Ребка поняла, что её рука поднялась к груди, чтобы коснуться флакончика, который она носила на шее. «Чтобы дать тебе почву под ногами», — сказал Константин, когда подарил ей это. Даже сейчас она была впечатлена тем, насколько пророческими оказались его слова.
Ребка в тот день проснулась рано. Взволнованно улыбнулась, когда световые кольца оси обиталища вспыхнули в полную силу и яркие тропические птицы приветствовали быстрый рассвет щебечущим хором. Она отбросила тонкое одеяло и села на краю кровати, потягиваясь и зевая.
— Очисти окно, — велела она элке.
Изогнутая стена перед нею превратилась из пурпурной дымки в простое окно, за которым виднелось обиталище. Две пальмы из тех, что кольцом окружали дом, закрывали ей вид на центр и правую сторону, их кроны с длинными листьями опустились так, что кончики касались верхней части стекла. Третья пальма, слева, умерла примерно год назад, от нее остался высокий иссохший ствол, который уже разлагался, сделавшись домом для интересных и разнообразных оранжевых и бледно-жёлтых грибков. Отец все никак не мог организовать замену. Они с мамой все ещё спорили по поводу того, что посадить; оба твердили, что больше не хотят видеть так близко от дома такое большое растение. Ребка подозревала, что спор никогда не закончится.
Она медленно прошлась по комнате, обходя одежду, грязное бельё, спортивное снаряжение, чашки, пустые бутылки, кусочки из набора по нейманетике, который она сделала в качестве научного проекта в десятом классе, скульптуры из гибкого камня, альбомы для рисования, кисти, коробочки с макияжем…
Ребка надула щеки и выдохнула с лёгким смятением от того, сколько на ковре было всякой ерунды. Наверное, ей бы стоило как-нибудь прибраться. Мама несколько лет назад прекратила по этому поводу ворчать, но помогать отказывалась, твердя, что Ребка сама должна нести ответственность за свою жизнь. Старая добрая мама, вечно ей покоя не дают качества истинного гражданина.
«А сегодня я стала такой».
В выдвижном ящике нашлись свежие трусики и бюстгальтер. Джинсы, которые она надевала вчера — и пару дней до того, — были относительно чистыми. Она недавно принесла из прачечной корзинку с бельём, в ней лежали три выстиранные и выглаженные майки. Ребка выбрала оранжевую, с вышитыми на рукавах-крылышках цветами.
— Дай мне зеркало, — велела она элке.
Часть окна превратилась в безупречное серебро, и Ребка придирчиво изучила свое отражение. Высокая, что неплохо, главное — ноги длинные; волосы русые, достаточно темные, почти каштановые, но легко поддающиеся окрашиванию — кончики все ещё оставались розовыми и лиловыми, с единственной зомби-зелёной прядью в челке; лицо удлиненное, довольно милое даже с учетом тонкого носа, хотя Ребка по-прежнему считала, что он принадлежит кому-то на целых два года моложе. Она нахмурилась, пригляделась повнимательнее, потом раздраженно вздохнула. Чтобы отпраздновать эту юность, на подбородке за ночь созрели два новых прыща. Она выпрямила плечи и подтянула бюстгальтер повыше, на место получше, и ухмыльнулась. Отец всегда закатывал глаза в не очень-то притворном неодобрении по поводу глубоких вырезов, которые она предпочитала.
Она отправилась в маленькую смежную ванную. Поболтала во рту зубной гель и выплюнула. Аккуратно протерла лицо очищающим средством, потом разыскала среди пакетов пластыри и приклеила на прыщи. Прыщи. Именно сегодня! Подводка для глаз, пурпурная и золотистая. Уложить волосы щеткой — времени на душ и шампунь уже нет. Нанести в стратегических местах духи. И она готова к тому, что предъявит ей этот великий день.
Родители ждали её у барной стойки. Сквозь открытые нараспашку арочные окна первого этажа в дом свободно вливался утренний воздух. Он был свежим и влажным от ночного тумана, который атмосферные службы впрыскивали в обиталище каждые сутки с часу ночи до четырех утра. В ветвях деревьев порхали птицы, а по стенам дома суетливо бегали гекконы.
Думая обо всем этом, Ребка поняла, что жизнь её не может стать намного лучше. Наверное, ей и впрямь стоило за многое быть благодарной. И чаще выражать свою благодарность. Прилив эмоций застиг её врасплох, и она сглотнула комок в горле, когда увидела, что мать и отец стараются скрыть собственную гордость и печаль.
Потом эти двое широко улыбнулись, протянули к ней руки и хором сказали:
— С днём рождения, милая.
Ребка обняла их, не особо переживая за то, что её глаза наполнились слезами.
— Я вас люблю, — пискнула она.
Они приготовили её любимый завтрак. Свежий бекон и стопка оладий с клубникой, дассаль-грушами и сливками, кленовый сироп. Высокий стакан с соком манго и клюквы, налитым поверх битого льда. Ломоть деревенского хлеба с мармеладом из крупных кусочков красного апельсина.
— Я это все не съем, — вяло запротестовала она, когда все сели за большой стол во внутреннем дворе.
Папа широко улыбнулся и, открыв бутылку шампанского, налил в стаканы для сока прохладное пузырящееся вино.
— Лучший способ начать этот день, — пообещал он. — Восемнадцать лет бывает лишь однажды.
Хихикая от счастья, она заметила странный взгляд, которым обменялись родители, и списала его на то, что вскоре ей предстоит переезд. Её ждала собственная квартира в новом корпусе обиталища, в два раза длиннее этого, и с таким большим озером, что оно почти могло называться морем. Она даже подумывала о том, чтобы попросить одну из тех мобильных домашних капсул, которые люди начали использовать, но сомневалась, что дело здесь только в моде. Так или иначе, она сделается самостоятельной, какими стали Рауль и Криста, когда достигли совершеннолетия. Этот дом теперь будет очень большим для родителей, подумала Ребка. Может быть, поэтому они откладывали решение вопросов вроде замены деревьев. И всё-таки она не могла себе представить, как будет жить без них.
Они приветственно соприкоснулись бокалами, потом выпили сок с шампанским.
— Спасибо вам обоим, — сказала она все ещё с глазами на мокром месте. — Послушайте, я знаю, что не была лучшей дочерью. И…
— Эй, не надо вот этого. — Отец положил руку ей на плечо. — Я не хочу, чтобы ты испортила разворачивание подарков. Свой я готовил много месяцев.
Несмотря на ураган эмоций, Ребка ощутила резкий всплеск любопытства.
— Правда?
Он сунул руку под стол и достал узкую прямоугольную коробку, завёрнутую в синюю с серебром бумагу и обвязанную розовой ленточкой. Ребка взяла подарок, ещё более заинтригованная тем, насколько он оказался тяжелым.
— Открывай! — подбодрил отец, такой же нетерпеливый, как она.
Она потянула за ленточку и развернула бумагу. Это оказалась не коробка. Предмет внутри на миг привел Ребку в замешательство — она никогда раньше не держала в руках ничего подобного, — а потом пришло понимание.
— Книга! — воскликнула Ребка.
Перевернув подарок, она увидела напечатанный золотом заголовок: «Приключения Алисы в Стране чудес». Теперь она и впрямь заплакала: это была её любимая история в детские годы. Такие невероятные, чудные приключения — даже для нее, девочки, живущей в космическом обиталище на орбите Юпитера. Или быть может, именно здесь проще соотнести саму себя со странностями путешествий Алисы.
— Спасибо, папочка. — Она обхватила его руками и крепко обняла.
— Это не первое издание или что-то в таком духе, — хрипло проговорил он. — Но двадцатый век. Я попросил Клейтона достать её, когда он был на Земле в последний раз.
— Она милая.
Её мать протянула ей черную бархатную коробочку куда меньшего размера. В ней лежало простое золотое кольцо.
— Обручальное кольцо моей бабушки, — объяснила она. — Я просто хочу, чтобы ты всегда знала и понимала, что ты по-настоящему часть нашей семьи.
Обнимая мать, Ребка встревожилась, что проведет весь день в слезах, пусть это и слезы счастья.
В конце концов — с кольцом на пальце, где она могла им любоваться, с книгой на столе, дожидавшейся, пока её начнут читать, — Ребка принялась за оладьи.
— Рауль и Криста придут на обед, — сообщил отец. — Только семья. Спокойное время перед вечерним празднеством.
Ребка, услышав это, хищно улыбнулась. Она несколько месяцев планировала вечеринку с друзьями.
— Уже решила, что наденешь? — спросила мать.
— Э-э, нет.
— Можем просмотреть каталоги вместе, выберем, что напечатать.
— Да, пожалуйста. Это было бы здорово.
Отец кашлянул.
— Ты не забыла о том, что должна сделать сегодня утром?
— Нет! Отправиться на встречу с Константином.
— Хорошо.
— О чем он будет говорить? Рауль и Криста так и не рассказали. Все очень загадочно, и это глупо.
— Он просто спросит, что ты собираешься делать со своей жизнью, чтобы убедиться, что ты тут счастлива. В конце концов, мы и впрямь не можем допустить, чтобы в такой хрупкой среде, как обиталище, жили мятежники.
— Ого, это будет скучно.
— Скорее всего, дорогая, — чинно проговорила её мать. — Но попытайся это не показывать. В конце концов, обиталище принадлежит ему.
— Что он сделает, если я скажу, что все тут ненавижу, — пинком отправит в космос?
Её отец спрятал лицо в ладонях.
Ребка сжала губы, запрещая себе говорить. Отца было очень легко вывести из себя.
— Не переживай, пап. Я буду паинькой. Целую-обещаю.
— Что ж, все когда-то бывает впервые, — парировал он.
Элка Ребки направила её в противоположную от корпуса часть обиталища, в область низкой гравитации. Она так и не простила себя за то, что не испытывала удовольствия в невесомости. Казалось, это так весело: летать, кувыркаться грациознее акробатки, отскакивать от стен, словно вечно движущийся мячик для сквоша, и эти восхитительные слухи про секс в свободном падении, который, как предполагалось, был потрясающим. Но её внутреннее ухо все это совершенно не одобряло, и упражнения в невесомости обычно заканчивались приступами неукротимой рвоты. Даже знаменитое упорство Ребки спасовало после пятой попытки «акклиматизироваться», когда мать заставила её выстирать всю одежду и лично извиниться перед всеми, кто был в осевом тренировочном зале.