При виде Слейда глаза женщины сузились. Низким, как голос скрипки, контральто она произнесла несколько слов, смысл которых был непонятен, но интонация неприятно резка.
Затем образ ее начал тускнеть. Деревья и огромное болото, которые еще были видны слева, поблекли на глазах. Сквозь тело женщины, ставшее прозрачным, проступили контуры дома, и все вокруг быстро приняло вид, уже знакомый Слейду многие годы.
Внезапно он вновь оказался на заднем дворе своего дома.
— Куда вы подевались? — спросил доктор Макайвер. На его лице были написаны радость и удивление. — Я отвернулся, а вы, не сказав ни слова, ушли.
Слейд ответил не сразу. Глаза жгло, как огнем.
Показание доктора Макайвера, данное им на коронерском расследовании.
«Я общался с Майклом Слейдом около двух с половиной месяцев, в течение которых по часу в день помогал ему тренировать зрение. Процесс шел медленно, так как после наступившего в первый день кажущегося выздоровления произошел необычно резкий регресс.
Каждый раз, когда я спрашивал его о том, что конкретно он наблюдал за то краткое время, когда зрение улучшилось, он колебался и затем уходил от ответа.
В конце четвертой недели зрение его третьего глаза составляло всего лишь 1/40. Затем он решил провести отпуск на своей, ферме в Кэннонвилле в надежде, что окружение, напоминающее времена его детства, позволит ему расслабиться и будет способствовать исцелению.
Как я понимаю, позднее Слейд вернулся домой, но в следующий раз я увидел его только тогда, когда меня вызвали в морг для опознании его обезображенного тела».
Глава 2
В первый день по приезде на ферме было прохладно. Дул сентябрьский ветерок и чувствовалось скорое приближение осени. Когда Слейд устроился перед своими таблицами, солнце уже висело низко на западе. Он вздохнул. День почти прошел.
Слейду казалось, что сегодня должно произойти нечто очень важное. К тому же, его тревожило воспоминание о пещерных жителях, появляться слишком близко от которых Слейду не слишком-то хотелось. Но здесь, в этой прерии, появление каких-либо обитателей потустороннего мира казалось маловероятным.
То, что сознание захочет увидеть, думал Слейд, оно увидит; было бы что видеть. Слейд решил создать условия, позволяющие сознанию видеть.
Он позанимался массажем, затем посмотрел на таблицу средним глазом. С двадцати футов он смог разглядеть большую «C»; «R» и «B» под ней были расплывчаты, а «T», «F», «P» выглядели сплошным серым пятном. Улучшением это считать было нельзя.
Он снова промассировал глаза. Глазное яблоко, согласно методике тренировки зрения, является сферическим органом, удлиняющемся при взгляде на близкие предметы и сокращающемся при взгляде вдаль. Некоторые из пользующихся этой методикой врачей были готовы допустить, что даже ресничная мышца до некоторой степени изменяет форму хрусталика.
Каким бы ни было рациональное объяснение тому, почему система действительно работает, известно, что если мышцы напряжены непропорционально, зрение ухудшается. И поскольку эти мышцы управляются представлением — частью сознания, с трудом поддающейся тренировке — для тех, кто уже долго носит очки или имеет другие проблемы со зрением, задача становилась еще более сложной.
Решение, думал Слейд, находится во мне. Я уже избавился от астигматизма в правом и левом глазах, но в среднем глазу астигматизм упорно сохраняется, так что иногда глаз вообще ничего не видит.
С его сознанием что-то неладно. Глаз уже доказал, что способен нормально функционировать.
Оставался всего час до захода солнца, а мозг Слейда все еще отказывался работать с третьим глазом.
Может быть, подумал Слейд, если я похожу по разным местам, о которых у меня сохранились наиболее яркие детские воспоминания, я смогу снова поймать настроение и…
Прежде всего, следует найти ручей, на берегах которого он так часто прятался в кустах или смотрел, лежа в траве, как мимо проезжают машины, направляясь в какие-то далекие и удивительные места.
Он прижался лицом к прохладной мягкой траве. Он понял, что устал и что все последние месяцы находился в постоянном напряжении.
Ну не дурак ли я? — думал он. — Настроил против себя жену, расстался с друзьями — и все ради погони за обманчивой мечтой!
Действительно ли он видел тот другой мир, или это была некая фантастическая галлюцинация, возникшая из-за глубокой перестройки в организме?
От таких мыслей его охватило уныние. Солнце зашло, сумерки стали сгущаться, и Слейд направился вдоль ручья назад к дому на ферме.
В темноте ему не удалось отыскать тропинку, и он пошел через пастбище, то и дело спотыкаясь о кочки.
Он увидел свет в окне дома, но не смог понять, почему тот находится так далеко. Это несколько обеспокоило его, но по-настоящему он испугался, лишь когда сообразил, что уже давно должен был дойти до забора.
Медленно опускаясь на траву и сдерживая подступавший страх Слейд подумал: Смешно. Я начинаю выдумывать невесть что.
Однако когда он попытался вглядеться в окружавшую его кромешную тьму, возникло противное ноющее ощущение под ложечкой. Луны не было, и небо, должно быть, затянули тучи: не проглядывала ни одна звезда. Хотя свет вблизи горел ярко, он не освещал самого здания.
Слейд поморгал, с растущим любопытством глядя на этот свет, и беспокойство его начало отступать при мысли, что вернуться назад на Землю, вероятно, будет достаточно просто. Ведь, в конце концов, он всего лишь думает, что он здесь. Он наверняка без особого труда сможет вернуться назад.
Слейд поднялся на ноги и двинулся вперед. По мере того как источник света приближался, ему все больше казалось, что он исходит из двери. Слейд разглядел, что дверь находится под сильно выступающим изогнутым металлическим козырьком. Козырек тускло поблескивал в темноте, не давая даже намека на форму всей остальной конструкции, теряющейся в непроглядном мраке.
Слейд остановился в нерешительности примерно в ста футах от входа.
Любопытство его возрастало, между тем как решимость обследовать странное сооружение уменьшалась с каждой минутой. Только не сейчас, не этой темной ночью в неизвестном ему мире. Дождаться бы утра, с огорчением думал он, прекрасно понимая, что еще до наступления рассвета в сознании снова возникнет напряжение.
Только постучать в дверь, думал он, только заглянуть внутрь. И тут же снова в темноту. Дверь оказалась сделана из металла и была такой массивной, что костяшки пальцев выбили по ней лишь едва слышный стук. У Слейда в кармане нашлась серебряная мелочь, и когда он постучал монетой, раздался резкий звон. Слейд тотчас отошел и стал ждать.
Тишина становилась непереносимой, обволакивала, словно мрачное покрывало. Темная и тихая ночь в первобытной стране, населенной пещерными жителями и…
И кем еще? Это ведь не жилище пещерного человека. Не может ли оказаться так, что он попал совсем не на тот уровень Земли, где он встретил обнаженную девушку?
Слейд отошел подальше в тень. Он споткнулся и оцарапал икры. Стоя на одном колене, он осторожно ощупал предмет, попавший ему под ноги. Металл. Это заинтриговало его. Он осторожно нажал кнопку фонарика, но тот не загорелся. Слейд тихо выругался и попытался вытащить торчавший из земли предмет; тот походил на колесо, приделанное к какой-то коробке. Пока Слейд ощупывал свою находку, пытался дергать и тянуть ее на себя, пошел дождь. Это заставило его укрыться под ближайшим кустом. Но дождь все усиливался, так что наконец на Слейда с куста полилась вода. Слейд смирился с судьбой и направился назад к двери. Он потрогал замок и толкнул ее. Дверь тут же отворилась.
Внутри был виден ярко освещенный, длинный и просторный коридор из матового металла. Примерно в ста футах, в конце огромной прихожей, его пересекал другой коридор. В обоих его концах находилось по три двери.
Слейд начал открывать их одну за другой. За первой было длинное узкое помещение, все блестящее, словно в синих зеркалах. По крайней мере, казалось, что это зеркала. Потом Слейд вдруг заметил, что в глубине их светят звезды.
Слейд поскорее захлопнул эту дверь. Не то чтобы он почувствовал страх. Просто сознание его замерло в нерешительности перед тем, что не могло интерпретировать. Опора для его рассудка в этом мире была слишком шаткой, и Слейду не хотелось ставить его перед непостижимыми тайнами.
Слейд перешел к одной из дверей слева. За ней было длинное узкое помещение, наполовину заполненное штабелями ящиков. Некоторые из них были открыты, и содержимое высыпалось на пол. Перед Слейдом блестели приборы, целая куча всевозможных механизмов самых разных размеров. Некоторые ящики были неаккуратно отодвинуты в сторону, словно здесь искали какой-то определенный предмет.
Слейд затворил и эту дверь, находясь в недоумении, но не ощущая никакой угрозы. Кладовая — вещь понятная, и сознание Слейда восприняло ее как нечто знакомое, не задаваясь вопросом о содержимом ящиков.
За средними дверями располагались массивные механизмы, занимавшие по высоте две трети помещения. Несмотря на их огромные размеры, Слейд понял, что это такое. Уже больше года американские газеты и журналы печатали фотографии атомных двигателей, разработанных Чикагским университетом для космических ракет. Дизайн немного отличался, но по общему виду узнавались они безошибочно.
Слейд поскорее закрыл все двери и остался стоять в коридоре, ощущая недовольство ситуацией. Ярко освещенный изнутри космический корабль, стоящий в пустынной степи на каком-то неведомом уровне, существования, а снаружи одинокий огонек, словно маяк, привлекает одиноких путников вроде него, предлагая спасение от темноты — и это реальность?
В последнем Слейд сомневался. Более того, у него возникло скверное чувство, что он сам себя довел до кошмара и сейчас, с минуты на минуту, он проснется и очнется весь в поту в собственной постели.