К
оролларий. Отсюда следует, что душа тем способнее ко многим
адекватным восприятиям, чем более общего имеет ее тело с другими
телами.
Теорема 40.
В
се идеи, которые вытекают в душе из находящихся в ней
адекватных идей, также адекватны.
Д
оказательство. Очевидно — это так. Ибо когда мы говорим, что
идея вытекает в человеческой душе из находящихся в ней
адекватных идей, мы говорим этим не что иное (по кор. т. 11), как то, что в самом божественном разуме существует идея, причину которой
составляет бог, не поскольку он бесконечен и не поскольку он
подвергается воздействию со стороны идей весьма многих
единичных вещей, но поскольку он составляет сущность только
человеческой души.
С
холия 1. Я показал, таким образом, причину тех понятий, которые
называются общими (Notiones Communes) и составляют основание
для наших умозаключений. Но существуют еще и другие причины
некоторых аксиом или понятий, которые полезно было бы объяснить
тем же методом; из них стало бы ясно, какие понятия полезнее
4
36
других и какие едва ли могут принести какую-либо пользу; какие
затем общи всем и какие ясны и отчетливы только для тех, кто
свободен от предрассудков, и какие, наконец, являются плохо
основанными. Кроме того, стало бы ясно, откуда берут свое начало
понятия, называемые понятиями второго порядка, а следовательно, и аксиомы, лежащие в их основе, а также и многое другое, составляющее когда-то предмет моих размышлений в этой области.
Но так как я сделал это предметом другого трактата, а также, чтобы
не утомить читателей излишним многословием, я решил здесь не
затрагивать этого.
О
днако, чтобы не упустить здесь чего-либо такого, что необходимо
знать, я изложу вкратце те причины, от которых берут свое начало
так называемые трансцендентальные термины, как то: сущее, вещь, нечто.
Э
ти термины происходят вследствие того, что тело человеческое по
своей ограниченности способно сразу образовать в себе отчетливо
только известное число образов (что такое образ, я объяснил в
сх. т. 17). Если это число переступается, то такие образы начинают
сливаться, и если это число образов, к одновременному отчетливому
образованию которых тело способно, далеко переступается, то все
они совершенно сливаются между собой. В таком случае, как ясно из
кор., т. 17 и т. 18, человеческая душа может сразу отчетливо
воображать лишь столько тел, сколько образов может сразу
образоваться в ее теле. Если же образы в теле совершенно
сливаются, то и душа будет воображать все тела слитно, без всякой
отчетливости, и понимать их как бы под одним атрибутом, именно
под атрибутом сущего, вещи и т.д. Это можно вывести также и из
того, что образы не всегда имеют одинаковую силу, а также и из
других причин, аналогичных этим, излагать которые здесь нет
нужды, так как для той цели, которую мы преследуем, достаточно
рассмотреть только одну, ибо все они приводят к тому заключению, что эти термины обозначают идеи самые смутные.
И
з подобных же причин возникли далее те понятия, которые называют
всеобщими (универсальными, абстрактными), как то: человек, лошадь, собака и т.д. А именно понятия эти возникают вследствие
того, что в человеческом теле образуется столько образов, например
людей, что они если не совершенно превосходят силу воображения, то однако в такой степени, что незначительные осо-
4
37
бенности, отличающие каждого из них (а именно цвет, величину и
т.д.), и их определенное число душа воображать не в силах и
воображает отчетливо только то, в чем все они, поскольку тело
подвергается действию со стороны их, сходны, ибо с этой стороны
тело подвергается действию всего более, а именно от всякого
отдельного человека. Это-то душа и выражает словом человек и
утверждает о всех бесконечно многих отдельных людях, ибо
воображать определенное число отдельных людей душа, как мы
сказали, не в состоянии. Но должно заметить, что эти понятия
образуются не всеми одинаково, но различны для каждого
соответственно с тем, со стороны чего его тело чаще подвергалось
действию и что его душа легче воображает или вспоминает. Так, например, тот, кто чаще с удивлением созерцал телосложение
человека, понимает под словом человек животное с прямым
положением тела; а кто привык обращать внимание на что-либо
другое, образует иной общий образ людей, — что человек, например, есть животное, способное смеяться, животное двуногое, лишенное
перьев, животное разумное. Точно так же и обо всем остальном
каждый образует универсальные образы сообразно с особенностями
своего тела. Поэтому неудивительно, что среди философов, желавших объяснять естественные вещи одними только образами
вещей, возникло столько несогласий.
С
холия 2. Из всего вышесказанного становится ясно, что мы многое
постигаем и образуем всеобщие понятия, во-первых, из отдельных
вещей, искаженно, смутно и беспорядочно воспроизводимых перед
нашим умом нашими чувствами (см. кор. т. 29): поэтому я
обыкновенно называю такие понятия — познанием через
беспорядочный опыт (cognitio ab experientia vaga). Во-вторых, из
знаков, например из того, что, слыша или читая известные слова, мы
вспоминаем о вещах и образуем о них известные идеи, схожие с
теми, посредством которых мы воображаем вещи (см. сх. т. 18). Оба
эти способа рассмотрения вещей я буду называть впоследствии
познанием первого рода, мнением или воображением (cognitio primi generis, opinio vel imaginatio). В-третьих, наконец, из того, что мы
имеем общие понятия и адекватные идеи о свойствах вещей (см. кор.
т. 38, т. 39 с ее кор. и т. 40). Этот способ познания я буду называть
рассудком и познанием второго рода (ratio et secundi generis cognitio). Кроме
4
38
этих двух родов познания существует, как я покажу впоследствии, еще третий, который будем называть знанием интуитивным (scientia intuitiva). Этот род познания ведет от адекватной идеи о формальной
сущности каких-либо атрибутов бога к адекватному познанию
сущности вещей. Объясню все это одним примером. Даны три числа
для определения четвертого, которое относится к третьему так же, как второе к первому. Купцы не затруднятся помножить второе
число на третье и полученное произведение разделить на первое; потому, разумеется, что они еще не забыли то, что слышали без
всякого доказательства от своего учителя, или потому, что
многократно испытали это на простейших числах, или, наконец, в
силу доказательства т. 197-й книги Евклида, именно из общего
свойства пропорций. В случае же самых простых чисел во всем этом
нет никакой нужды. Если даны, например, числа 1, 2, 3, то всякий
видит, что четвертое пропорциональное число есть 6, и притом
гораздо яснее, так как о четвертом числе мы заключаем из
отношения между первым и вторым, которое видим с первого
взгляда.
Теорема 41.
П
ознание первого рода есть единственная причина ложности, познание же второго и третьего рода необходимо истинно.
Д
оказательство. К познанию первого рода относятся, как мы сказали
в пред. сх., все те идеи, которые неадекватны и смутны; следовательно (по т. 35), познание это есть единственная причина
ложности. К познанию же второго и третьего рода относятся, как мы
сказали, идеи адекватные; и потому (по т. 34) оно необходимо
истинно; что и требовалось доказать.
Теорема 42.
П
ознание второго и третьего рода, но не первого, учит нас отличать
истинное от ложного.
Д
оказательство. Это ясно само собой. Ибо кто умеет различать
истинное от ложного, должен иметь адекватную идею истинного и
ложного, т.е. (по сх. 2, т. 40) познавать истинное и ложное по
второму или третьему роду познания.
4
39
Теорема 43.
Т
от, кто имеет истинную идею, вместе с тем знает, что имеет ее и
в истинности вещи сомневаться не может.
Д
оказательство. Истинная идея в нас — это такая идея, которая
адекватна в боге, поскольку он выражается природой человеческой
души (по кор. т. 11). Итак, положим, что в боге, поскольку он
выражается природой человеческой души, существует адекватная
идея