— Кто, Бартрам? Просто душка.
— Ох, прошу вас!
Марк-Энтони выразительно пожал плечами.
— Ну ладно — ему сто девять лет, он мультитриллионер в любой валюте, какую ни назови. Нет ничего такого, чего бы он не видел и не делал. Устраивает?
— Правда сто девять?
— Да.
— Ох! Послушайте, я не уверена, что смогу…
Он хихикнул.
— Видела бы ты свое лицо, солнышко. Послушай, не переживай, он наполовину омолодился. Не слишком уж непригляден. — Он огляделся по сторонам и поманил Анджелу ближе. — Между нами говоря, он мало на что способен, если понимаешь, к чему я клоню. Сейчас ему больше нравится смотреть. Работа лёгкая, будешь просто мило играть с другими девочками да время от времени немного сосать член. Нам всем в этой жизни приходится делать то же самое.
— Точно. И всё-таки я не понимаю. Если он такой богатый, должны ведь найтись девушки, которые готовы с ним быть на любых условиях? Я их видела достаточно в клубах Лондона, а ведь у тех ребят и близко не было столько денег.
Марк-Энтони выпрямился в кресле, и вид у него вдруг сделался очень чопорный.
— В этом все дело.
— Что вы имеете в виду?
— Он тебе платит не за секс, солнышко, он тебе платит, чтобы ты потом заткнулась и ушла. Мужчины, они все одинаковые. Особенно Норты. Они не хотят с тобой сближаться, говорить о чувствах и жизнях других людей — для них все это дерьмо лишь трата времени и сил. Подружки и жены — обуза. Норты преуспевают и добиваются, в этом весь смысл их семьи.
— Звучит… одиноко.
— О нет, солнышко, они не одиноки, у них есть ты. Больше ничего и не нужно. Поверь мне, я вот уже двадцать пять лет рядом и вижу их во всей неприглядной красе.
— Почему вы это делаете?
Марк-Энтони изобразил лукавую улыбку.
— Другой работы мне, в общем-то, не найти. Позорный инцидент в моем длинном темном прошлом, связанный с толикой нелегального токса и непристойным овощем. На публике!
Анджела рассмеялась.
— Я вам не верю.
— Ну, возможно, я преувеличил важность овоща. Но это не такая уж плохая работа. Я встречаюсь с милыми людьми, как ты. Знаешь, у тебя прекраснейшие в мире зелёные глаза.
Она подалась к нему и схватила за руку.
— Спасибо.
— Ох, не надо, я ж сейчас расплачусь.
Вошла медсестра.
— Все чисто, — объявила она.
— Ну что ж, — радостно сказал Марк-Энтони, — давай выберемся из этой воистину унылой погоды туда, где жарко светит солнце.
Черный служебный седан «Мерседес» привез их прямо к порталу. В конце Последней Мили они зашли в офис пограничного директората ГЕ. Анджела удивилась, когда оказалось, что ей нужно всего лишь положить руку на биометрический сканер и приказать элке подтвердить её статус гражданина для ИИ директората. Ей тотчас же дали разрешение на переход и снабдили небольшим чипом с ГЕ-визой, позволяющей обратное путешествие.
— Не потеряй, — предупредил Марк-Энтони, когда «Мерседес» плавно заехал на металлический пандус, который вёл в портал. — Пройти сюда с другой стороны не так просто.
«Мерседес» плавно ехал по автостраде А к аэропорту. Марк-Энтони наслаждался её восхищением кольцами Сент-Либры, даже остановил машину, чтобы Анджела смогла выбраться и полюбоваться ими как следует. Она вдыхала экзотический воздух в точности как все те, кто посещает новый мир в первый раз, не жалуясь на вездесущий запах биойля, едва сдерживая восторг от новых впечатлений.
В аэропорту их ждал «Гипер-Лир LV-700». Аккуратный пятнадцатиместный бизнес-джет с треугольным крылом, чьи ракетно-турбинные двигатели «P&W Эксельсиор» позволяли разгоняться до крейсерской скорости три и восемь десятых Маха[89].
— А как же все остальные? — спросила Анджела, когда стюардесса у трапа взяла её сумку.
— Только мы, — сказал Марк-Энтони.
Они не летели низко и медленно через зону Падения. Все дело в вероятности, объяснил Марк-Энтони. Быстрый рывок на большой высоте содержал такой же риск столкновения, что и неспешные коммерческие полеты в непроглядном тумане в двадцати пяти километрах внизу. Медленно и низко летали из психологических соображений, чтобы не тревожить пассажиров.
Когда они прибыли в Абеллию, шел дождь, и густые темные тучи скрыли прибрежный город из вида, когда «Гипер-Лир» начал снижаться к аэропорту. Кабриолет «Ягуар JX-7» с поднятой крышей повез их по рю де Прованс, которая вывела на пляж Джиронелла, где на узкой полосе земли между глубокими песками и крутым склоном плато располагался особняк Бартрама. Тучи уплыли на север, и, когда «Ягуар» выехал из туннеля, ослепительное сияние Сириуса заиграло на блистающих бирюзовых волнах, демонстрируя в лучшем свете открывшийся им потрясающий вид. Даже знание того, что Бартрам выбрал полуостров Абеллия в целом мире, не очень-то подготовило Анджелу к тому, что она увидела. Морщинистые склоны, обрамлявшие трехкилометровую бухту, были громадными и почти вертикальными, тут и там их покрывала нефритовая и аквамариновая растительность, которая на протяжении первой трети скалы цеплялась за узкие трещины, а потом сдалась, предоставив темному мху и спороцветам благоденствовать на обнаженном камне наверху. В дальней части изогнутой стены большой водопад с грохотом низвергался с высоты более двухсот метров, порождая бесконечный взрыв водяных брызг, которые клубились облаком, в блистающем ярком свете, излучающем радужные блики. Земли вокруг особняка были ухоженными и представляли собой безупречный компромисс между строгостью и естественностью; их засадили аккуратно отобранными пышными местными деревьями, создав красочный парк, который во влажном морском воздухе источал мускусно-сладкий смолистый запах.
— Ой-ой! — пробормотала Анджела, уставившись на особняк.
— Я знаю, — с гордостью сказал Марк-Энтони. — Он так действует на всех. Вычурный, но при этом такой шикарный, верно?
— Ага.
Сказав это вслух, она поняла, что вовсе не уверена по поводу эстетической стороны. Особняк казался таким неуместным в этом диком краю, но был столь впечатляющим, что как будто и впрямь мог соревноваться с великолепным пейзажем. Дизайнер Бартрама соорудил пирамиду с усеченной вершиной, так что особняк напоминал урбанистическую модерновую версию какого-нибудь инкского храма. Фасад включал огромные ромбовидные стеклянные части, каждая своего цвета, обрамленные балками из матово-черного металла. По периметру шли широкие горизонтальные балконы с длинными вазонами с растениями из высоких пустынь.
— Погоди, солнышко, ты ещё увидишь его ночью, — пообещал Марк-Энтони. — Включается подсветка. Мы похожи на миниатюрный Вегас на берегу моря.
«Ягуар» нырнул в туннель, который привел их в гараж размером с ангар прямо под особняком. Там стояли только «Ягуары» модели JX-7, идентичные тому, на котором приехала Анджела, включая серебристо-синий цвет. Их было, наверное, штук пятнадцать. Марк-Энтони пожал плечами, когда она растерянно окинула их взглядом.
— Не спрашивай.
Когда они поднялись по спиральной лестнице в главный атриум с черно-белым мраморным полом, воздух там оказался заметно прохладнее и суше, чем снаружи. Солнечный свет струился через прозрачную вершину далеко вверху, озаряя хромированные перила на каждой лестничной площадке, размещенной между высокими колоннами с каннелюрами[90]. Две подружки Бартрама ждали её, сидя в широких удобных шезлонгах, которые придавали этому месту сходство с вестибюлем отеля, а не с домом. Оливия-Джей с блестящей темной кожей и восточными средиземноморскими чертами — широкими губами, плосковатым носом, ореховыми глазами; с густыми волосами, которые волной тугих кудряшек падали ей на плечи. Одетая в прозрачную перламутрово-белую юбку, она беззаботно и доброжелательно улыбалась. Более сдержанная Кара вежливо подождала, пока Оливия-Джей подлетит к Анджеле и сердечно её обнимет. Интересная сдержанность, учитывая то, что Кара была совершенно обнаженной. С первого взгляда Анджеле показалось, что она видит перед собой рыжую фитнес-маньячку, рядом с которой почти любая профессиональная волейболистка покажется карлицей.
— Добро пожаловать в грешную Джиронеллу, — сказала Оливия-Джей. — Приморский токсовый рай.
Кара поцеловала её в обе щеки.
— Все не так плохо, — сказала она хриплым голосом. — С тобой все будет хорошо.
— Мы, девочки, держимся вместе, — сказала Оливия-Джей. — Особенно когда рядом Бринкелль.
— Держи себя в рамках, — предупредил Марк-Энтони с наигранной суровостью.
— Кто такая Бринкелль? — спросила Анджела, потому что об этом должна была спросить наивная восемнадцатилетняя девушка.
Странное дело, но встреча с другими подружками получилась неожиданно трудной. До сих пор она про них даже не думала. Несмотря на бойкость, они показались ей грустными. Вообще-то она начала злиться из-за того, что они здесь, злиться, что в этом веке старые мужчины все ещё желали и использовали юных девушек, как делали всегда, что с римских времён в обществе ничего не изменилось, что открытие новых миров обернулось шагом назад, потому что очень многое очутилось за пределами досягаемости истинной цивилизации и какого-либо контроля. И Норты довели все это дело с девушками до крайности, как поступали всегда и во всем, потому что могли, потому что излишества составляли их суть, потому что неподконтрольность была их богом.
«Ты все это знала до того, как пришла сюда, — сурово сказала она себе. — Ты поэтому здесь. Давай же, сосредоточься, ты ничего для них не сможешь сделать. Они здесь ради денег — в точности как ты». Она взяла себя в руки и нервно улыбнулась двум новым подругам.
— Дочь, — сказала Кара. — Ей чуть за двадцать, а она уже настоящая сука.
— Девочки, девочки. — Марк-Энтони похлопал в ладоши. — Кто тут у нас сучки? Ну честное слово… А теперь, пожалуйста, Анджеле надо устроиться. Путешествие было длинное.
— Ты будешь в соседней комнате, — сказала Оливия-Джей. — Идём.