив Ландсберг. На спейсер драккар вернулся через три часа.
— Вы продолжаете меня поражать, Власта, — сказал Бояновой председатель СЭКОНа, когда они остались вдвоем в ее каюте. Комиссар переоделась и выглядела строгой девочкой с копной черных волос.
— Чем же на этот раз? — рассеянно откликнулась Боянова, поняв смысл взгляда собеседника.
В каюте царил полумрак, окно виома в стене было пугающе бездонным, и в нем виднелся серп Орилоуха, сияющий нежным опаловым светом.
— Вы любите смаковать опасность, а для руководителя такого ранга это недопустимо. Зачем вы напросились в десант?
Женщина очнулась от созерцания планеты, с улыбкой взглянула на Ландсберга.
— Ну что вы, Казимир, совсем наоборот. Космос — не главная опасность для человечества и не главная забота для отдела безопасности. Как ни странно, при стремительной экспансии космических исследований и широком выходе человека в Галактику проблемы его безопасности занимают всего десять процентов работы отдела. Проблемой номер один была и остается проблема досуга молодежи. Пресыщение благами цивилизации, рост потребительской психологии, кажущаяся вседозволенность порождают лень, апатию, равнодушие и более страшные вещи, о которых вы и понятия не имеете.
— Почему же не имею? Во все времена определенный процент человечества из-за генетических отклонений, болезненных задатков или чрезмерной силы влечений всегда оставался асоциальным…
— Да, конечно, и в наш век опасных больных хватает, и все они под нашей опекой, но я имею в виду другое: общество всегда порождало неформальные движения в среде молодежи, а в последнее время эта тенденция многократно усилилась, появились опасные социальные течения, внутри которых родились особо извращенные формы.
— Дилайтмены?
— Дилайтмены в том числе,их еще называют любовниками,хочушниками, боликами и так далее. И если бы все они руководствовались лишь принципом получения максимума удовольствия, то это было бы еще полбеды, но многие основали свою философию на базе агрессивных и безудержных сексуальных влечений, религиозных догм, на мазохизме, смаковании риска и страха, и вот это действительно страшно!
Боянова замолчала, вспоминая что-то, передернула плечами.
— Особенно ужасны религиозный фанатизм и неонацистские союзы, жизнь человека для них- пустой звук, и почти сто процентов их состава — молодежь в возрасте от пятнадцати до двадцати пяти лет.
— Может быть, ребята просто самоутверждаются? В любом коллективе одни его члены пытаются самоутвердиться и завоевать власть над другими. Это универсальная характеристика человечества.
— Я согласна, но надо учитывать методы, какими достигаются подобные цели. Не унижение других, не подавление воли и психики, не физическое уничтожение инакомыслящих наконец! Вот это и есть основное содержание нашей работы: профилактика асоциального поведения групп и одиночек и пресечение преступлений. А вы говорите, я рискую в космосе. Да здесь, в пограничной полосе между изученным и неизведанным, я отдыхаю. — Боянова, улыбаясь, смотрела на озадаченного Ландсберга, и во взгляде ее лукавство и насмешка соседствовали с волей и грустью.