оно одержит над последним верх и уничтожит в душе ненависть; что
и требовалось доказать.
Теорема 44.
Н
енависть, совершенно побеждаемая любовью, переходит в любовь, и
эта любовь будет вследствие этого сильнее, чем если бы ненависть
ей вовсе не предшествовала.
Д
оказательство. Доказывается это тем же путем, как т. 38. Ибо тот, кто начинает любить ненавистный ему предмет, т.е. предмет, на
который он смотрел обыкновенно с неудовольствием, тот находит
тем самым удовольствие в своей любви, и к этому удовольствию, заключающемуся в любви (см. опр. ее в сх. т. 13), присоединяется
еще то, которое возникает вследствие того, что стремление удалить
неудовольствие, заключающееся в ненависти (как мы показали это в
т. 37), получает новую поддержку, сопровождаясь идеей о том, кого
он ненавидел, как причиной этого удовольствия.
С
холия. Хотя это и так, однако никто не станет стремиться ненавидеть
что-либо или подвергаться неудовольствию, дабы наслаждаться
затем еще большим удовольствием; т.е. никто не захочет, чтобы ему
был нанесен вред в надежде снова восстановить этот вред, никто не
захочет заболеть в надежде на выздоровление. Ибо каждый всегда
будет стремиться сохранять свое существо-
4
91
вание и избегать, насколько возможно, неудовольствия. Если бы
можно было представить себе обратное, т.е. что человек может
желать кого-либо ненавидеть, с тем чтобы питать к нему затем еще
большую любовь, то это значило бы, что он всегда будет желать
ненавидеть этого человека. Ибо, чем больше была ненависть, тем
больше будет и любовь, и поэтому он всегда будет желать, чтобы его
ненависть все более и более увеличивалась; на том же основании
человек будет стремиться болеть все больше и больше, дабы тем
большее удовольствие получить затем вследствие восстановления
своего здоровья, и потому он постоянно будет стремиться болеть, а
это (по т. 6) нелепо.
Теорема 45.
Е
сли кто воображает, что кто-либо, подобный ему, питает
ненависть к другому, подобному ему, предмету, который он любит, то он будет его ненавидеть.
Д
оказательство. Любимый им предмет (по т. 40) в свою очередь
ненавидит того, кто его ненавидит. Поэтому любящий, воображая, что кто-либо ненавидит любимый им предмет, воображает тем
самым, что любимый им предмет чувствует ненависть, т.е. (по
сх. т. 13) неудовольствие, а следовательно (по т. 21), и сам чувствует
неудовольствие, и притом сопровождаемое идеей о том, кто
ненавидит любимый им предмет, как причиной этого
неудовольствия, т.е. (по сх. т. 13) он будет ненавидеть его; что и
требовалось доказать.
Теорема 46.
К
то получил удовольствие или неудовольствие от кого-нибудь, принадлежащего к другому сословию или другой народности, сопровождаемое идеей о нем как причиной этого неудовольствия, под общим именем сословия или народности, тот будет любить или
ненавидеть не только его, но и всех принадлежащих к тому же
сословию или народности.
Д
оказательство. Доказательство этого ясно из т. 16.
4
92
Теорема 47.
У
довольствие, возникающее вследствие того, что мы воображаем, что предмет нашей ненависти разрушается или подвергается злу, возникает не без некоторого душевного неудовольствия.
Д
оказательство. Это ясно из т. 27. Ибо, поскольку мы воображаем, что подобный нам предмет подвергается неудовольствию, постольку
мы сами подвергаемся неудовольствию.
С
холия. Эта теорема может быть доказана также из кор. т. 17, ч. II.
Действительно, всякий раз, как мы вспоминаем о таком предмете, хотя бы он в действительности (актуально) и не существовал, мы
смотрим на него, как на находящийся налицо, и тело наше
подвергается со стороны его точно такому же аффекту. Поэтому, поскольку сильна еще память о предмете, человек определяется к
тому, чтобы смотреть на него с неудовольствием, и это определение, пока существует образ предмета, только ограничивается памятью о
вещах, исключающих его существование, но не уничтожается. А
потому человек чувствует удовольствие лишь постольку, поскольку
это определение ограничивается, и такое удовольствие, возникающее, как мы сказали, вследствие несчастья ненавидимого
нами предмета, возобновляется, таким образом, всякий раз, как мы о
нем вспоминаем. В самом деле, всякий раз, как возникает образ этого
предмета, он, как мы сказали, обнимая собой существование этого
предмета, заставляет человека смотреть на него с тем же
неудовольствием, с которым он обыкновенно смотрел на него, когда
он существовал. Но, так как он соединил с образом этого предмета
еще другие образы, исключающие его существование, то такое
определение к неудовольствию тотчас же будет ограничиваться, и
человек снова будет чувствовать удовольствие, и так будет всякий
раз, как это будет повторяться.
Э
то же составляет причину того, что люди чувствуют удовольствие
всякий раз, как вспоминают о каком-либо прошедшем несчастья, и
любят рассказывать об опасностях, от которых избавились.
Воображая какую-либо опасность, они смотрят на нее еще, как на
будущую, и это заставляет их бояться. Но такое определение снова
ограничивается той идеей освобождения, которую они со-
4
93
единили с идеей этой опасности, когда от нее избавились, и которая
снова уничтожает их страх, и потому они снова чувствуют
удовольствие.
Теорема 48.
Л
юбовь или ненависть, например к Петру, исчезает, если
удовольствие,
которое заключает в себе первая,
или
неудовольствие, которое заключает в себе последняя, соединяется с
идеей о другой причине их; то и другое уменьшается, поскольку мы
воображаем, что не один только Петр был их причиной.
Д
оказательство. Это ясно прямо из определения любви и ненависти, которое см. в сх. т. 13. Ибо только потому удовольствие называется
любовью к Петру, а неудовольствие ненавистью к нему, что мы
смотрим на Петра, как на причину того или другого. Поэтому, если
это условие уничтожается вполне или отчасти, то и аффект к Петру
уничтожается или уменьшается; что и требовалось доказать.
Теорема 49.
Л
юбовь или ненависть к вещи, которую мы воображаем свободной, должна быть при равной причине больше, чем к вещи необходимой.
Д
оказательство. Вещь, которую мы воображаем свободной, должна
быть представляема (по опр. 7 ч. I) сама через себя и без помощи
других. Поэтому, если мы будем воображать ее причиной
удовольствия или неудовольствия, то тем самым (по сх. т. 13) будем
ее любить или ненавидеть, и притом (по пред. т.) самой большой
любовью или ненавистью, какая только может возникнуть из
данного аффекта. Если же мы будем воображать вещь, составляющую причину того же аффекта, необходимой, мы (по тому
же опр. 7, ч. I) будем воображать, что она составляет причину этого
аффекта не одна, но вместе с другими; а потому (по пред. т.) любовь
или ненависть к ней будут меньше; что и требовалось доказать.
С
холия. Отсюда следует, что люди, так как они считают себя
свободными, питают друг к другу большую любовь и ненависть, чем
к вещам; к этому присоединяется еще подражание аффектов, о
котором см. т. 27, 34, 40 и 43 этой части.
4
94
Теорема 50.
В
сякая вещь может быть косвенной причиной надежды или страха.
Д
оказательство. Эта теорема доказывается тем же путем, как т. 15, которую и смотри вместе с сх. т. 18.
С
холия. Вещи, которые являются косвенными причинами надежды
или страха, называются хорошими или дурными приметами. Далее, составляя причину надежды или страха, они (по опр. надежды и
страха в сх. 2 т. 18) составляют причину удовольствия или
неудовольствия, и, следовательно (по кор. т. 15), мы их любим или
ненавидим и (по т. 28) стремимся или применять их как средства к
достижению того, на что надеемся, или удалять как препятствия или
причины страха. Кроме того, из т. 25 следует, что мы по своей
природе таковы, что легко верим в то, на что надеемся, и с трудом
верим в то, чего боимся, или судим об этом преувеличенно, или
придаем ему менее значения, чем следует. Отсюда возникли
суеверия, которым люди повсюду подвержены.
Я
не считаю, впрочем, нужным показывать здесь те колебания души, которые возникают из надежды и страха; из одного определения этих