ет, напоминала людям об урагане.
Диего стоял у прозрачной стены наблюдательного пункта и, сцепив руки на груди, рассматривал черную гору сверхоборотня в центре ровного лазурного пустыря. До него было около двух километров, тем не менее выглядел он внушительно и несколько необычно: так и казалось, что сверхоборотень сейчас под собственной тяжестью уйдет в песок, уж очень массивным и тяжелым он казался, не соответствующим своему строго геометрическому телу.
«Сколько же он весит?»- подумал Диего, мельком оглянувшись на чей-то возглас. Кроме него, под куполом наблюдательного пункта находилось еще несколько человек: инженеры полигона, устанавливающие пульты дистанционного управления исследовательской техникой, и работники технической бригады отдела безопасности, занятые монтажом спецоборудования, разработанного в лабораториях УАСС.
Решение научного совета о продолжении исследований сверхоборотня легло на плечи пограничной и аварийно-спасательной служб тяжким грузом ответственности за безопасность ученых, и все действия спасателей сводились к тому, чтобы всем научным работникам были обеспечены все условия безопасности работы. «Вплоть до индекса Ад-ноль,- повторил про себя Диего,-что соответствует ловле бабочек на земном лугу.- Он усмехнулся.- Все, что можно предусмотреть, мы предусмотрим, но можем ли мы в принципе учесть все, вот вопрос?»
У купола опустился ярко-голубой флейт, и через минуту в помещение вошли Пинегин и Нагорин. Один контролировал работу безопасников, другой — своих специалистов.
— Тебе привет от Габриэля,- сказал Пинегин, здороваясь со всеми.- Как вы тут?
— Кончаем,- сказал Диего, пожимая руку универсалисту.- Интересно, сколько весит оборотень?
— Пятьсот миллионов тонн,- ответил Нагорин.- Но это здесь, на Марсе. Масса же его- семьсот миллионов тонн. Что это вдруг пограничников заинтересовал его вес?
— Показалось, что он погружен в песок не пропорционально весу.
— Вероятно, уперся в скальное основание. Мы проверим.- Нагорин извинился и отошел к группе инженеров.
— Что-нибудь заметил? — спросил Пинегин, понижая голос.
— Просто неспокойно на душе. Интуитивно чувствую, что сверхоборотень приготовил нам еще немало сюрпризов. И если из него начнет вылупляться… как его назвал серый призрак?
— Звездный Конструктор… Да-а, не дай бог, как говаривали в старину. Сверхразум, сверхинтеллект, сверхсозидатель…
— Что-то раньше ты стоял на другой позиции: мол, сверхоборотень- сверхподарок для науки. Надо-де его исследовать, изучать. Говорил?
— Ну, говорил. Это когда было… Язва ты, Диего. Тебе не в погранслужбе работать, а в СЭКОНе. Нет чтобы успокоить…
— Да уж какое там спокойствие. А если наоборот- из оборотня получится сверхразрушитель? Правда, если верить прогнозам серого призрака, спора не прорастет.
— Ученые тоже сделали вывод, что спора мертва. В том плане, что уже не способна прорасти. За миллиарды лет скитаний в космосе механизм воспроизведения наверняка стал нежизнеспособным. Да и для рождения Конструктора нужны специфические условия- это уже не гипотезы, а научно обоснованные выводы.
— Ничего не имею против,- усмехнулся Диего.- Один из ученых деятелей, молодой парень, с которым я недавно имел честь вести спор, ответил мне английской пословицей, когда я сослался на серого призрака: «Черт знакомый лучше черта незнакомого». В том смысле, что оборотень уже знаком, серого призрака знают единицы, а как к нему относиться- не знает никто. Значит, относиться следует критически.
— Максимализм и скептицизм молодости общеизвестны,- задумчиво сказал Пинегин. — Меня в этом деле успокаивает лишь то, что мы в данный момент, как говорил Сеятель, сильнее оборотня. Конечно, ученым очень хочется, чтобы он вдруг начал расти, но… Ладно, Диего, эмоции- ничто против научно установленного факта. Надо делать свое дело, от этого нас никто не освобождал. Планомерное наступление на тайны- не это ли вывело человека в космос? Отними у человека возможность рисковать- и, я уверен, он затоскует и вымрет со скуки.
— Тяга к знаниям равнозначна тяге к риску? — Диего невольно посмотрел на оживленную группу ученых, обступивших Нагорина.
— Именно, — сказал Пинегин и перевел разговор на другую тему.- К концу дня с Земли прибудет последний груз- новейшая аппаратура для медиков и биологов. Тебе нужно взять троих и сопровождать груз от Марсопорта до полигона. Ураган не ослабевает, и на автоматы полностью полагаться нельзя.
— Это я знаю, — вздохнул Диего.
Танк медленно подкатил к исполинскому, нависающему над песком боку сверхоборотня и остановился. Казалось, машина въехала под козырек каменной глыбы в теле горы: сразу стемнело, горизонт отодвинулся и засверкал желтым блеском.
— Интуиция тебя не подвела, — повернулся к Диего Нагорин.- Масса оборотня растет. Медленно, конечно, но растет.
— Это значит, что растет его энергопотенциал,- сказал Сергиенко.- Опасная тенденция. Что еще заметили автоматы?
— Сверхоборотень начал излучать в длинноволновом диапазоне,- сообщил один из физиков; в кабинете их было двое, кроме Нагорина и Сергиенко.- И что интересно — день ото дня частота излучения растет.
— Все это, очевидно, разные стороны одного процесса.- Нагорин встал и нагнулся над пультом.- Возрастание массы, запаса энергии, излучения… Только какого?
— Следовало бы с этого дня все походы к оборотню запретить,- вступил в разговор Пинегин.- Пора полностью переходить на дистанционные исследования. Мне кажется, прогнозы ученых и ваши, кстати, прогнозы насчет нежизнеспособности споры ошибочны. Когда на совете вы докладывали об этом, ваш вывод был обоснован, оборотень действительно был больше мертв, чем жив. Но теперь-то иное дело, не пора ли пересмотреть теории?
Пинегин махнул рукой водителю, и тот повел танк вокруг неправдоподобного яйца сверхоборотня.
— Может быть, стоит добиться постройки на полигоне стационарного ТФ-эмиттера? — добавил начальник отдела как бы про себя.
— Ну, а это еще зачем? — угрюмо полюбопытствовал Нагорин.
Пинегин поднял спокойные глаза.
— Я думаю, что мгновенного изменения метрики пространства в скалярном ТФ-поле сверхоборотень не выдержит.
— И ты надеешься, что под угрозой уничтожения оборотень сразу пойдет на контакт? Каким же он мыслится, этот контакт?
— Нет.- Пинегин подал знак Диего, подождал, пока тот вылезет из кабины, и продолжал: — Просто вероятна ситуация, когда, кроме как уничтожить его, нам не останется выбора. У меня нет причин сомневаться в информации серого призрака… то есть Сеятеля. Если сверхоборотень действительно представляет собой спору или зародыш какого-то необычайного существа…
— Ага, так ты все же сомневаешься в этом!
Петр пожал плечами.
— Не ловите меня на слове. Я привык мыслить категориями спасателя-безопасника, по мне лучше перестраховаться, чем недооценить противника. С некоторых пор я уверен, что мы недооцениваем сверхоборотня, его возможности и потенциал. А все эти явления, которые улавливают приборы: рост массы, энергии, плотности излучений и так далее — суть явления одного порядка — спора пробуждается от спячки.
В молчании танк объехал глыбу сверхоборотня, минуя скопления универсальных роботов, и направился ко входу в подземное убежище основного центра управления полигоном.
— Еще раз убеждаюсь, что безопасники проницательнее, чем можно подумать, — грустно пошутил Нагорин, заворочавшись в кресле.- Мы пришли к такому же мнению- спора Конструктора оживает. Просто у нас еще мало четких доказательств, поэтому и не доводим имеющуюся информацию до всеобщего сведения. Но, Петр, ведь это должно быть грандиозное явление! Сколько нового может почерпнуть земная наука в результате рождения суперинтеллекта на наших глазах? И, кстати, под нашим контролем.
— Не заблуждайтесь,- пробурчал Пинегин.- Еще неизвестно, кто находится под контролем — мы или сверхоборотень. Вас интересует только, что мы можем найти, и совсем не заботит, что можем потерять. А вы представляете себе — какая нужна мощь, чтобы экспериментировать в масштабе Галактики?! Да ведь Конструктор, родившись, раздавит не только Марс, но и всю Солнечную систему, и даже не заметит! Что для него планеты? Он же Звездный Конструктор!
— Ну, это ты хватил, Петр, дружище, — укоризненно проговорил Сергиенко. — Я бы не стал оперировать такими масштабами, выбивая у Земплана средства на строительство ТФ-эмиттера.
Все засмеялись, только Пинегин молчал, прищуренными глазами вглядываясь в исполинское черное яйцо сверхоборотня, заслонившее половину небосклона.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
ДУРМАН НЕИЗВЕСТНОСТИ.
ЛЮДИ
ПЕЙЗАЖ
Грехов сел в предложенное кресло и бегло огляделся. Зал Центра управления полигоном, заполненный тонким пением приборов и шелестом переговоров, ничем не отличался от прочих залов управления любого исследовательского или производственного комплекса. Только пейзаж, отраженный громадным виомом, был необычен: мерцающее в свете Фобоса поле и жуткая, черная- чернее неба — гора сверхоборотня.
— Удивлен? — спросил Грехов, перехватывая взгляд Диего Вирта. Лицо пограничника было непроницаемо, но Габриэль безошибочно читал во взгляде друга интерес и надежду. Надежду на его возвращение в отряд спасателей. Что ж, не надо будет ни оправдываться, ни произносить высоких слов: призвание, долг, любовь, — которые живут в душе у каждого, но повергают в смущение, стоит их только произнести. Труднее всего бывает понять поступки близкого человека, но Полина поняла, поймет и Диего. Хотя он-то, наверное, не только понимал- знал, что Габриэль Грехов вернется.
— Нет,- помедлив, сказал Диего.- Хотя не ждал так скоро.
Грехов улыбнулся.
— Полгода- это скоро? А ведь сначала я действительно отдыхал, чувствовал себя заново родившимся. Исходил все Брянские леса, удил рыбу, охотился… с фоторужьем. Как-нибудь покажу тебе великолепные снимки… Но потом был твой визит, и Тартар, и серый призрак… Встряска была такой, что Полина созвала консилиум невропатологов. Неприятная, скажу я тебе, штука- гипнолечение, не верь рекламе. Однако я вытерпел все.