— Хорошо, но не забывайте, что Шерман — проницательный засранец. А Альдреда прикрывает собственный корпоративный отдел безопасности.
— Вы умнее, чем они, вы это доказали. И вам даже не нужно задумываться о бюджете. Линселл достанет все, что, по-вашему, ей понадобится. Нам требуются постоянные данные в реальном времени на каждого из них. И мне нужно, чтобы все началось сегодня после полудня.
Сид опять окинул панели взглядом, начиная тревожиться из-за того, насколько напряженной оказалась эта операция.
— Ладно, советом я могу помочь. Но почему вы все это делаете? Что изменилось?
Ральф повернулся к экрану, на котором мелькали лица. Тот застыл, демонстрируя человека, показавшегося Сиду знакомым: под сорок, с длинным лицом, залысинами и в старомодных очках. Как же его зовут?..
— Минувшей ночью мы выпустили насекомых с дистанционным управлением, — сказал Ральф. — Они пробрались через леса и установили несколько тралов, потом разместили в кронах деревьев парочку объективов дальнего действия. Отовсюду к нам ведёт оптоволокно, так что никаких разоблачающих сигнатур нет.
— Насекомые? Серьезно?
— Продвинутые версии тех, которых я одолжил вам. Да. У нас хорошее покрытие фермы и окружающих построек. И вот два часа назад мы увидели этого человека. Он появился из фермерского дома и направился в самый большой амбар. Обратно пока что не вышел.
Сид уставился на лицо на экране.
— Кто он? Кажется, я его знаю.
— Знаете, — ровным голосом сказал Ральф. — Профессор Себастиан Умбрейт — его сейчас по всей планете ищут.
— Да вы меня дурите!.. — ахнул Сид. — Это разработчик D-бомбы, который пропал.
— Был похищен вместе с семьей. Да. И тот, кто привез его сюда, теперь предоставил ему оборонную микрофактурную установку, способную производить материю в активном состоянии. Вот что они взяли в «Тригвале» прошлой ночью — и это главный компонент D-бомб.
— Охренеть! Зачем им D-бомба?
Ральф скорбно покачал головой.
— Понятия не имею. Но нам срочно нужно это выяснить.
Глава 55
Вторник, 30 апреля 2143 года
Облака редели все утро и совсем покинули небо с наступлением дня. В первый раз за несколько недель Анджела увидела изогнувшиеся над южным горизонтом кольца во всем великолепии, хотя красный Сириус и переливчатое северное сияние придавали им болезненный розовато-лиловый оттенок. Впереди, на расстоянии трех километров, у подножия пологого склона показался приток Лан. Анджела все время на него поглядывала, в основном для того, чтобы удостовериться: в этом полном бедствий путешествии наконец-то что-то пошло как надо. Как и предсказывал Лейф, ледяная корка на реке была плоской и крепкой, а сама река — относительно прямой, словно магистраль, ведущая через суровый ландшафт с его джунглями и долинами. Три километра. Уже так близко.
Анджела тащилась вдоль застрявшей колонны, и ледяной воздух был достаточно чистым, чтобы разглядеть гребни авроральных вымпелов десятью километрами дальше. Поверх них она время от времени замечала проблески дымчатой розовато-лиловой фосфоресценции, венчавшей атмосферу. Ионосфера под натиском частиц с красного Сириуса светилась, точно бледный неоновый знак, излучая поразивший планету недуг обратно в космос. Тонкие молнии вспыхивали в верхних слоях атмосферы, когда те пытались выровнять свои уровни энергии.
Невзирая на странную красоту, вид был удручающий. В краткосрочной перспективе изменения климата ждать не стоило, а люди теперь действовали именно исходя из краткосрочной перспективы. И даже на это, похоже, у них не хватало сил. Анджела прошла мимо маленького надувного гаража, где содержался ДПП-1; гараж выглядел обмякшим, поскольку техническая команда готовилась его снова открыть и вывести машину наружу.
Два осевых мотора ДПП-1 сломались за три часа утром в понедельник. Все начали бормотать про саботаж. За исключением Лейфа и Дарвина, которые в какой-то степени этого ждали. Как они сказали Эльстону, машину, которая свалилась в ущелье, нельзя считать надежной в путешествии длиной две тысячи километров. Диагностическая проверка показала, что поможет лишь полная замена. И пришлось устанавливать тканевый гараж, чтобы команда ремонтников смогла работать. Одиннадцать часов напролет они снимали старые подшипники и устанавливали вместо них запасные.
Анджела добралась до биолаборатории-2, и её элка велела раздвижной двери открыться. Она подождала, пока в маленьком входном отсеке сменится воздух, потом сняла балаклаву и перчатки. Как всегда, свет и тепло показались ей необычными. Воздух почему-то вызывал тошноту; впрочем, в биолаборатории жили девять человек, и в сочетании с сильным запахом антисептика это создавало слишком сильную нагрузку на кондиционер.
Увидев, что Пареш в сознании и полулежит на подушках, она забыла про тошноту. Его щеки были слегка румяными, как у разыгравшегося школьника. Она решила, что это хорошо.
— Привет, — сказала она, пробравшись между его каталкой и той, на которой лежал Лютер.
Лютер по-прежнему выглядел плохо, кожа у него была серая, а под простыней виднелись подсоединенные трубки. Анджеле не понравился вид мешочков с жидкостью на другом конце трубок, цвета были совсем неправильные.
— И тебе привет, — ответил Пареш.
Анджела быстро его поцеловала, помня о том, сколько народу набилось в отсек и в кабину водителя.
— Как ты себя чувствуешь?
— Неплохо. Док даёт мне хорошие лекарства.
— Повезло тебе. Мы перешли на композиционный гель.
— Ага, знаю. — Он взмахом руки указал на кухоньку, где на полке стояла пищемашина, привязанная к поверхности из нержавеющей стати толстой разметочной лентой.
Анджела сморщила нос. Эти машины выглядели бюджетной версией кофеварок из сетевых кафе, только без пара и свиста. Пользоваться ими было довольно просто: вставляешь пакет с гелем в верхнюю часть и выбираешь блюдо, которое появится в маленьком серебристом контейнере с цветной биркой согласно типу еды: бифштекс, яблочный пирог с крошкой, картофельное пюре, суп, карри из курицы — в целом более двадцати разновидностей. Машина добавляла в гель ароматизатор вместе с похожей на желатин пудрой, чтобы изменить текстуру и сделать его в разумной степени похожим на соответствующее блюдо, как весело сообщалось в файле-инструкции от производителя. Как Анджела и все остальные успели убедиться, когда пришло время обеда, на самом деле носик машины извергал черничный крем с неравномерно распределенными зёрнышками пищевой краски и горькой вкусовой добавкой.
— Не могу поверить, что внесла эту дрянь в список припасов, — сказала она Парешу. — Если я хотела уменьшить вес, надо было просто не брать с собой Каризму.
Одна мысль о еде вызвала дрожь. Анджеле было до странности холодно, несмотря на отопление в отсеке биолаборатории.
Пареш ухмыльнулся.
— Ничего не знаю, док кормит меня настоящей едой.
— Вот проклятье, жаль, что я не ранена.
— Не надо тебе такого — от куриного бульона меня уже воротит.
Анджела повернулась к доктору Конифф, которая сидела рядом с каталкой Лютера.
— Скоро он поправится?
— Подождите ещё несколько дней, — сказала доктор. — Эта остановка, наверное, лучшее из всего, что могло произойти. Так у нюплоти появляется возможность стабилизировать его сломанные ребра; она их аккуратно сращивает.
Анджела сжала его руку.
— Видишь, с тобой все в порядке.
— Ага. И когда мы снова сможем отправиться в путь?
— Дарвин вывел ДПП-1 на тестовую поездку. Они сдували гараж, когда я шла сюда. Если подшипники работают нормально, мы двинемся к притоку рано утром.
— Я слышал, полковник уже там побывал.
— Конечно. ДПП-2 и «Тропик»-1 съездили туда этим утром. Вода замёрзла накрепко, и сверху всего лишь около метра снега. Мы сможем наверстать упущенное время, и машины не будут изнашиваться так сильно, как в джунглях.
— Наконец-то хорошие новости.
Она подняла сумку, которую принесла с собой.
— Новый свитер для тебя, когда встанешь; я немного спешила — и ряды вышли неровные.
По телу опять пробежала невольная дрожь, от которой затряслась рука, когда Анджела протянула Парешу толстый красно-синий свитер.
— Спасибо.
Доктор бросила на нее многозначительный взгляд.
— Мне надо идти, — сказала Анджела. — Мне ещё нужно связать целую кучу балаклав. Кажется, я наконец-то нашла свое истинное призвание.
Пареш закашлялся, болезненно морщась.
— Всем нравится, что ты делаешь.
— Конечно. Береги себя. Я приду, когда мы в следующий раз остановимся для дозаправки.
Лёжа на каталке, он выглядел неприятно слабым, и она расстроилась. Умение справляться с болезнью — своей или чужой — никогда не входило в число её сильных сторон; это был изъян, близкий к постыдному. Она намеренно избегала смотреть на Лютера, пока пробиралась между каталками. Перемещение в кабину водителя, чтобы освободить место для срочных случаев, точно не пошло ему на пользу. Она подслушала Хуанитара Сакура, который рассказывал, насколько серьезные у Лютера внутренние повреждения, излечению которых путешествие колонны совсем не способствует.
— Я выйду с тобой, — сказал Марк Читти. — Мне надо проверить Дина Кришона.
Анджела вежливо подождала, пока медбрат натянет на себя всю одежду и парку. Они вдвоём прошли через входной отсек. Снаружи по большой петле, огибающей автомобили колонны, осторожно катался ДПП-1, проходя по самой кромке рощи на востоке. Гараж превратился в странную тканевую лужу на снегу, в неверном свете выглядевшую скорее синевато-пурпурной, чем оранжевой.
Читти помахал ей и побрел в биолабораторию-1, где Дин восстанавливался после ранений. Сотрясение средней тяжести и ушибленные ребра не требовали интенсивного наблюдения и внимания, как в случае Лютера, и доктор выделила Дину спальное место в другой биолаборатории, где он мог с удобством провести пару дней.
По дороге к «Тропику»-2 Анджела опять почувствовала, как заворчал желудок. И ещё у нее все сильнее болела голова. Рот наполнился слюной, и она забеспокоилась, как бы не стошнило. Отчего-то она стала до странности чувствительной к переменам в воздухе. Потом тело заявило о нужде совершенно иного рода.