На столе тихо проблеял селектор. Капитан дотянулся до нужной клавиши и снял трубку.
— Сеньор капитан, докладывает Агуас. В П-сентре умер заместитель начальника экспедиции сеньор Миллер.
— Убит?!- привстал со стула Эрнандес.
— Нет, врач сказал, что умер сам от внезапной остановки сердца. Это бывает, мне говорила сестра жены…
Эрнандес переключил клавишу селектора.
— Марко, машину эксперта и врача быстро к выходу. Я поеду сам. — Он встал, застегнул рубашку.- Нгури, поедешь со мной. Кажется, снова у этих ученых несчастье, прямо злой рок какой-то. Знать бы, кто так умело олицетворяет собой этот рок…
Машина подкатила к парадному входу в здание Пирина. Эрнандеса уже ждали. Через несколько минут его провели на второй этаж, в каюту умершего, где томился от скуки и присутствия трупа меланхолик с двадцатилетним стажем работы в полиции — Агуас. Увидев начальника, он вскочил, вытянув руки по швам.
— Сеньор капитан, докладывает капрал…
Эрнандес поднял руку, прерывая полицейского.
— Сюда кто-нибудь входил?
— Я закрыл коридор и запретил впускать всех, кроме майора из центральной Геренции.
— Кто был кроме него?
Агуас наморщил лоб.
— Врач, мухер буэна моса, директор П-сентре, сеньор майор Барахунда… э-э… это я уже говорил… и… ля хомбре… лысый такой, толстый, одетый в трайе депортиво…
— Журналист?
— Нет, экс… экс… эксперт по эколиге…
— По экологии?
— Си, сеньор капитан, по экологии.
Эрнандес кивнул, пробормотал под нос:
— Ему-то что здесь надо?- И подошел к лежащему с открытыми глазами Миллеру.- М-да, не повезло парню. Умереть просто от остановки сердца — это посложнее, чем получить вывих кисти.
Эрнандес оглядел труп и дал знак эксперту и врачу приступать к работе.
— Закончите- сообщите, я буду… Где майор Барахунда?
— Улетел обратно в Тумху, в лагерь, сказал: мне здесь делать нечего, пусть занимается местная полиция.
— Ничего не передавал?
Агуас виновато поерзал.
— Нет, сеньор капитан, ни слова.
— Кто обнаружил труп первым?
— Не знаю, сеньор кап…- Агуас запнулся.- Извините, не догадался спросить. Но мне сказала врач П-сентре, очень красивая молодая мухер буэна моса.
— Где она?
— Ждет вас у господина директора П-сентре.
Эрнандес махнул рукой Нгури следовать за ним и направился к директору Пирина.
Хулио Энрике Эчеверриа был не один: в кабинете сидели Анхелика Форталеза, врач экспедиции, и Леон ван Хов, инспектор ООН. Ван Хов уже успел переодеться в летний джинсовый костюм — шорты и безрукавку.
— Буэнос диас, сеньоры.- Капитан бросил два пальца к козырьку фуражки. — Прошу прощения за вторжение. Прискорбный случай, и, к сожалению, не единственный. Ваш исследовательский центр переживает черную полосу. Могу я задать вам несколько вопросов?
— Да-да, конечно, — мелко закивал седой гривой Эчеверриа.
— Валяйте, — буркнул голландец, посмотрев на врача.
— Первый вопрос к вам, сеньорита. — Капитан вежливо поклонился женщине, о красоте которой был уже наслышан: действительно мухер буэна моса. — Кто вам сообщил о смерти сеньора Миллера?
— Никто, я нашла его мертвым в одиннадцать часов утра и сразу позвала вашего человека.
— А откуда вы знаете, что это наш человек? — вежливо удивился Эрнандес.
Девушка улыбнулась.
— Кто же этого не знает?
— М-да! Понятно. Объясните, как вы попали в каюту сеньора Миллера?
— Он главный квартирьер экспедиции, а я врач, отвечаю за медицинское обслуживание, и хотела узнать, когда в долину будет передислоцирован медпункт.
— Спасибо, сеньорита. А вы, господин Хов? Каким образом оказались вы там?
— Ван Хов,- поправил голландец.- У меня тоже было дело к Миллеру, но я опоздал. Когда я пришел, там уже был этот ваш… работник.
Эрнандес коснулся околыша фуражки пальцем.
— Благодарю за терпение, сеньоры, премного обязан. Теперь я вас покину.
— А меня? — заволновался директор. — У меня вы почему ничего не спросили?
Капитан с сомнением посмотрел на ученого.
— Но вы же ничего не видели?
— Как это не видел?- Эчеверриа снял и снова надел очки.- Я, например, еще утром, около девяти, совершенно случайно видел, как в каюту к сеньору Миллеру заходил незнакомый мне молодой человек.
— О!- Эрнандес достал блокнот.- Это интересно! Можете описать незнакомца?
— Я видел его мельком… По-моему, он среднего роста. Широкоплечий, смуглый, но европеец, светловолосый, одет в обычный костюм…
— Почему вы решили, что он европеец?
— Ну как же?- Эчеверриа поднял удивленный взгляд.- Я же антрополог… вижу сразу. Он или славянин, или западноевропеец, француз.
— Может быть, это был русский? Рыбин?
— Ну что вы, Алекс Рыбин прекрасный ученый… и человек, я знаю его отлично. А этого видел впервые.
— Ну хорошо, спасибо за информацию. Узнаете входившего, если встретите?
— Наверное, узнаю. И сразу сообщу.
— Благодарю, сеньоры. Труп мы заберем, я вызову машину.
Эрнандес еще раз козырнул, пожелал всем здоровья и вышел, едва не разбив дверью лоб подслушивающего разговор Нгури.
— Что ты на это скажешь? — спросил он мулата уже в машине.
— По-моему, я тоже видел того парня, — выпалил Нгури. — В городе, у доньи Пепе, он покупал сантолино.
Эрнандес иронически приподнял бровь.
— Парней с такими приметами, малыш, в Пикале можно обнаружить сотни три, если не больше.
— Клянусь, сеньор капитан, я его видел! Увижу еще раз- задержу, не будь я кениец!
Капитан промолчал, ожидая, пока в машину влезут эксперт и врач.
— Ну что, Хорхе?
— А дьявол его знает!- буркнул врач, недовольный чем-то.- Никаких ушибов, порезов и ссадин, никаких следов яда- мертв, и все. Не мог же он умереть от укуса комара?
— При чем тут комар?
— Да на шее у него есть небольшая припухлая точка, как от укуса комара. Я сделал соскоб, но вряд ли что-нибудь найду и в лаборатории.
— И все же анализ необходим. Кто знает, что произошло? Может, и в самом деле сердечный приступ. Но два трупа за сутки- это слишком много.
— В том-то и дело, что на инфаркт это не похоже, ни одного симптома. Он не гипертоник, совершенно здоровый человек. Лег и… уснул. И все!
Помолчали, пока «Бьюик» преодолевал подъем перед въездом в Пикаль.
— А у тебя что? — спросил наконец Эрнандес у неразговорчивого эксперта.
Тот молча протянул небольшой кусок белого камня.
— Был в кармане мертвеца. Больше ничего, никаких следов борьбы и обыска.
— Сильяр?
— Совершенно верно, сильяр.
— Все сходится. Миллер зачем-то летал в каменоломни… Ты хорошо искал?
Эксперт не обиделся, погладил усы и пожал плечами.
— Так ведь искать практически нечего. Это смерть в естественных условиях, никаких следов ограбления или паники.
Капитан вздохнул и признался в душе, что докладывать в столицу пока нечего, кроме констатации факта смерти. А так как полковник Чавес уже выразил свое недоверие, прислав без согласования майора Барахунду, то пусть майор и разбирается с трупами, а мы посмотрим, чем это кончится. Похоже, кто-то спешит сорвать экспедицию в Пируа, используя все доступные методы, не гнушаясь убийством даже таких людей, как Стэнли Миллер…
ПИКАЛЬ
Дайамонд закончил отчет о затратах «Птичьего глаза» и собирался позвонить в Пирин, чтобы еще раз напомнить Анхелике Форталеза об обещании поужинать вечером в «Ривьере», и в этот момент позвонил ван Хов.
— Справочная? В котором часу отправляется самолет в Шочипилью? В двенадцать?
— Вы ошиблись номером,- сказал резидент, мельком посмотрев на часы: до назначенного ван Ховом часа осталось тридцать три минуты.
Через полчаса Дайамонд был в агентстве аэрофлота.
Ван Хов зашел через минуту, его проводили через черный ход, со стороны парка Манава.
— Не мог передать новости по рации?
— Сообщение слишком важное, чтобы доверять рации, к тому же нужен совет. И, может быть, помощь.
Дайамонд достал бутылку с «Черной кровью», налил себе и гостю на палец, проглотил, закусил ломтиком ананаса.
— Садись. У тебя десять минут, укладывайся.
— Постараюсь, мне тоже светиться здесь ни к чему. Сначала новость неприятная. Сюда едет спецкурьер «Чистилища» с материалами по контрабанде раритетов. Это в лучшем случае высылка из страны, в худшем по законам Паракаса — тюремное заключение на семь-десять лет.
— Кто курьер?
— Известно только имя- Филипп Моррисон. Но он может приехать под любым другим.
— Тогда пора уходить, как ни крути. А жаль, в долине еще немало необследованных развалин, скрывающих золото. Знать бы, кто этот курьер и в чьем обличье прибудет…
— Еще не все потеряно, в Пикаль вылетел еще один работник «Чистилища», Милич, он нам поможет.
— Каким образом?
— Он не только агент «Чистилища», но и работник команды «Гамма», подчиненной только директору конторы. Он знает многих агентов СИУ и, встретив знакомое лицо…
— Ясно. Милич. Опиши его.
— Он сам тебя найдет.
— Черт! Еще бы два-три дня, и мы бы ушли тихо и с грузом.
— Опасно. Миллер мертв, но его «Эол» должен быть здесь. СИУ не посылает одиночек туда, где могут быть «плохие климатические условия».
— Нашли у него хоть что-нибудь?
— Ничего. К сожалению. Он профессионал и все держал в голове.
— Какого черта он летал в каменоломни? Что искал? Почему именно там? И нашел ли? Досадно, что он умер, у живого можно было бы добиться признания. Как это случилось?
— Мы и не хотели убивать, решили обыскать без шума, ввели снотворное — экспериментальный препарат, распадающийся в крови через три минуты после укола, а у него черная реакция на транквилизаторы. Сердце остановилось — и все.
— Это прокол,уважаемый эксперт, который может аукнуться в ближайшее время. Я не думал, что вы способны работать так грубо. Надеюсь, ваши люди не наследили?