— Мы не будем обсуждать участь трупов, — сказал Антринелл, воспользовавшись моментом. — Начните дозаправку. Я хочу закончить её к наступлению ночи. Северное сияние светит ярко, так что мы этим вечером должны суметь проехать какое-то расстояние.
Группа распалась, все с неохотой отправились выполнять предписанные задания. Анджела против собственной воли уставилась на деревья вдоль ближайшего берега, — покрытые ледяной коркой и лозами, они выглядели похожими на замёрзшие бивни. Небо и земля казались челюстями, которые должны сомкнуться и сокрушить людей. Но это был всего лишь плод её чрезмерно буйного воображения.
— Спасибо, сказал Антринелл.
— Я всего лишь хочу убраться отсюда к чертовой матери, — ответила Анджела.
Она посмотрела на Мадлен — та поплелась к танкеру, в котором теперь ехала вместе с Атьео. Это было не то место, где она бы хотела видеть Мадлен; девушка должна ехать в ДПП вместе с нею, так безопаснее. Но сейчас она не могла это изменить. Через пару дней, когда люди придут в себя и дежурства распределят заново, можно попробовать.
— Я это понял, — сказал Антринелл. — Мы достигнем Дольче через день-другой. Потом будет лёгкая дорога к Сарвару.
— Конечно, — согласилась она и отправилась сортировать пакеты с едой.
Альдред исчез в квантовом завихрении так же быстро, как появился. Константин изучал алхимическое создание, которое изобразило его племянника, используя каждый сенсор из тех, что усеивали приемную камеру. Его атомная структура каким-то образом вернулась к аномальному фазовому состоянию. Каков бы ни был источник этой аномалии, Юпитер не владел нужным сенсором, чтобы его засечь. Не то чтобы Константин ждал успеха в первую же минуту, но он не был готов и к поражению на технологическом уровне.
— Я бы хотел знать, с аватаром какого рода беседую, — сказал он. — Если предположить, что ты аватар. Или ты просто «Альдред» с дистанционным управлением?
Существо в приемной камере склонило голову набок. Возник запрос на открытие канала связи с камерой, и помечен он был личным кодом Альдреда.
— Я Альдред, увиденный посредством моего зеркала.
— Твое владение языком и синтаксисом безупречно. Ты бы мог разъяснить мне свое существование несколько более детально?
— Это копия Альдреда. Она включает его биологическую структуру и нейронные пути, а также воспоминания. Однако это не он — это мост между мною и вашим видом.
— Не мог бы ты прояснить, что подразумеваешь под словом «я»? Это довольно важно.
— Я жизнь Сент-Либры.
— И опять: ты не мог бы выражаться точнее?
— Я эволюционировал миллиарды лет на другой планете где-то в другом месте Галактики. Я вершина жизни той планеты, её конечный пункт. Я стал един. Теперь я обитаю на Сент-Либре. Её звезда молода; я долго буду жить в её тепле.
— Могу ли я узнать, где ты живёшь? Мы никогда не видели там признаков разумной жизни. Если бы увидели, не поселились бы там.
Альдред-аватар в приемной камере чуть запрокинул голову, словно прислушиваясь.
— Константин, я думаю, мы оба знаем, что это не совсем правда. С первого взгляда было понятно, что я не зародился на Сент-Либре.
— Ты говоришь о джунглях, о растениях? Мы и впрямь предположили, что Сент-Либру биоформировали, да.
— Ты говоришь только о физическом, индивидуальном. Я превыше этого.
— В каком смысле?
— Растения, мои растения, — это мой биологический компонент. Я обитаю внутри них.
Константин обнаружил, что на его лице застыла слабая улыбка изумления.
— У растений есть групповое сознание? Мы не находили клеток, которые выглядели бы эквивалентными нейронам.
— Их нет. Как я сказал, растения — мой биологический компонент. У меня много граней, но биологическая — та, из которой я вырос. Они мои корни в этой квантовой реальности.
— Выходит, жизнь на твоей родной планете эволюционировала до состояния единого сознания?
— Да. Ты пытаешься довести свои машины до совершенства, чтобы они сделались твоими богами и рабами, той сингулярностью[134], которой ты жаждешь; мои предки позволили жизни течь, как ей предначертано. Как ты можешь догадаться, это более длинная, но в конечном итоге более надежная дорога. Я уверен, в своей животной форме эти предки не были такими короткоживущими, как вы. Они никогда не обладали вашей понятной нетерпеливостью.
— Гея-сингулярность [135], — потрясенно проговорил Константин.
— Приемлемая, пусть и в каком-то смысле незрелая сентенция. Да, я думаю, мы определили меня согласно твоей системе терминов. Поздравляю.
Константин скривился, ощутив внезапную усталость и подавленность, вызванные осознанием подоплеки происходящего.
— И мы усиленно отравляли твою среду с самого дня прибытия. Отравляли тебя.
Альдред-аватар подошел к стене камеры и осторожно провел кончиком пальца-лезвия по её поверхности. Прикосновение было почти ласковым.
— Вы делаете это с каждым миром, в котором поселяетесь. С чего вдруг ты проявляешь раскаяние только по отношению ко мне?
— Потому что ты другой и знаешь это. Ты знаешь, как мы могли бы отреагировать, узнав о твоем существовании. Почему ты не сказал нам? Почему послал этого аватара через девяносто лет после того, как мы открыли портал?
— Вы так быстры, так проворны в этих маленьких животных телах. Можете ли вы вообразить нечто, выходящее за пределы вашего кругозора? Мое восприятие отличается от вашего, я больше не мыслю с такой скоростью, я не реагирую мгновенно. Я очнулся, когда почувствовал, что растения умирают, отравленные… что на Сент-Либре появились новые клетки, которые не включают меня. Я собрал себя и нашел самые сильные чужеродные мысли, которые принадлежали вам — Нортам. Я истолковал множество одинаковых разумов как один. Я заглянул в зеркало, чтобы отыскать вас, чтобы сотворить себя по вашему образу и подобию. Не скажу, что мне приходилось частенько это делать. Первый аватар, которого я породил, был не совсем успешен. Он растерялся, когда ожил, и не до конца понял, чем является, мои мысли и его изначальные человеческие мысли вошли в ужасное противоречие, и потому он вышел из себя весьма человеческим образом, ибо такова форма, которой он был наделен.
— Бойня в особняке Бартрама, — прошептал потрясенный Константин.
— Да — монстр. Изменение формы, изменение состояния — интуитивная вещь для меня, древняя способность, которую я передаю зеркальным конструктам. Он выбрал, чем захотел стать. То есть частью вас — Нортов. То, что ты видишь перед собой, есть монстр, порожденный вашим собственным подсознанием.
— Зебедайя! Аватар был Зебедайей.
— Да. Кто ещё мог проповедовать о том, что люди суть мерзость, что их следует изгнать с Сент-Либры? Это мои мысли, которые ваш разум попытался постичь.
— Что же случилось с Барклаем?
— Барклай был убит первым. В конце концов, не может быть двух Барклаев в одной Вселенной, не так ли?
Константин знал ответ, но все равно должен был спросить. Так он доказывал самому себе, что остался человеком, невзирая на бесчисленные улучшения и изменения.
— Труп, выловленный из Тайна, — это был Альдред, верно?
Альдред-аватар отошел от стены камеры.
— Разумеется. И опять же их не могло быть двое. На этот раз новый аватар куда лучше приспособлен к тому, чтобы жить человеческой жизнью. Я выучился на ошибках; наши конфликтующие мысли теперь не настолько антагонистичны. Когда я учел все изменения, Альдред был отражен, пока находился на Сент-Либре. К несчастью, он ушел через портал до того, как я целиком и полностью возник. Но Альдред в избытке наделен тем, что именуется политической прозорливостью в вопросах безопасности. Мне было нетрудно последовать за ним сквозь портал и заманить в квартиру прежней подружки. А его контакты в преступном мире оказались бесценны в том, что касается избавления от тела.
— Зачем? Почему бы просто не войти с нами в контакт и не поговорить, объяснить, что происходит и кто ты такой?
— Таково было мое изначальное намерение. Я создал аватаров, чтобы понять вас, чтобы оценить происходящее с большим мной. Они должны были отправиться в вашу цивилизацию, изучить вашу суть и собрать достаточно информации, чтобы я мог прийти к выводу. Вообще-то, я начал это делать с Альдредом, начал строить основу для моста. Потом все изменилось.
— Что изменилось? — резко спросил Константин.
— Оружие. Вы принесли на Сент-Либру оружие. Я его почуял, пусть даже наши темпоральные связи и отличаются так сильно. — Аватар вскинул толстые руки, словно собираясь молиться на человечий лад. Его лезвия согнулись и разогнулись. — Даже здесь я его чувствую. Оно враждебно мне. Если вы его используете, я буду сломлен. О, я продолжу существовать, но перестану быть целым.
— Что за оружие? — спросил Константин.
— Чума, вирус, мор. Он там, на Сент-Либре, горящим углем впивается в мое сознание. Я сделал что мог, как уже делал однажды, когда другой инопланетный вид попытался присвоить мой мир. Я пожелал, чтобы солнце остыло, чтобы джунгли замёрзли, уснули и в безопасности перезимовали. Я сделал мой мир непригодным для вас, столь многих из вас прогнал. Этот аватар собирался уничтожить ваш портал, чтобы не допустить повторения ваших преступлений. Так оружие осталось бы и рано или поздно умерло бы от холода.
Константин встал. По его указанию метамолекулы приемной камеры утекли в стороны, и в стене возникла арка.
— Отец, что ты делаешь? — встревоженно спросил Клейтон.
Константин не обратил на него внимания и по мягкому полу подошел к недвижному монстру.
— Мы должны доверять друг другу, — сказал он.
Альдред-аватар изогнул шею, обратил к нему лицо-маску. Константин увидел, что у него больше нет глаз, просто слепые складки каменистой кожи там, где им полагалось бы находиться.
— Константин Норт. Мечтатель-визионер, как называл тебя отец Альдреда.