проникают в более узкие поры. Прибавлю к этому, что чистая вода не
так легко растворяет и размягчает твердые частицы. Поэтому не
удивительно, что при подливании селитренного спирта в водяной
раствор твердой соли происходит то шипение, о котором славнейший
муж говорит в § 24. И я полагаю, что это шипение в данном случае
будет сильнее, чем если бы селитренный спирт был налит на
нерастворенную в воде твердую соль, ибо в воде твердая соль
разлагается на мельчайшие молекулы, которые легче разъединяются и
свободнее движутся, чем части той же твердой соли, когда они тесно
примыкают друг к другу.
§
26. О вкусе селитренного спирта я уже говорил. Поэтому мне
остается сказать только о щелочи 21. Положив ее на язык, я ощутил
теплоту, сопровождаемую легкими уколами. Это указало мне на то, что я имею дело с каким-то родом извести, ибо щелочь эта
нагревается от соединения со слюною, потом, селитренным спиртом
и, может быть, даже сырым воздухом, точно так же, как известь
нагревается при соединении с водой.
§
27. Из того, что частица какого-нибудь вещества соединилась с
другою, еще не следует, что она изменила свою геометрическою
форму. Отсюда можно заключить только то, что она увеличилась, а
этого совершенно до-
402
402
статочно для произведения тех действии, о которых идет речь в
данном параграфе.
§
33. О философском методе славнейшего мужа я выскажу свое мнение
тогда, когда прочту тот трактат, о котором он упоминает как здесь, так
и во введении, на стр. 23.
О текучести
§
1. «Достаточно известно, что состояние это должно быть причислено
к наиболее общим» и т.д. Понятия, почерпнутые из обыденного
словоупотребления (eх vulginsu) или объясняющие природу не так, как она есть в себе, а так, как она относится к человеческому чувству, я никоим образом не считал бы возможным причислить к высшим
родам понятий, ни смешать их (чтобы не сказать — спутать) с
чистыми понятиями, объясняющими природу, как она есть в себе. К
последним относятся движение, покой и их законы; к первым —
видимое, невидимое, теплое, холодное, а также — скажу сразу же —
жидкое, твердое и т.п.
§
5. «Первое — это весьма малые размеры тех телец, из которых
состоит [та или иная жидкость], ибо в более крупных тельцах» и т.д.
Хотя тельца и малы, тем не менее они обладают (или могут обладать) неровными и шероховатыми поверхностями. Поэтому если бы
большие тельца двигались таким образом, что отношение их
движения к их массе соответствовало бы отношению движения
мельчайших телец к их массе, то их тоже нужно было бы назвать
жидкими — если б только название «жидкое» не означало чего-то
внешнего и не употреблялось в разговорной речи для обозначения
лишь таких двигающихся тел, в которых отдельные мельчайшие
частицы и промежутки между этими частицами ускользают от
человеческого чувства. Поэтому подразделять тела на жидкие и
твердые то же, что подразделять их на видимые и невидимые.
Т
ам же. «Если бы мы не могли удостоверить это химическими
экспериментами...» Никто никогда по сможет этого удостоверить
посредством химических или каких-либо других экспериментов, не
только посредством размышления и вычисления. Ибо разумом и
вычислениями мы делим до бесконечности тела, а следовательно, и
силы, потребные для приведения их в движение. По экспе-
403
403
риментами мы никогда не сможем этого обнаружить или
удостоверить.
§
6. «Крупные тельца весьма мало способны образовать жидкости» и
т.д. Понимать ли под жидкими телами то, что я только что высказал, или что-нибудь другое, дело во всяком случае само по себе вполне
ясно. Но я не вижу, каким образом славнейший муж может ото
удостоверить экспериментами, приведенными в этом параграфе. Ибо
(поскольку мы хотим сомневаться относительно вещи еще не
исследованной) хотя кости и не пригодны для образования млечного
сока и тому подобных жидкостей, но весьма возможно, что они
способны образовать жидкость какого-нибудь иного рода.
§
10. «Так как это делает их менее гибкими, чем прежде» и т.д. Помимо
всякого изменения части их, — вследствие того только, что, будучи
прогнаны назад, они отделились от остальных, — могли сгуститься в
тело, более плотное, чем растительное масло. Ибо тела являются
более легкими или более тяжелыми, смотря по тому, в какую
жидкость они погружены. Так, частицы коровьего масла, плавая в
молоке, составляют часть этой жидкости. Но приведите молоко в
движение: не все части молока могут в одинаковой степени к нему
приспособиться, и этого одного достаточно, чтобы отделились более
тяжелые частицы, прогоняющие кверху более легкие. Но так как
последние все-таки тяжелее воздуха и не могут составить с ним одну
жидкость, то они оттесняются воздухом книзу и, не обладая
способностью прийти в движение, не могут и сами из себя составить
жидкость, а потому пристают друг к другу и уплотняются. Точно так
же и пары, выделяясь, из воздуха, превращаются в воду, которая
сравнительно с воздухом может быть названа твердой.
§
13. «Примером скорее может служить пузырь (фиг. 3), растянутый
водой, чем пузырь, наполненный воздухом» и т.д.
Так как частицы воды безостановочно движутся по
всем направлениям, то очевидно, что, если бы они
не удерживались окружающими их телами, вода
растеклась бы во все стороны. Далее, признаюсь, я
решительно не могу понять, каким образом
растяжение наполненного водой пузыря
подтверждает мысль о маленьких пространствах,
Ибо если
404
404
частицы воды и не уступают при надавливании пальцем на стенки
пузыря, — что произошло бы, если бы они были свободны, — то это
зависит от отсутствия здесь равновесия, или циркуляции, имеющей
место в том случае, когда какое-нибудь тело, например наш палец, окружается жидкостью или водой. Но, как бы вода ни сдавливалась
пузырем, частицы ее уступят место заключенному в пузырь камню
точно так же, как это обыкновенно происходит вне пузыря.
§
тот же. «Существует ли какая-нибудь порция 22 материи?» На этот
вопрос должно отвечать утвердительно, если только мы не желаем
постулировать прогресс в бесконечность или допустить (нелепее чего
ничего из может быть) существование пустоты.
§
19. «Чтобы частицы жидкости проникали в те поры и удерживались
там (вследствие чего и т.д.)». Нельзя безусловно утверждать это
относительно всех жидкостей, проникающих в поры других тел.
Частицы селитренного спирта, проникая в поры белой бумаги, делают
ее жесткой и хрупкой. Легко убедиться в этом, налив в раскаленную
железную выпарительную чашку А (фиг. 4) несколько капель
селитренного спирта и пропустив дым через бумажный сверток В.
Далее, тот же селитренный спирт, впитываясь в кусок кожи, не делает
ее мокрой, но, наоборот, стягивает ее подобно огню.
§
тот же. «Так как природа предназначила их и к летанию, и к
плаванию» и т.д. Причину он ищет в цели.
§
23. «Правда, их движение редко воспринимается нами. Итак, возьмите» и т.д. Без этого опыта и без всяких усилий дело очевидно из
того простого факта, что движение выдыхаемого воздуха, довольно
ясно заметное в зимнее время, в летнее время или в теплых комнатах
не может быть замечено нами. Затем, в летнее время, когда внезапно
похолодает, поднимающиеся из воды пары вследствие изменившейся
плотности воздуха не могут в нем рассеяться так легко, как
405
рассеивались до похолодания, и собираются вновь над поверхностью
воды в таком изобилии, что могут быть довольно ясно видимы нами.
Далее, движение бывает
405
406
часто настолько медленно, что вовсе не заметно для нас, как это
бывает с тенью, падающей от стрелки солнечных часов; и еще чаще
оно настолько быстро, что мы опять-таки не можем различать его, как
это бывает с горящим трутом, приведенным в быстрое круговое
вращение, когда нам кажется, что зажженная часть остается
покоящейся на всех пунктах периферии, которую она описывает в
своем движении. Я привел бы причины и того и другого, если бы не
считал это излишним.
Н
аконец, скажу мимоходом, что для общего понимания природы
жидких тел достаточно знать, что, двигая нашу руку в какую бы то ни
было сторону, согласно с движением жидкости, мы не встретим
никакого сопротивления, что вполне понятно всякому, кто достаточно
усвоил себе те понятия, которые объясняют природу, как она есть в
себе, а не как отнесенную к человеческому чувству. Впрочем, я не