Проблема посерьезнее заключалась в том, как их спрятать. Анджела заозиралась, и наконец её взгляд остановился на мыле. Пилкой для ногтей она выковыряла глубокие полости в боковой части плитки с ароматом розы, аккуратно сунула туда все украшения, а потом прижала на место мыльные хлопья, запечатывая плитку. Положила в мешочек для банных принадлежностей вместе с разными предметами вроде ультразвуковой зубной щетки, начатыми бутылочками масла и кое-какой косметикой. Агенты разрешат ей забрать это с собой без вопросов, но пройти через портал будет трудно. Её обыщут и просканируют. С негражданами, выезжавшими самостоятельно, так поступали всегда. И Анджела знала, что с нею процедуры проведут с особым тщанием именно по этой причине. До прошлой ночи она рассчитывала отправиться в путь вместе с Шастой. Персонал, сопровождавший нанимателей, всегда пропускали без проверки. Придется ей что-то с этим сделать, и быстро. Может, Даниэллия согласится сотрудничать?
В своей туалетной комнате Анджела села и принялась расчесывать влажные волосы. Это заняло намного больше времени, чем при участии парикмахерши. Она и не представляла, что нечто настолько простое окажется таким трудным, но щетка постоянно застревала в узлах. И почему их сейчас больше обычного?
Агент Мэтьюз был наготове, когда она вышла из своих покоев в главный коридор.
— Похоже, что-то не так с сетью в ваших личных комнатах, — сказал он.
— Доброе утро, агент Мэтьюз, вы уже позавтракали?
— Нам нужны коды доступа к ИИ.
— Нет, я тоже не завтракала. А вы хоть кого-то из поваров оставили? Думаю, я смогу сделать тост и сварить яйцо. Насколько это сложно? Должна существовать инструкция сто один где-нибудь в транснете.
— Коды, пожалуйста.
Она закатила глаза и велела элке переслать их агенту.
— Спасибо, — сказал он монотонно-вежливым голосом. — И я знаю, как сварить яйцо. Сегодня вы не умрете от голода.
— Вы очень милы. По-моему, вы занимаетесь не своим делом.
— Платят хорошо.
— Правда? А вакансии есть? У меня первоклассные познания в области финансовых рынков Нового Монако.
Он изумлённо покачал головой.
— Никогда мне не понять таких, как вы.
— Нет, не понять. Бедняжка.
Мэтьюз не соврал, он действительно умел готовить. Она села за стол в кухне западного крыла, куда за всю жизнь наведывалась трижды, и позволила ему подать яичницу-болтунью с копчёным лососем на толстом поджаренном хлебе. Он показал ей, как пользоваться милой в своей древности штукой для выжимания сока из апельсинов. Выжимая сок из половинки фрукта посредством опускания рычага на боку хромированного аппарата, она ощутила нелепое удовлетворение. А вот на кофеварке оказалось больше кнопок и лампочек, чем в комнате управления порталом. Но Мэтьюз опять-таки умел ею пользоваться.
— Мне и впрямь ко многим вещам придется привыкнуть, верно? — задумчиво проговорила она, подняв чашечку с безупречно приготовленным эспрессо.
— Да уж, их немало.
— Подсказки есть?
— Сделайте паузу и подумайте, на что можно потратить остаток жизни.
— А как мне платить за эту паузу?
— Ваш отец родился в Америке. Это даёт вам право требовать вид на жительство. Там есть социальные службы. Толку от них… Тех, кто молод и трудоспособен, отправляют в новые миры и дают десять акров, чтобы можно было выращивать себе еду. В Гранд-Европе то же самое.
— Отправляют, — с отвращением повторила она. — Может, мне просто стоит сделать на лбу татуировку: «НЕУДАЧНИЦА»?
— Никто из друзей не поможет?
— Кое-кто мог бы. Мой бывший жених. Но я не выношу подачек, агент Мэтьюз.
— Транснетовые СМИ, скорее всего, заинтересуются вашей историей.
— Да. Я в этом уверена.
Мэтьюз нахмурился и посмотрел вверх.
— Простите, — сказал он и вышел.
Когда Анджела велела элке выяснить, что происходит, та сообщила, что у нее больше нет доступа к сети особняка.
— Слишком поздно, — пробормотала Анджела чуть слышно.
Через пару минут вернулся Мэтьюз. Рядом с ним шагал знакомый мужчина. Отец Шасты, Бантри. Выше Мэтьюза и почти в два раза шире. Круглолицый, с окладистой бородой, которую она с детства помнила космически-черной, но которую теперь одолело нашествие серебристых нитей; в его карих глазах таилось веселье серийного убийцы. Он был в темно-пурпурном шелковом костюме, скорее в китайском стиле, чем в индийском. Бриллиант, пришпиленный к передней части его традиционного тюрбана, тоже был достаточно большим, чтобы вырезать кольцо, как решила Анджела. Неудивительно, ведь Бантри изображал современную версию старого махараджи.
— Дорогая моя девочка, — басом проговорил он и раскинул руки.
Анджела представила себе, что такой жест мог бы сделать доброжелательный дядюшка. Она подошла и утонула в его объятиях.
— Привет, Бантри.
Её удивило, что из всех именно он пришел, чтобы предложить симпатию и утешение. Проявления доброты нечасто имели место в его жизни. Она тут же погрузилась в размышления, пытаясь понять, какой выгоды он искал в особняке.
— Мне так жаль, что все это случилось.
— Ты не виноват, Бантри. Нам следовало вести дела осторожнее и уж точно внимательнее. Но рынок биойля всегда считался выгодным. Ну ладно, теперь уже слишком поздно.
Он взял её руки в свои и крепко сжал.
— Твой отец был великим человеком. Мне будет его ужасно не хватать.
— Ты такой добрый.
— А ты? Что же будет с тобой? Вижу, паразиты уже налетели.
— Это Новое Монако. Все упирается в деньги.
— Конечно, конечно.
Он отступил на шаг и окинул её жадным восхищённым взглядом. Это выражение шло ему куда больше наигранной доброты.
— Так у тебя есть деньги?
— Нет, Бантри, — спокойно ответила она. — И тебе это известно.
— Да. Да, я об этом знаю. Так ужасно быть бедняком в транскосмических мирах. Я подумал, может, стоит помочь?
Анджела была весьма довольна тем, что вычислила главную причину, по которой он сюда явился, прежде чем предложение прозвучало. Значит, она не выдаст своего удивления, когда…
— Ты станешь моим самым изумительным приобретением, — продолжил Бантри с надеждой. — Я почту за честь, если ты согласишься.
— Контракт на шесть месяцев, и ты получишь для меня полное индийское гражданство начиная с сегодняшнего дня. Мне потом придется где-то жить.
Он моргнул, ошарашенный незамедлительным ответом.
— Восемнадцать месяцев.
— Двенадцать, включая премию, не облагаемую налогами. И я оставлю себе одежду, какую захочу.
— Четырнадцать. Премия. Дюжина нарядов, но никаких платьев от кутюр. Я знаю, сколько вы с Шастой тратите на них.
Она кивнула. Он поднял толстый палец с несколькими кольцами и поманил кого-то. Анджела узнала мужчину, который поспешил войти в кухню. Тарик, старший юрист Бантри; эквивалент Марлака.
— Тарик составит контракт, — сказал ей Бантри. — Я собираюсь поглядеть на картины в твоей библиотеке. Возможно, выкуплю кое-что из вашего Моне.
— Хороший выбор.
Его ликующая улыбка была неприятной.
— Да. Так и есть.
— Вы не должны так поступать, — сказал Мэтьюз, едва Бантри вышел из кухни. — Только не это, не продавайте себя.
— Похоже, у меня нет других ресурсов. Вы и чиновники из комитета об этом позаботились, агент Мэтьюз.
— Но это… Вы даже не попробовали ознакомиться с другими возможностями.
— Ох, умоляю, вы же не думаете, что я всю оставшуюся жизнь буду сама себе выжимать апельсины?
Мэтьюз покачал головой, смятение смягчило его гнев.
— Вот проклятие, что вы за люди!..
Анджела поручила элке проверить контракт. Все важные пункты оказались на месте, но ей было наплевать. Главное — сделаться частью персонала Бантри. Если ей придется заниматься сексом с толстым мужчиной старше себя… что ж, не в первый раз.
Она прибавила к файлу свой сертификат и поднялась в свои покои, чтобы собрать вещи. Один из приставов следил, чтобы она не попыталась засунуть платье от кутюр, дизайнерские туфли или ещё какую-нибудь нелепо дорогую вещь в единственный разрешенный чемодан. Мешочек с банными принадлежностями не вызвал интереса.
Они уехали в тот же день, после того как она похоронила отца в роще недавно высаженных земных дубов, его любимцев. В самолете, который вёз их в имение Бантри, она сделала первую элементарную ошибку, решив, что будет сидеть с ним в переднем салоне.
— Нет-нет, моя дорогая, — сказал он. — Твое место не здесь, не сейчас.
И небрежным взмахом руки отправил прочь. Анджела встала и пошла в салон для прислуги в хвосте самолета. Никто из них словом с ней не обмолвился за все время полета.
Так что Шаста все же встретилась с Анджелой. Стоило отдать ей должное — она сдержала слово и не заговорила с бывшей подругой. Прибыв домой после добавочных двадцати четырех часов праздника в особняке принца Матиффа, она нашла отца, который завтракал в маленькой столовой их дворца. Он сидел за столом один и медленно ел, смакуя каждый кусочек, словно тот был последним.
Анджела покорно стояла в двух шагах за его тяжелым резным креслом, одетая в то, что согласно контракту должно стать её обычным нарядом: топ на бретельках и мешковатые панталоны из полупрозрачной ткани. Горничные проигнорировали её, когда принесли Бантри новые блюда и налили ему кофе из серебряного кофейника. Впрочем, все во дворце её игнорировали. Её это весьма устраивало.
Шаста вошла в маленькую столовую и поцеловала отца как примерная дочь, хотя сердилась на него. Они обменялись несколькими любезностями, и она объявила, что отправляется в постель на неделю, чтобы прийти в себя. «Вот как мне было хорошо».
Она ушла, задержавшись лишь для того, чтобы приблизить свое лицо к лицу Анджелы на расстояние нескольких сантиметров. Вперила сердитый взгляд, но ничего не сказала и потопала в свое дворцовое крыло. Мелочная и жалкая, как маленькая девочка, которой не удалось добиться своего. Ни она, ни Бантри не увидели, как уголки губ Анджелы на миг приподнялись в лёгкой улыбке, выражавшей смесь презрения с забавой.