— Ах! Где же обещанная грандиозность? Пустые россказни!
Курбертэн сердито погрозил реке кулаком. Густые брови Джекоба Уэлза нахмурились, словно для того, чтобы скрыть насмешливую улыбку, светившуюся у него в глазах.
— Ха-ха! Я смеюсь над ней! Я бросаю ей вызов! Глядите!
И с этими словами француз вскочил на льдину, тихо плывшую мимо у самых его ног. Он сделал это так неожиданно, что Джекоб Уэлз не успел схватить его, хотя сразу же протянул к нему руку.
Движение льда становилось более быстрым, а гул все усиливался и делался более зловещим. Грациозно балансируя руками, словно наездник в цирке, француз поплыл, кружась, вдоль берега. Так он проплыл шагов пятьдесят на своем ледяном плоту, который с каждой секундой становился все более и более опасным убежищем, и, наконец, ловко спрыгнул на берег. Он вернулся к остальным, весело хохоча. Джекоб Уэлз угостил его самыми отборными выражениями из тех, которые он обычно приберегал для мужской компании.
— За что это? — спросил сильно обиженный Курбертэн.
— За что? — с возмущением передразнил его Джекоб Уэлз и указал ему на мчавшийся у их ног поток.
Шагах в тридцати от них огромная льдина уперлась одним концом в дно реки, отчего другой конец ее начал подниматься вверх. Вся вереница холодных, прозрачных льдин, тянувшихся за ней, сморщилась и сжалась, словно смятая бумага. Вдруг задержавшаяся большая льдина перевернулась; измазанный илом конец ее торчал высоко в воздухе. И сразу же получился затор: шедшие сзади льдины стали громоздиться одна на другую, и, наконец, огромная льдина, футов пятьдесят в ширину, взлетела на воздух, разбрызгивая вокруг грязь со дна реки, и с треском рухнула на двигавшуюся по поверхности Юкона массу с такой силой, что обломки ее посыпались к ногам стоявших на берегу зрителей. Затем и остатки ее, под напором остальных льдин, рассыпались на куски и исчезли.
— Боже мой! — произнес Курбертэн с благоговением и ужасом, а Фрона одной рукой схватила за руку француза, а другой отца.
Льдины уже мчались мимо с какой-то лихорадочной поспешностью. Где-то внизу массивная льдина ударилась о берег, и почва задрожала у наблюдателей под ногами. Вслед за первой ударилась другая, плывшая на самой поверхности; не успели люди отскочить, как льдина, грузно вздымаясь, грозно устремилась на берег, обнаружив всю свою широкую, покрытую илом поверхность. А за ней третья льдина прошлась по берегу, словно чья-то гигантская рука вырвала с корнем три сосны, неосторожно приютившиеся у самой воды, и увлекла их за собой в реку.
Уже совсем рассвело; можно было ясно различить белую массу, покрывавшую всю поверхность Юкона от берега до берега. Благодаря напору воды, долго сдерживаемой затором, поток льдин мчался теперь с головокружительной быстротой. Огромные глыбы везде врезались в берег, изрывая и подтачивая его. Весь остров дрожал до самого основания.
— Ах! Какая роскошь! Какое великолепие!
Фрона восторженно запрыгала, не выпуская рук своих соседей.
— Так это, по-вашему, пустые россказни, маркиз?
— Ах! — Курбертэн покачал головой. — Я ошибся. Раскаиваюсь. Но что за великолепие! Посмотрите!
Он указал на группу островов, расположенных вблизи поворота реки. В этом месте широкая река делилась на множество отдельных, узких рукавов; но эти рукава, по которым свободно текла вода, оказались весьма опасными при ледоходе. Острова, казалось, сами врезались в середину потока льдин и подбрасывали глыбы льда в воздух. Льдина напирала на льдину, и они высовывались из воды, громоздились одна на другую, соскальзывали, терлись одна о другую, а между тем сзади на них налетали новые глыбы, образуя сначала холмы, а затем целые горы льда, которые в конце концов с громким треском рушились и рассыпались на куски среди деревьев.
— Там как раз подходящее место для образования затора, — сказал Джекоб Уэлз. — Дай-ка мне бинокль, Фрона. — Он долго и пристально глядел вдаль. — Да, затор растет, становится все больше и больше. Ведь стоит одной льдине задержаться в подходящем месте и…
— А вода спадает! — воскликнула Фрона.
Лед плыл уже гораздо ниже, не достигая высокого берега. Курбертэн смерил палкой расстояние — оказалось шесть футов.
— А вчерашний путник все там же, только он больше не двигается.
Было уже совсем светло, на северо-востоке всходило солнце. Все по очереди начали рассматривать в бинокль противоположный берег реки.
— Посмотрите! Ведь это прямо чудеса! — И Курбертэн указал на недавно сделанную им отметку. Оказалось, что вода спала еще на целый фут. — Ах, какая досада! Какая досада! Затор! Не будет затора!
Джекоб Уэлз посмотрел на француза с серьезным выражением.
— Неужели будет? — спросил тот с надеждой.
Фрона вопросительно взглянула на отца.
— Затор не такая уж хорошая штука, — сказал он с коротким смешком, — все зависит от того, на каком расстоянии от него находишься.
— Но вода! Глядите! Она спадает — спадает буквально на глазах.
— Еще не поздно.
Джекоб Уэлз посмотрел в бинокль на усеянное островами место, где река делала поворот; ледяные горы становились все выше и выше и почти уже слились в одну.
— Ступайте в палатку, Курбертэн, и наденьте мокасины, которые там лежат около печки. Да идите же. Вы ничего не пропустите. А ты, Фрона, разведи огонь и свари кофе.
Когда они, полчаса спустя, вернулись, то увидели, что лед продолжает свое движение по реке, несмотря на то что вода спала на двадцать футов.
— Ну, вот теперь начнется самая потеха. На-те, взгляните-ка, буйный галл! Да глядите на левый рукав. Вот, вот оно!
Курбертэн взял бинокль. Он увидел, что левый рукав окончательно закупорился; затем огромная белая гора вдруг тронулась с места и пронеслась по островам. Лед, шедший сзади, замедлил движение и остановился у их берегов. Тотчас же вода в реке начала подниматься на глазах; она поднималась все выше и выше с необычайной быстротой; казалось, она хотела добраться до самых небес. Опять повторилось то, что было раньше, когда зрители вышли в первый раз из палатки: льдины начали перекатываться через высокий берег вместе с волнами мутной воды.
— Mon Dieu! Это мне совсем не нравится!
— Но зато какое грандиозное зрелище, маркиз! — поддразнила его Фрона. — А пока глядите в оба, а не то промочите ноги!
Француз сошел с залитого водой места и, как оказалось, как раз вовремя, ибо на это место вдруг посыпались мелкие обломки льда. Из-за подъема воды льдины снова громоздились друг на друга, образуя стену выше берега.
— Но все это исчезнет, как только прорвется затор. Смотрите, вода уже поднимается не так быстро. Затор наверно прорвался.
Фрона внимательно разглядывала ледяную стену.
— Нет, не прорвался, — объявила она.
— Но вода уже не скачет вверх, словно лошадь на бегах!
— Однако она не перестает подниматься.
Курбертэн был озадачен. Вдруг лицо его прояснилось.
— Ага! Понял! Где-то там, вверх по течению, образовался второй затор. Отлично, превосходно, не правда ли?
Фрона схватила возбужденного француза за руку.
— Послушайте, а что если затор вверху прорвется, а нижний нет?
Барон посмотрел на нее, не сразу поняв все значение ее слов. Наконец, он сообразил, чем это грозит. Лицо его вспыхнуло, и он ахнул, но тотчас же выпрямился и поднял голову.
— В таком случае и вы, и я, и палатки, и лодки, и хижины, и деревья, все, все, даже «Ля Бижу» — все это пффф! Все это полетит к черту!
Фрона покачала головой.
— Плохо будет дело!
— Плохо! Pardon! Это будет великолепно!
— Нет, нет, маркиз. Эх, жаль, что вы не англосакс! Наш народ мог бы гордиться вами!
— А вы, Фрона, будь вы француженкой, вы прославили бы Францию!
— А вы опять за прежнее? Друг другу букетики преподносите?
Дэл Бишоп с усмешкой посмотрел на них, повернулся и ушел так же быстро, как и пришел.
— А вы тут живее, волчком вертитесь! Там, в хижине, лежат больные. Их надо вытащить. Вы нужны. Да долго не возитесь, — крикнул он, удаляясь.
Вода в реке продолжала подниматься, но гораздо медленнее, чем раньше; как только Фрона и Курбертэн спустились с высокого места, им пришлось идти по воде, которая была им по щиколотку. Осторожно лавируя среди деревьев, они натолкнулись на лодку, находившуюся тут еще с осени. В нее ухитрились влезть трое чечако, которым удалось добраться сюда по льду, вместе со всеми своими собаками, палатками и санями. Но теперь лодка очутилась в опасной близости к ледяному водовороту, который, бурля и ревя, кипел в каких-нибудь десяти шагах от нее.
— Да убирайтесь вы отсюда, дураки вы этакие! — крикнул им Джекоб Уэлз, быстро проходя мимо.
Дэл Бишоп, пробегая тут же, тоже объявил чечако, чтобы они удирали «хоть к черту на рога»; но они ничего не поняли из его слов. Один из них поднял голову и поглядел с бессмысленным, полным ужаса выражением. Второй продолжал лежать поперек лодки, безучастный ко всему, словно совершенно обессилев; а третий, похожий на клерка из конторы, раскачивался взад и вперед, издавая монотонные стоны:
— О Боже! О Боже!
Француз остановился, схватил его за плечи и хорошенько потряс.
— Черт бы вас побрал! — крикнул он. — На ноги свои надейтесь, дурень вы этакий, а не на Бога! Да, да! Пошевеливайтесь! Возьмите себя в руки! Вертитесь волчком! Подальше от реки, в лес, на дерево — куда угодно спрячьтесь!
Он попробовал было вытащить чечако из лодки, но несчастный стал яростно отбиваться от него и не хотел сдвинуться с места.
— Как быстро подхватываешь местные выражения, — заметил француз Фроне, торопливо шагая рядом с ней. — Волчком вертитесь! Это очень образное, яркое выражение!
— Вам следовало бы совершить поездку с Дэлом, — ответила Фрона смеясь, — он быстро обогатил бы ваш лексикон.
— Да неужели?
— Уверяю вас!
— Ах, эти ваши выражения! Никогда мне им всем не научиться!
И француз, схватившись за виски, в отчаянии покачал головой.