— Я слышал об этом, — кивнул Сухов. — Я еще не все понимаю из того, что приходит мне по каналу Вести, но о «мгновенном Боге» сведения действительно противоречивы. Ну, а турсы первыми начали обживать Шаданакар, Люцифер объявился позже. Игвы, раругги, хаббардианцы и прочее — почти современники людям Земли, ну, может, чуть постарше.
— Время, — напомнил Дадхикраван. — Идти нам далеко, а нюх у Гиибели на магов тоньше любого. Садитесь-ка, друзья, на меня, я ведь все-таки в некотором роде конь.
Такэда, сраженный тем, что услышал только что, замешкался, и Никита подтолкнул его в спину:
— Садись. Эта пустыня лежит не в трех измерениях, как тебе кажется, а в семи, поэтому своим ходом к Гиибели не попасть.
— Да я и не очень-то стремлюсь… — Такэда запнулся, увидев, как Дадхикраван из подобия человека превратился в огненную лошадь с гигантскими крыльями. Сухов молча подхватил инженера под мышки и легко усадил между крыльев, сам устроившись сзади.
— Держись за гриву. Кстати, обрати внимание на скалы.
— Уже обратил. Похожи на карликов… или гномов. Они живые или — причуда местной природы?
— Дадхикраван только что говорил о них. Это турсы, пытавшиеся переступить границу Гашшарвы. Они живы, но «рассыпаны» по другим измерениям, время для них течет иначе.
— «Рассыпаны» как… Ксения?
Сухов заметно вздрогнул, но ответил не сразу.
«Конь» — Дадхикраван рванулся вперед, набирая скорость, и вскоре воспарил на крыльях, превративших его в полуорла-полудракона.
— Ксения «рассыпана» по уровню гипер, — проговорил наконец Никита угрюмо. — И терапия ей необходима того же уровня.
Толя не стал спрашивать, что это такое, заметив, как сжалась рука Сухова на рукояти меча. Подумал только, что подобная терапия — если Никита имел в виду меч — полезна далеко не всем. Никита, который услышал его мысль, печально улыбнулся в ответ. Он и сам не был уверен, что сможет вернуть Ксению такой, какой она была.
Спустя час, если судить по субъективному восприятию времени Такэдой, пустынный ландшафт под крыльями Дадхикравана резко изменился. Толя удивленными глазами смотрел, как ветер гонит волны с барашками пены по морю без конца и края. Никакой границы или берега они не пролетали, внизу расстилалась пустыня с барханным узором — и вдруг сразу появилось море. Еще через несколько секунд в волнах показался остров, напоминающий гигантский черный каменный столб с плоской вершиной. Диаметр острова не превышал трех-четырех километров, но его пересекала река, словно обрубленная с двух концов, ограниченная размерами острова. Она спокойно вытекала из ничего, из воздуха, и точно так же исчезала в никуда. А на ее берегу расположилась группа из пяти всадников: пятеро черных коней в кольчужных накидках, пять высоких фигур в черных плащах с капюшонами, скрывающих руки и ноги.
У Такэды заныли зубы, так он их сжал. Было ясно, что отряд стоит здесь давно и ждет их.
— Плащи… — тронул Толя Сухова за руку. — Снова ЧК? Или все слуги Четырех носят такие плащи?
— Плащи — это реакция твоих органов чувств, — нехотя сказал Никита. — Наверное, у тебя зло и ненависть изначально ассоциируются с черными плащами. На самом деле одеты они иначе.
Между Суховым и Дадхикраваном произошел секундный пси-разговор, и летающий конь начал снижаться.
— Будем драться? — полуутвердительно спросил Такэда. — По всему видно, что эти всадники… Апокалипсиса ждут нас.
— Не вмешивайся, — тихо сказал Никита. — Это не игвы, а всего лишь Дактили, но лучше с ними договориться по-мирному.
— Хм… — Такэда призадумался. В земных мифах тоже встречались дактили — существа-воины, выросшие из отпечатков богини Реи, — пять мужчин и пять женщин, однако встретить живых мифологических героев Толя не предполагал. Хотя уже в который раз изумился совпадению мифа с реальным аналогом, существующим во плоти и крови.
Бывший темпорал приземлился на берегу реки, твердом, похожем на бугристо застывший бетон, ссадил наездников и сложил крылья, превращаясь в огненного псевдочеловека. Сухов подошел к нему, и оба они повернулись к недвижно стоящей в тридцати шагах группе черных всадников. Только теперь Такэда разглядел, что у ног черных коней лежит какой-то длинный тюк или мешок, перевязанный светящейся бечевой.
Видимо, Никита и Дадхикраван вступили в пси-контакт с Дактилями, потому что пауза затянулась, а потом без всяких видимых причин черные всадники ринулись на людей.
Кони их выросли в размерах, как и они сами, раз в пять, скачком преодолели расстояние, отделявшее всадников от людей. У Дактилей на груди сквозь плащи проросли не руки — гигантские топоры, а сами они изогнулись гигантскими запятыми, являясь как бы продолжением коней, словно вырастая из их боков. Такэда невольно схватился за арбалет, удар казался неминучим, но в этот миг с тихим шелестом пронзило воздух сияющее лезвие Финиста, Святогорова меча, и трое всадников покатились в реку. Оставшихся сшиб с седел Дадхикраван, превратившись в два огненных кулака.
Так же мгновенно, как и начиная атаку, черные монстры вскочили на коней и умчались вдоль реки на другой конец острова, где исчезли, растворились в воздухе подобно самой реке.
— Странно, — сказал им вслед Никита, бросая меч в ножны.
— Да уж, бойцы из них неважные, — согласился Такэда, скорее удивленный, чем обрадованный исходом боя. — Я думал, не зарубят, так затопчут.
— Они — порождение не злой, но равнодушной мысли. Кто же приказал им встретить нас в этом колодце?
— В каком кол… — Такэда не закончил. Пейзаж вокруг изменился. Только что они стояли на острове — и вот уже вокруг сомкнулись каменные стены. Поверхность острова стала дном огромного колодца с многокилометровыми стенами, и лишь река да черное звездное небо не изменились. Теперь было видно, что река вытекает из черного зева одной пещеры и с гулом скрывается в другой, исчезая в абсолютном мраке.
Вдруг брошенный Дактилями тюк зашевелился. Веревки, связывающие его, засветились сильней, но не лопнули.
— Не советую, — сказал Дадхикраван, поймав желание Никиты. — Все это неспроста. Нас хотят задержать до прибытия владыки хрона, это очевидно.
Вместо ответа Сухов достал меч, мягким и гибким движением крутанул его наискось, и зеленовато бликующее лезвие, удлинившись на тридцать шагов и достав тюк, с филигранной точностью перерезало светящийся шпагат.
Тюк стал раскручиваться, задымился, распался на сизо-синие струи, испарился, и перед взорами людей предстал трехметровый великан в каких-то ярких лохмотьях и остатках лат, безбородый, краснолицый, холодноглазый, с копной вьющихся красных волос.
— Гуррах! — прорычал он, пронзая взглядом спасителей.
Сухов засмеялся.
— Что он сказал? — осведомился Такэда, пожалев о давно пропавшем лингвере.
— Можешь считать это приветствием. — Никита взмахнул рукой. — Хайдуур меиз де рра боуодоро. Фа на?
— Де меиз хурракен Фаридун девиэр, — ответил великан, стукнув себя кулаком в грудь.
— Его зовут Фаридун, он борец с дэвами, то есть с демонами, — перевел Никита.
— Урр ффахана сентурре меиз дуггуришша! — добавил освобожденный, угрожающе оскалился. — Шешу ззу меиз брандха?
— Он спрашивает, почему мы не убили его обидчиков. — Никита погрустнел. — М-да… Ффе ддуоз беренхе?
— Брандха гуррах! — заревел борец с дэвами.
— Сам дурак, — перевел Такэда хладнокровно. — Так?
— Почти, — усмехнулся Сухов. — Если мы не дадим ему оружия, еды и питья, он сам убьет нас.
Толя тихо присвистнул.
— Силен дэвоборец! Есть пословицы: «Кто слишком долго борется с драконами, сам становится драконом». Или демоном. Этот, наверное, доборолся. Так ты дашь ему оружие?
Никита отрицательно качнул головой.
— Рыцарь-одиночка должен оружие добыть, а не просить. Дадхи, поехали дальше.
Бывший темпорал помедлил немного, ему тоже что-то не нравилось в ситуации, но время не ждало, и он снова превратился в коня, правда, теперь без крыльев. Сопровождаемые взглядом свирепого Фаридуна, славшего им вдогонку проклятия на своем языке, всадники проскакали вдоль реки до стены колодца, Дадхикраван прыгнул прямо в стену, отчего Такэда инстинктивно отпрянул, ожидая столкновения, но они пронизали «камень» без каких-либо эффектов и вынырнули уже в космосе: глубокая чернота со всех сторон, россыпи звезд и скоплений, чередование провалов и облаков света. И невесомость.
Желудок инженера прыгнул прямо к горлу, мышцы сжались, как при падении в бездну, и ему пришлось некоторое время бороться с организмом, убеждать его, что они никуда не падают. На Сухова внезапная невесомость не произвела впечатления, как и на Дадхикравана. Оба продолжали переговариваться в пси-диапазоне, советовались, искали какие-то ориентиры, и отсутствие воздуха и силы тяжести их не беспокоило. Они нашли верную дорогу в тот момент, когда Толя едва справился с тошнотой и пытался осмотреться.
Дадхикраван прыгнул «вверх» — судя по приливу крови к ногам, и спустя несколько мгновений все трое вывалились на поляну в диком, высохшем великаньем лесу. Исполинские деревья необыкновенных, омерзительно живых форм застыли вокруг, словно застигнутое мгновенным жаром сгоревшее и высохшее войско. Стволы их нельзя было не только обхватить, но и окинуть взглядом, в каждом из них могло уместиться такое сооружение, как храм Василия Блаженного.
— Парк Гиибели, — сказал Никита. — Еще один прыжок, и мы у цели. Готовься, Оямович, будет жарко, и держись за нашими спинами.
Такэда, который во все глаза смотрел на десятиметровый холм неподалеку, с трудом признав в нем гигантский муравейник, не услышал его.
— Вот это муравьи! Они же ростом с меня!
— Это не муравьи, — сказал Никита, мельком взглянув на фиолетово-черные создания, суетящиеся на муравейнике. — Равно как и деревья вокруг — не деревья, а пространственные пузыри с локальным ходом времени и разными наборами констант.
Один из древесных гигантов вдруг растрескался, как сухая глина, и осыпался грудой обломков, которая начала расплываться, таять, пока не превратилась в желто-коричневую лужу, часто взбулькивающую пузырями. Пузыри не лопались, а ныряли в жидкость, как живые, чтобы вынырнуть вновь. Некоторые из них напоминали выпуклые фасетчатые глаза, пристально всматривающиеся в л