Одетый в герметизированный скафандр, я пересекал ротонду Восточного порта, марсианского центра железных дорог, когда увидел коренастого парня со смуглым, слегка фиолетовым оттенком, как у красного дерева, лицом и мощной грудью, направлявшегося ко мне. Я с первого взгляда понял, что он индеец.
— Сеньор, — сказал он.
Я из вежливости остановился и повернулся к нему лицом.
— Сеньор, я ваш новый помощник машиниста.
Меня словно громом поразило. Здесь, на Марсе, я постоянно сталкиваюсь с людьми разных рас и народностей. Но только белые управляют огромными атомоходами, пересекающими бескрайние равнины, горы и застывшие каналы. Причина тому совсем проста: превосходство белого человека в такого рода делах воспринималось как само собой разумеющимся.
Я попытался скрыть свое удивление.
— Рад, что ты теперь будешь работать с нами, — сказал я. — Поторопитесь надеть герметизированный скафандр — уже через тридцать минут мы отправляемся. Как вас зовут? Меня — Хектон. Билл Хектон.
— Жозе Инкухана. Я не ношу герметизированный скафандр.
— У тебя южноамериканское имя, — начал было я и умолк. — Послушай, Джо, — сказал я наконец, — не дури, отправляйся в экипировочную и попроси, чтобы тебе выдали НА-2. И поторопись, приятель. Потребуется некоторое время, чтобы облачиться в эту амуницию. Увидимся через двадцать минут.
Я в своем огромном НА-2 неуклюже повернулся. Вообще-то я предпочитаю не пользоваться этими герметизированными комбинезонами, но на Марсе с его чрезвычайно разреженной атмосферой обычному человеку, покидающему укрытие, без них не обойтись.
Я прошел пять футов, когда вдруг заметил, что Жозе все еще рядом со мной.
— Вы можете располагать мною прямо сейчас, сеньор Хектон, — сказал Жозе. Он казался озадаченным. Я повернулся лицом к нему, сдерживая свое нетерпение.
— Джо, когда ты прибыл на Марс?
Он окинул меня безмятежным взглядом своим мягких карих глаз.
— Два дня назад, сеньор. — Он поднял кверху два пальца.
— Ты уже успел побывать там? — Я махнул рукой в сторону пустыни, видневшейся сквозь асбестглассовое окно.
Жозе кивнул.
— Вчера.
Глаза его светились разумом, когда он стоял и ждал моего ответа. Сбитый с толку, я огляделся и увидел Мане, суперинтенданта нашей ротонды.
— Эй, Чарльз, расскажи Джо о Марсе. Что содержание кислорода в воздухе соответствует примерно такому, что на Земле бывает на высоте пяти миль. Объясни ему, что в этой связи необходимо носить соответствующие комбинезоны.
Мане покачал головой.
— Билл, сеньор Инкухана — из Андр. Он родился в городе, расположенном на высоте в восемнадцать тысяч футов над уровнем моря. Марс для него все равно что новая гористая местность. — Он замолчал. — О, Фрэнк. Эй, Фрэнк, иди-ка сюда!
Фрэнк Грей отвечал за работу атомного двигателя. Он подошел к нам. Этот худощавый, возбужденный человек казался огромным в своем комбинезоне. Ему представили сеньора Инкухану. Фрэнк протянул было руку, но потом, нахмурившись, отдернул ее.
— Что здесь происходит? — спросил он. — Ведь я нахожусь на очереди и должен стать инженером. Кто это своевольничает и включает в список претендентов на должность машиниста посторонних людей? — Не ожидая ответа, он сердито продолжил: — Ага, теперь припоминаю. Я уже слышал об этой партии только что завербованных индейцев. Это просто оскорбление для профессиональных техников! Что это они задумали? Решили заставить нас думать, что мы — просто банда поденщиков?
— Фрэнк, — примирительно начал Мане, — ты неплохой ученый и понимаешь, что если нам удастся заполучить к себе на работу людей, которые действительно способны жить…
Он замолчал. Фрэнк отвернулся. Мы молча стояли и смотрели, как он шел к выходу. Я поглядел на Жозе, но его лицо ничего не выражало. Мане вытащил из кармана часы.
— Вам лучше всего подняться сейчас на борт, — сказал он. — Необходимо Жозе показать несколько приборов; уже через шестнадцать минут начнется работа.
И ровно по расписанию паро-атомный локомотив «Пустынная крыса» был выведен электрическим тягачом в огромное депо, служившее переходным шлюзом между ротондой и марсианской атмосферой. Спустя несколько мгновений я нажал на рычаг. Движимый инерцией собственной чудовищной массы корабль выкатился на студеные рельсы «внешнего мира».
На востоке над горизонтом только что взошло солнце.
Через передатчик, вмонтированный в шлем скафандра, я вызвал Жозе. Пальцем я указал ему направление. Он покинул свое сиденье.
— Оледенение, сеньор? — спросил он.
— Да, оледенение, — подтвердил я.
По внешней металлической обшивке расползлись застывшие струйки воды. Я пробежал взглядом вдоль всей машины — от кабины до хвостовой части. Дверь декомпрессионного шлюза закрылась за нами всего несколько секунд назад, но куда бы я ни кинул свой взгляд, повсюду замечал влагу, мгновенно сконденсировавшуюся и превратившуюся в сверкающие льдинки-кристаллики.
Семьдесят градусов ниже нуля. Вполне обычная температура для начала дня на Марсе. Впереди нас на безрадостной сверкающей равнине виднелось небольшое поселение землян в Восточном порту, расположенном в самом центре крупного рудодобывающего комплекса. Мы проносились мимо связанных переходными туннелями куполами, внутри которых в жилых помещениях жили люди. Путевые линии вели в нежилые купола-склады, но вагоны, включая и тот, что предназначался для пассажиров и был герметезирован, уже вывели вперед, чтобы сцепить с грузовым составом, набитым шлаком.
Я слегка подал назад, пока нас тоже не присоединили, после чего открыл дверь и спрыгнул на землю. Солнце на темно-синем небе било мне прямо в глаза, однако звезды еще можно было разобрать — они будут светить здесь весь день.
Я посмотрел назад. Жозе был уже у двери. Я крикнул ему:
— Закрой-ка лучше дверь!
Я забрался в вагон для пассажиров, миновал шлюз и прошел в комфортабельное купе. Короткого взгляда на людей, сидевших в баре, мне хватило, чтобы понять, что сегодня я везу важных персон. Четырех я знал — это были «шишки» из руководства железных дорог, а пятого человека мне представили как Филипа Бэррона, только что прибывшего с Земли. Это был грузный мужчина с курчавыми каштановыми волосами и серо-голубыми глазами, столь же сурово выглядевшими, как агаты.
— Билл, — начал вице-президент Генри Уэйд, — наши руководители на Земле уцепились за идею использовать индейцев из Анд в качестве дешевой рабсилы, вот почему они собираются наводнить Марс индейцами. На на такую сделку мог пойти только слепой глупец! Через несколько лет индейцы устроят тут революцию и провозгласят Марс своей территорией и национализируют все бесценное оборудование, которое мы доставили сюда.
— Билл, как он вам показался? — спросил кто-то.
— Джо, похоже, парень как парень, — осторожно ответил я.
— Ты думаешь, он сможет жить в этом климате?
Я несколько секунд подумал, прежде чем ответить.
— Кажется, он способен дышать этим воздухом, — наконец произнес я.
Третий чиновник иронически рассмеялся.
— Один из новых людей, — сказал он. — Настоящий марсианин. Сотни его соплеменников пройдут в ближайшее время техническую подготовку. Как и женщины. Вскоре такие люди, как мы, Билл, станут не более, чем страницей марсианской истории.
— Вот именно, черт побери, — заметил вице-президент Уэйд.
Впрочем, предыдущие слова заставили меня почувствовать беспокойство. Порою я начинаю проклинать эту жизнь и эту железную дорогу, но в другое время я просто не могу себе представить свою жизнь иной. Кроме того, моя работа превосходно оплачивалась.
Уэйд спокойно взглянул на меня.
— Мы намерены спросить ваше мнение об этом человеке. Мы собираемся повысить его в должности.
Я пожал плечами и произнес:
— Не могу понять: неужели что-то в этом деле зависит от моего мнения?
— Принятие решения будет основываться на множестве факторов, — поторопился сказать Уэйд. — На первый взгляд эта идея использования на Марсе индейцев представляет несомненный интерес. Но если посмотреть на все это дело в целом, то можно заметить и подводные камни.
Бэррон, единственный представитель земного руководства компании, встал и протянул мне руку.
— На самом деле все не так уж и плохо, как могло показаться вам, — начал он. — Для начала мы возьмем восемнадцать индейцев и направим их на различные виды работ. Признаюсь, в перспективе это сулит нам существенную экономию. Меньше понадобится укрытий с куполами, дешевле будут компрессионные установки, возможно, даже это принесет больше прибыли акционерам. Разве это плохо? Я так не считаю.
Поднимаясь спустя несколько минут в свою кабину, я увидел, как Фрэнк Грей исчез в своей секции. Я вопросительно взглянул на Жозе, но выражение его лица ничего не сказало мне. Я не знал, что мне делать, но ведь Фрэнк-то был моим другом, а не Жозе, почему я и решил не задавать никаких вопросов.
— В путь! — обрывисто бросил я.
Поезд тронулся, и я бросил взгляд на часы. Мы опаздывали уже на восемь минут. Нам еще предстояло преодолеть пятьсот миль до наступления темноты, и это было не слишком много, если все будет идти как надо. Но сейчас на Марсе была зима, и поезда ночью не ходят по расписанию. Из-за чрезвычайно низких температур рельсы становятся слишком хрупкими и опасными.
— Придерживайся двадцати миль в час, — сказал я вскоре.
Жозе кивнул, но выглядел при этом озадаченным. Теперь он сидел, одетый в теплую одежду, но не в герметизированном скафандре, и ко мне в душу начал пробираться страх, который испытывали другие.
— Джо, — сказал я вскоре, — что за легкие у тебя?
Он не был тупоголовым индейцем. Его попросили рассказать о себе, и он это тут же сделал. У индейцев из Анд объем легких больше, чем у обыкновенного человека, да и кровеносная система гораздо мощнее. А сердце его работоспособнее по меньшей мере в восемь раз по сравнению с сердцем человека, живущего у побережья. В результате по кровеносной системе проносится намного больше крови, и нервные клетки оказываются менее чувствительными к кислородном