— Твой вывод? — спросила Боянова мысленно.
Умник ответил с некоторым запозданием, как человек, собиравшийся с мыслями, на самом деле он советовался с другими инками сети и формировал оптимальный ответ.
— Затея с оружием не может быть самостоятельной акцией, она привязана к чему-то, а поскольку сегодня самым опасным из дестабилизирующих общество факторов является кампания против интрасенсов, будет логично связать эти события.
— По-вашему, планируется прямое уничтожение интрасенсов? С помощью засад? Чепуха! Это несовременное решение проблемы. Если бы те, кто стоит за спинами исполнителей диверсий, хотели уничтожить интрасенсов, они бы действовали иначе, через компьютеризированные комплексы с использованием новейших средств защиты и уничтожения.
— В таком случае похищение оружия — отвлекающий маневр.
— Маневр с риском попасться и выдать готовящуюся операцию? Нет, здесь что-то другое. Выяснить бы, кто стоит за всем этим.
— Человек, дерзнувший бросить вызов безопасности, сильный противник.
— Обычно люди сильны до тех пор, пока отстаивают сильную идею, а какая сильная идея может быть у адептов террора? Да и не может один человек пойти против системы, скорее всего заработала какая-то организация типа фундаменталистских или анархо-террористических.
Умник промолчал.
— Мне пора идти, — напомнил о себе Шевчук, который слышал разговор, будучи включенным в сеть «спрута». — Посмотрю на местах, совпадает ли «почерк» хищений.
Боянова кивнула, отпуская заместителя, подождала, пока он уйдет, снова вызвала Умника:
— Нашли Лондона?
— Пока нет, но, похоже, гипотеза о его «закодированных» в компьютерной сети сообщениях подтверждается. Оперативная служба на него выйти не смогла, в Солнечной системе его, наверное, нет.
— Продолжайте поиск, подключив пограничников. Кроме того, дайте мне список лиц, имеющих доступ к информации «спрута» — раз, и к информации с грифом «служебная тайна» — два.
— Включая консортников?
— Их в первую очередь.
Через пять минут принтер выплюнул лист пластпапира с тремя десятками фамилий, и Боянова принялась изучать его, делая пометки световым карандашом. Потом вызвала Умника:
— В десять часов у меня должен был быть математик ксеноцентра Железовский.
— Сейчас проверю. Он дома, — сообщил инк через несколько секунд. — Дать канал?
— Кажется, слово «обязательность» он не жалует.
Вспыхнувший виом открыл окно в квартиру Железовского, заставленную прозрачными шкафами с образцами всевозможных руд. Математик в халате с изображениями старинных автомобилей возился у одного из шкафов. Поднял взгляд на комиссара, ничуть не удивившись звонку.
— Извините, что оторвала вас от творческой работы, — с иронией проговорила Власта. — Вы хотели навестить наш отдел…
— Передумал,- лаконично ответствовал Железовский.- Ваше предложение насчет работы мне не подходит.Извините. Во-первых, все интрасенсы — индивидуалисты, жаждущие свободы в максимальной степени, и я не исключение. Я предпочитаю заниматься тем, что мне нравится. А во-вторых: живи тихо — не увидишь лиха.
Бояновой показалось, что Железовский при этом лукаво подмигнул ей, но вряд ли это соответствовало истине.
— Насчет лиха- это ваш девиз?
— Просто человек я осторожный и люблю комфорт.- Аристарх повел рукой вокруг. — Камни- моя страсть. Не хотите оценить коллекцию?
— Некогда, — отрезала Власта, выключая виом. Она была раздосадована и разочарована до такой степени, что не сразу ответила на вопрос Умника:
— Я вам еще нужен?
— Нет, — ответила она уже спокойней и пробормотала: — Ну и ну! Что в тебе нашла Забава? Не понимаю!
Позвонив домой и предупредив дочь, что будет ночевать у сестры, в пол-одиннадцатого вечера Боянова воспользовалась метро управления и в одиннадцать была уже в Вылкове, пригороде Софии, где жила Забава.
По местному времени было всего лишь девять вечера, но темнота и здесь властвовала над землей и небом.
Отпустив такси, Боянова мельком посмотрела на плывущие над головой алые огоньки чужой машины, подумала: прикрытие, наверное, любит Алекс архаику, — и тут же забыла об этом. Лифт вознес ее на семнадцатый этаж здания-пирамиды, а спустя минуту она уже входила в квартиру сестры: жилой стандарт — четыре комнаты, кухня, сауна.
Забава примеряла новое платье, вырастив из стены треугольник зеркала. Оглянулась на звук шагов.
— Как я тебе?
Комиссар оценивающим взглядом прошлась по фигуре сестры.
— Весьма недурно. Однако носить такое можно только вечером.
Платье горело, то есть впечатление было такое, что легкая ткань вспыхнула и горит бездымно, трепеща язычками пламени: алыми, оранжевыми, голубыми и фиолетовыми. Сквозь неумирающее и нежгучее пламя изредка то туманной кисеей, то рельефной скульптурой — на мгновение — проступало прекрасное тело молодой девушки, полное сил и женственности.
— Стиль «аутбэст», — проговорила Забава смущенно. — Зиркорн, конечно. И все же красиво, да?
Она небрежно взмахнула рукой, и платье вдруг стекло к ее ногам лужицей света. Оставшись в бикини, девушка нагнулась, подобрала «лужицу», превратившуюся в ленту, бросила в дырчатую пластину стенного шкафа, который проглотил ленту и заурчал, как сытый кот, ожидая приказа. Забава щелкнула пальцами, надела выданный шкафом халат — ничего не скрывающий по сути, прошлась перед сестрой, покачивая бедрами, и обе засмеялись.
Спустя несколько минут сестры вырастили в спальне мебель по вкусу, приготовили напитки и устроились в уютном уголке комнаты, делясь впечатлениями от прожитого дня и последними новостями. Они были очень похожи, особенно бровями, густыми и широкими; но у Забавы лицо было смуглое и тонкое, с твердым подбородком и такими же твердыми, резными губами, с глазами-сапфирами, а лицо Власты светилось белизной, такое же тонкое — один и тот же резец их вырезал, — но более мягкое, с губами пухлыми, готовыми, казалось, сложиться в улыбку, и желто-зелеными глазами. Правда, в отличие от сестры, комиссар улыбалась редко, в исключительных случаях, а вот характеры у них получились одинаковые: решительные, сильные, властные.
— Что ты в нем нашла? — пробормотала младшая сестра, насмотревшись на Забаву. — Тебе на вид двадцать, ты красивая, изящная и умная… а он — бегемот с фигурой Геракла, бифкейк с едва заметным проблеском мысли…
Забава с изумлением посмотрела на сестру.
— Власта, что с тобой? Ты об Аристархе? Всерьез?
— О нем, о ком же еще.
— Да ты же его не знаешь совсем! Это… это…- Забава не нашла слова и только зажмурилась изо всех сил. Потом недоверчиво заглянула в глаза Власты: — Что произошло между вами?
Она могла свободно читать в душе сестры, воспринимать бег ее эйдетических образов- процесс мышления, но никогда не делала этого, и даже не в силу этики интрасенсов — в силу безоговорочного доверия.
— Он отказался работать в отделе,- поморщилась Власта.- Придумал какую-то смехотворную причину… хотя, вероятней всего, это лень или трусость!
— Власта!
— Ну не буду,не буду, раз тебя это задевает. Он меня вывел из себя, отсюда и настроение соответствующее. А тут как назло начинаются странные события и нужен очень хороший эфаналитик, чтобы сделать верный прогноз.
— Он очень хороший аналитик, а математик от бога.
Власта улыбнулась, провела рукой по щеке сестры.
— Надо же, как ты его защищаешь. А разница в возрасте не смущает? Ведь ты старше его на тридцать лет. Впрочем, — комиссар пригорюнилась, — извини, при чем тут возраст? Просто я никогда не думала, что моя железная сестра, идеал строгости, точного расчета, вкуса, свободы, целеустремленности, способна влюбиться так по-девичьи, бездумно и щедро.
— Закрыть глаза на событие — еще не значит уничтожить это событие. Хотя я сама не поверила, когда поняла. И встречались мы с ним всего-то несколько раз… Тянет меня к нему, понимаешь? Ничего не могу поделать с собой, хоть плачь.
— А он?
— А он весь в себе: что-то ищет, к чему-то стремится, чего-то добивается, но — один! И прочитать его я не могу, понимаешь? То есть пытаюсь, но он закрыт, заблокирован, как… как вход в пещеру, где спрятаны несметные сокровища.
Власта улыбнулась.
— Ты уверена, что сокровища существуют?
— Чаще да, а иногда… хочется убить его или хотя бы избить, лишь бы увидеть, что он прячет в себе. — Забава всхлипнула. — Изверг каменный! Истукан! Индивидуалист несчастный!
Женщины обнялись, притихли.
— Тебя что-то еще беспокоит?- шепнула Забава. Она хорошо знала заботы сестры и была в курсе всех дел, которые велись службой безопасности.
— Границы допустимого,- так же шепотом ответила Власта.- До каких пределов могут дойти братья «Ордена» в борьбе с интрасенсами, с тобой в том числе. Я боюсь за тебя.
— А ты не бойся, мы способны постоять за себя, я в том числе. Атака на интрасенсов, комиссар, это не есть цель «Ордена», его цель — дестабилизация работы службы безопасности, единственной прочной базы общества. Кто-то хочет сменить формулу существования земной федерации Советов как таковых и парламента в частности.
— Может быть, они правы и безопасность — анахронизм?
— Во все времена только этически зрелые дисциплинарные коллективы были способны решать самые сложные задачи, в том числе и по крупному счету, к примеру — задачу сохранения жизни на Земле, а отнюдь не «свободные» от условий и ограничений анархистские организации, ставящие во главу угла «абсолютную свободу» личности. Человеческая свобода не тождественна всемогуществу.
— По-моему, ты комиссар отдела больше меня, но в одном ты права: дисциплинарные коллективы, несущие ответственность, всегда были нужны человечеству, нужны и сейчас. Истинное сообщество- это сообщество ответственных личностей, а не толпа свободных от любой зависимости удальцов. Нас же хотят заставить не трогать тех, кто проповедует «истину толпы», способной ради удовольствия разнести не только продуктовую базу, но и всю Землю, а главное — тех, кто строит планы физического уничтожения неугодных. И самое страшное, что находятся исполнители!