трактате; слишком трудно принять как ту, так и другую из этих двух
крайностей. Жду ответа, рассчитывая, что Ваша проницательность и
ученость дадут Вам возможность удовлетворить меня, и надеясь со
временем доказать Вам, как Вы меня этим ко многому обяжете.
Верьте, дорогой господин, что в вопросах моих мной руководит одно
только бескорыстное стремление к истине: я свободен, не завишу ни
от какой профессии, получаю средства к существованию от честной
торговли, а остающееся от дел время посвящаю философии.
Покорнейше прошу Вас благосклонно принять то, что я сообщил Вам
о возникших у меня затруднениях. Если соберетесь ответить мне, чего
я так пламенно желаю, то благоволите адресовать письмо В. в. Б — у
и т.д.
Между тем я пребываю и остаюсь покорнейшим слугой Вашим
Виллемом ван Блейенбергом.
Дордрехт, 12 декабря 1664 г.
ПИСЬМО 19 92
Ученейшему и благоразумнейшему
мужу Виллему ван Блейенбергу
от Б. д. С.
ОТВЕТ НА ПРЕДЫДУЩЕЕ
Незнакомый друг!
Письмо Ваше от 12 декабря, вложенное в другое, написанное 24-го
числа того же месяца, я получил только 26-го в бытность мою в
Схидаме. Я усмотрел из него
450
452
Вашу большую любовь к истине, а также и то, что истина составляет
единственную цель всех Ваших устремлений. А так как и мои
стремления направлены к тому же самому, то я чувствую себя
обязанным не только исполнить Вашу просьбу, т.е. отвечать по мере
сил моего интеллекта на те вопросы, которые Вы мне прислали и в
дальнейшем собираетесь присылать, но и сделать со своей стороны
все, что только может способствовать нашему более близкому
знакомству и установлению искренней дружбы между нами. Ибо что
касается меня, то из всех благ, не находящихся в моей собственной
власти, я ничего не ценю так, как дружбу с людьми, искренне
любящими истину, ибо я думаю, что в мире, стоящем вне нашей
власти, нет ничего, что мы могли бы любить столь безмятежно, как
такого рода людей. Разорвать подобную любовь, основанную на
любви к познанию истины, так же невозможно, как невозможно
отказать в признании какой-нибудь истины, раз она усмотрена нами.
Кроме того, такая любовь есть самое высокое и самое приятное из.
всего, что стоит вне нашей собственной власти; ибо ничто, кроме
истины, не может соединить такой глубокой связью различные
чувства и умы различных людей. Не говорю уже о происходящей
отсюда пользе, не желая задерживать Вас долее на предметах, без
сомнения, хорошо известных Вам самим. Сказанное же имело целью
показать Вам, с каким удовольствием я воспользуюсь всяким случаем
для оказания Вам посильной услуги.
Ч
тобы не откладывать дела в долгий ящик, приступлю к ному теперь же
и отвечу на Ваш вопрос, который состоит в следующем: как из
божественного предвидения (Dei providentia) (которое не отличается
от божественной воли), так и из божественного содействия и
непрерывного творения вещей как будто с несомненностью следует, что или не существует никаких грехов и никакого зла, или же грехи и
зло проистекают от самого бога. Однако Вы не объясняете, что Вы
разумеете под злом. Насколько можно судить по Вашему примеру
относительно волеизъявления Адама, Вы понимаете под злом самую
волю, поскольку она мыслится направленной на определенный
поступок или поскольку она противоречит божьему повелению.
Поэтому Вы говорите (как должен был бы сказать и я, если бы дело
обстояло таким образом), что было бы величайшей нелепостью
принять как тот, так и другой
451
453
из выводов, следующих отсюда, а именно: что сам бог произвел вещи, противные его воле, или что вещи, противоречащие его воле, все-таки
будут добром. Что до меня, то я решительно не могу допустить, чтобы
грехи и зло были чем-то положительным, а еще того менее, чтобы
что-нибудь существовало или происходило против воли бога. И я не
только говорю, что грехи не являются чем-то положительным, но
утверждаю, что только в несобственном смысле или выражаясь
свойственным людям образом (humano more), мы можем говорить о
наших прегрешениях перед богом и оскорблениях, которые мы ему
причиняем.
О
тносительно первого пункта мы знаем, что всякая вещь, рассматриваемая сама в себе, безотносительно к чему-нибудь
другому, заключает в себе совершенство, простирающееся до того
предела, до какого простирается ее сущность, ибо сущность и есть не
что иное, как это совершенство. Возьму для примера волеизъявление, или решение, Адама отведать запретного плода. Это волеизъявление, или решение, рассматриваемое само в себе, заключает в себе ровно
столько совершенства, сколько реальности оно выражает собой, и это
легко уразуметь уже из того, что мы не можем помыслить в вещах
какого-либо несовершенства, не обращая взора к другим вещам, заключающим в себе больше реальности. Таким образом, рассматривая решение Адама само по себе, т.е. не сравнивая его с
другими поступками, более совершенными или обнаруживающими
более совершенное состояние, мы не сможем найти в нем никакого
несовершенства. Мало того, сравнивая его с бесчисленным
множеством других вещей, каковы, например, камни, поленья и т.п., мы найдем даже, что оно много совершеннее их. И это фактически
признается всеми, ибо многое из того, что, встречаясь в людях, вызывает презрение и отвращение, в животных кажется нам
достойным удивления: таковы, например, войны пчел, ревность
голубей и т.п., которые в людях мы считаем достойными презрения, тогда как в животных они рассматриваются нами как нечто
обличающее известное совершенство. Раз это так, то очевидно, что
грехи, так как они не обозначают ничего, кроме несовершенства, не
могут состоять в чем-то таком, что выражало бы некоторую
реальность 93, например, в решении Адама или в приведении этого
решения в исполнение.
452
454
К
роме того, мы не можем сказать также и того, что воля Адама
противоречила воле бога и что она потому была зла, что была
неприятна богу, ибо предполагать, что что-либо может произойти
против воли бога, что он мог бы желать чего-либо такого, чего он так
и но достигает, что природа бога так ограниченна, что он, подобно
сотворенным существам, к одним вещам питает симпатию, к другим
антипатию, предполагать все это — значит допускать в боге
величайшее несовершенство. И, кроме того, это, безусловно, противоречило бы природе божественной воли. Ибо так как воля бога
не есть что-либо отличное от его ума, то одинаково невозможно, чтобы что-нибудь совершалось против его воли, как невозможно то, чтобы что-нибудь происходило против его разума. Другими словами, то, что совершалось бы против его воли, должно было бы обладать
такой природой, что оно противоречило бы также и его разуму, как
например квадратный круг. Так как, стало быть, воля и решение
Адама, рассматриваемые сами по себе, не были, собственно говоря, ни
дурными, ни противными воле божьей, то отсюда следует, что бог мог
и даже, на основании того соображения, которое Вы сами приводите, должен был быть причиной их, однако не поскольку решение это
было злом, ибо то зло, которое заключалось в этом решении, было не
чем иным, как потерей или лишением более совершенного состояния, каковое состояние Адам должен был утратить, совершивши этот
поступок. Лишение же (privatio), как это само собой очевидно, не есть
что-нибудь положительное и называется лишением с точки зрения
нашего ума, а но с точки зрения ума божественного. Происходит же
это оттого, что все единичные предметы одного и того же рода, все то, например, что имеет внешний вид людей, мы подводим под одно и то
же определение и затем каждому из этих предметов приписываем
одинаковую способность к высшему совершенству, какое только
может быть выведено из данного определения. Когда же мы встречаем
существо, действия которого противоречат такому совершенству, мы
утверждаем, что оно лишено этого совершенства и отступает от самой
своей природы, чего мы не стали бы утверждать, если бы не
сравнивали его с такого рода определением и не примышляли бы к
нему такой именно природы. Но так как бог познает вещи не
абстрактно и не образует подобного
453
455
рода общих определений и так как вещам присуще не больше
реальности 94, чем сколько ее отпущено и фактически им уделено
божественным разумом и божественным могуществом, то отсюда с
ясностью следует, что о «лишении» [или «недостатке», privatio]
можно говорить только с точки зрения нашего разума, но не с точки
зрения бога.
С
казанное, как мне кажется, вполне исчерпывает данный вопрос.