— Ладно.
Из кухонной палатки выскочил Лютер Катцен.
— Вот вы где. Давайте-ка, девочки, мы платим вам не за то, чтобы вы нюни распускали. У меня тут с десяток подносов собралось, готовых для выкладки на прилавок. Будьте так любезны!
Ребка продемонстрировала ему свою лучшую каменную физиономию.
— Вы не платите нам и за то, чтоб на нас охотился пришелец-убийца, но вот мы здесь.
Она прошла мимо Катцена, не обращая внимания на его потрясенное лицо. Лулу последовала за подругой, старательно отводя взгляд от старшего официанта и робко улыбаясь.
Ребка раздавала упакованные завтраки подавленным медикам, когда по цепи н-лучевиков прилетела новость о солнечных пятнах. Её немедленной и глупой реакцией было поднять голову и посмотреть на полыхающую точку, которая поднялась уже высоко над горизонтом. Тотчас же пришлось поморгать, избавляясь от розовых пятен послеобраза.
Вуканг располагался на несколько градусов восточнее Хайкасла, так что рассвет у них наступил раньше, чем в столице Сент-Либры. Вряд ли кто-то в экспедиции озаботился проверкой звезды, подумала она. Судя по отчетам, просочившимся в транснет, Розак Уе заметил пятна по чистой случайности. Предметом его настоящего интереса была орбитальная динамика спутников-пастухов во внешнем кольце, которую он изучал на рассвете. Он обратил внимание на солнечные пятна лишь потому, что их оказалось очень много. Сириус — мощная звезда, но с самого открытия портала Нортами солнечных пятен было минимальное количество. Ребка спросила себя, как это повлияет на солнечный ветер; активные области, которые появлялись на Солнце вместе с пятнами, были источниками вспышек, выбрасывающих в космос огромное количество заряжённых частиц. В юпитерианском обиталище предусмотрены учебные тревоги на случай вспышек.
Ей было двенадцать, почти тринадцать, когда в первый раз случилась «вспышечная вечеринка». Так её называли дети. Для взрослых это лишь обычный вынужденный простой из-за учебной тревоги по радиационной опасности.
Она плавала с братом Раулем и их друзьями Дженной и Ибику в мелком озере возле дома, когда по всему обиталищу раскатился зловещий вой сирен. Световые браслеты вокруг главной оси сменили цвет на ярко-красный и начали пульсировать. Ребка уставилась на эти сигналы с бунтарской досадой. Её личный интерфейс в виде миленьких сине-зелёных бус лежал на берегу рядом с полотенцем и одеждой. Никто не мог связаться с ней напрямую, чтобы поскорее загнать в убежище. Никто бы не узнал, что она провела в воде ещё десять минут. Было так весело плескаться и нырять к искусственно сотворенному дну озера с его зарослями пресноводных кораллов. Там плавали большие разноцветные рыбы, которые относились к тем, кто вторгался в их подводный мир, с любопытством.
— Идём, — позвал Рауль. Он шел в воде в трех метрах от Ребки и звал её за собой.
— Думаю, я ещё немного тут побуду, — сказала она.
Дженна и Ибику прекратили барахтаться и уставились на нее со смесью потрясения и удивления.
— Это предупреждение о вспышке, — сказал Рауль, словно это все объясняло.
— Это учебная тревога. И в любом случае, даже если бы она была настоящей, поток частиц достигнет нас только через пару часов. И даже тогда он не навредит обиталищу. У нашего корпуса есть арб-молекулярный щит. Только в изначальных секциях могут возникнуть проблемы.
Словно желая подчеркнуть свое мнение, она плавно нырнула и поплыла к песчаному дну озера, делая широкие и лёгкие гребки. Знакомая вода в тускло-красном свете казалась другой, таинственной. Длинные ленты водорослей покачивались вокруг Ребки, когда она проскользнула между коралловыми наростами, щекотавшими кожу. Рыбы метались туда-сюда, исчезая в трещинах. Она, играя, ловила их пальцами.
Чья-то рука крепко ухватила Ребку за лодыжку, и она изумлённо развернулась. Позади стоял Рауль, — надув щеки, он решительно указывал на поверхность. Ребка театрально развела руками в знак того, что сдается, и лениво поплыла обратно.
— Ты не должна так поступать, — накинулся на нее Рауль. Весь из себя старший брат, покровительственный и сердитый.
— Ты прямо министр, — поддразнивая, сказала она, когда они поплыли к берегу, где Дженна и Ибику уже выбирались из воды. — Тебе надо вступить в Комиссию ГЕ. Они любят командовать людьми.
— Ты не знаешь, о чем говоришь, — проворчал Рауль. — Ты на уроках слушаешь, но ничего не понимаешь.
Она игнорировала его, пока они быстро обтирались полотенцами. Он вёл себя столь же упрямо, притворяясь, что её не существует. К ним подошла Дженна. Ребка посмотрела, как девушка положила брату руки на плечи. Это было нежное прикосновение, словно она могла смягчить его досаду и огорчение.
Ребка ощутила инстинктивное беспокойство и поняла, что ей недолго осталось проводить время с Раулем. Он теперь предпочитал общаться с друзьями своего возраста. Её это возмутило; с Раулем было так весело с самого её возвращения из больницы. Старший брат вдохновлял и защищал Ребку, и вдвоём они метались по всему обиталищу, вместе попадая в неприятности. Вместе смеялись. Брали друг друга на слабо. Делили наказания, когда их неизбежно ловили.
Возможно, поэтому Ребка вела себя с ним так грубо в последнее время. Она всегда знала, что этот день наступит…
В убежище было не так уж плохо. Оно представляло собой длинную, лишённую окон конструкцию из толстого металла с арб-покрытием, где коридоры, разветвляясь, вели в общие комнаты с куполообразными потолками. Имелась еда и игры, а вечером для детей устроили небольшое театральное представление.
Ребка высидела любительский спектакль про Белоснежку, подразумевавший вовлечение слушателей в хоровое пение, с угрюмой миной, отказываясь открывать рот даже для самых весёлых песен. Той ночью в спальне для девочек она почти не спала, предпочитая играть в самые агрессивные игры, к каким мог получить доступ её интерфейс, — а она знала кое-какие программные штучки, позволяющие добраться до той части развлекательной сети обиталища, что предназначалась лицам старше восемнадцати лет. «Спасибо тебе, Криста, — хоть кто-то понимает, как должна себя вести старшая сестра».
Она ожидала со стороны родителей безусловного порицания и нравоучительных разговоров, когда они отправились домой на следующее утро. Но родители понимали её настроение и реакции лучше, чем она сама.
Только через четыре дня мать села рядом с ней в просторном внутреннем дворике, в тени пышных пальм, которые вымахали выше дома.
— Ну и что же не так с убежищем?
Ребка испустила долгий и тяжкий вздох. Стоило догадаться, что незамеченным это не пройдет.
— Все так. Просто мне было хорошо в озере. Я бы все равно пришла, знаешь ли. Но Рауль у нас большой спец по панике.
— Вообще-то, Рауль отличается потрясающим для подростка здравомыслием. Я думала, у нас будут проблемы именно с ним.
— На что намекаешь? На то, что проблемы со мной? Ну так почему бы вам просто не отослать меня назад, если от меня так много проблем?
Она упрямо скрестила руки на груди и до предела надула губы.
— Отослать? — повторила мать таким тоном, что Ребка поняла: она переборщила с драмой.
— Да ладно. Я же не дура.
— Нет. Просто своевольная. Это мне в тебе и нравится.
— Мама! — Она вскинула руку. — Разницу видишь? Ага.
— Ну да. И что?
— У тебя кожа почти чернейшая из черных. Папа родился в Индии; а я такая белая, словно покрыта снегом.
— Ты ни разу в жизни не видела снега.
— Чушь. Есть же зона!
— Соблаговолите не разговаривать со мной в таком тоне, юная леди. Итак, а теперь почему бы тебе не рассказать, как давно тебя это беспокоит?
— Не знаю. Примерно целую вечность.
— Неправда. Ты была самым жизнерадостным моим ребенком. Я так этим гордилась — после всего, что ты перенесла.
— Выходит, больше не гордишься?
— Ох, притормози. Ладно, что ты хочешь знать?
— Откуда я взялась? Вы мои настоящие родители?
— Ты взялась с одной из отдаленных планет.
— Чего-чего? Я о них никогда не слышала..
— A-а, значит, всё-таки есть что-то, чего ты не знаешь. Что ж, хорошо — поищи сведения, когда надоест взламывать развлекательный кэш обиталища, предназначенный для тех, кому больше восемнадцати.
Ребка густо покраснела.
— Отдаленные миры — это планеты, которые не связаны с остальным транскосмическим сообществом, обычно по политическим причинам, — объяснила ей мать. — А тебя привезли сюда для лечения, потому что мы можем предложить лучшую генетическую терапию из всех возможных.
— А остальное? Ты и папа?
— В твоих клетках нет ни моей ДНК, ни отцовской. Считаешь, это означает, что ты не наша дочь? Что мы не любим тебя так же сильно, как Рауля и Кристу?
— Нет, — пробормотала Ребка. Её глаза вдруг без особой причины наполнились слезами. — Прости, мама. Я просто думала… Не знаю, что я думала.
Моника подошла ближе и обняла расстроенную девочку.
— Теперь послушай меня. С того самого момента, как космический корабль привез тебя в Гибралтар, я желала одного — защищать и растить тебя. Однажды тебе расскажут о твоем наследии, потому что оно особенное, уникальное. Но до сих пор мы об этом не говорили, потому что ты ещё ребенок, и я хочу, чтобы твое детство длилось как можно дольше, ибо я люблю твой смех, твой восторг, и ещё люблю побеждать тебя в теннисе; и мне даже нравится, когда ты закатываешь сцены, потому что это доказывает, какой ты целеустремленный маленький кошмар. А каждая твоя улыбка — самый драгоценный, самый чудесный момент во всей Вселенной для меня.
Ребка больше не могла сдерживаться и зарыдала.
— Я ужасная? В этом все дело? Я из плохой семьи? И тоже стану плохой?
— Нет, конечно нет. Совсем наоборот. Вот почему мы не делали из этого проблему. Прошлое позади, и твоя будущая жизнь в твоих руках. А когда тебе все же придется узнать правду, мы с твоим отцом будем рядом, чтобы помочь справиться с любой трудностью. Но пока что ты не могла бы сосредоточиться на развлечениях? В этом странном и удивительном обиталище очень многое способно доставить тебе радость. Тебе многому предстоит научиться.