Ваши взгляды ведут, по-видимому, к тому, что, когда кончится моя
здешняя жизнь, это будет концом навсегда. Напротив того, слово и
воля бога вселяют в меня внутреннюю силу, свидетельствуя в моей
душе о том, что по окончании этой жизни придет время, когда я буду
наслаждаться созерцанием всесовершеннейшего божества, находясь
сам в более совершенном состоянии. И не подлежит никакому
сомнению, что даже если бы эта надежда в конце концов оказалась
ложной, все-таки она делает меня счастливым, пока я обладаю ею. И
это единственное, о чем я прошу и буду просить бога моими
молитвами, воздыханиями и обетами (о, если бы я мог еще что-нибудь
сделать для этого!) до тех пор, пока есть дыхание в моем теле, —
чтобы ему угодно было посредством его божественности дать мне это
счастье и чтобы по уничтожении этого тела я продолжал оставаться
мыслящим существом и имел бы возможность созерцать
совершеннейшее божество. И если только я могу достигнуть этого, то
мне уже безразлично, как здесь верят, в чем убеждают друг друга, можно ли или нет основывать что-либо на нашем естественном разуме
и что-нибудь постигать посредством его. В этом, в этом одном все
мои стремления, мои мечты, мои постоянные молитвы, — чтобы бог
укрепил в душе моей эту уверенность. А когда я обладаю ею (и горе
мне, если бы я ее лишился!), душа моя с вожделением восклицает:
«Как олень жаждет свежей воды ручья, так и душа моя, о господи, стремится к тебе! О, скоро ли наступит день, когда я буду с тобой и
увижу тебя?» 105. Если только я этого достигну, то исполнится все, к
чему стремится и
473
475
чего желает душа моя. Этих надежд я не нахожу в Ваших воззрениях, согласно которым наше служение не есть нечто приятное богу. И я не
понимаю, почему бог произвел нас и заботится о нашем сохранении, если (говоря обыкновенным человеческим языком) наше служение и
наша хвала не доставляют ему никакого удовольствия. Но если я
заблуждаюсь относительно Ваших воззрений, то прошу Вас
разъяснить их мне.
О
днако я задержал Вас уже слишком долго, и, так как мое время и
бумага приходят к концу, я заканчиваю это письмо. Жажду видеть
разрешение всех моих недоумений. Быть может, я вывел из Вашего
письма кое-какие заключения, которые не составляют Вашего
настоящего мнения. Горячо желаю услышать Ваши объяснения
относительно этого.
Н
едавно я занимался рассмотрением некоторых атрибутов божьих, причем немалую пользу оказало мне Ваше «Приложение». В самом
деле, я лишь выразил другими словами Ваши мысли, которые
представляются мне почти не чем иным, как [голыми]
доказательствами. Поэтому меня в высшей степени удивило то, что
Л. Мейер говорит в «Предисловии», а именно, что это еще не есть
Ваши собственные воззрения, но что Вы считали себя обязанным
изложить это в таком виде Вашему ученику, которому Вы обещали
преподавать философию Декарта, но что сами Вы придерживаетесь
совершенно другого мнения как о боге, так и о душе и в особенности
о воле, присущей душе. В этом «Предисловии» говорится также о том, что Вы в скором времени собираетесь издать эти «Метафизические
мысли» в расширенном виде. И того и другого я горячо желаю 106, ибо
ожидаю от этого чего-нибудь необыкновенного. Впрочем, не в моих
привычках расхваливать кого-нибудь в лицо.
Я
написал Вам все это с полной искренностью, проникнутый
неподдельной дружбой, имея в виду только раскрытие истины, как Вы
сами того просили в письме своем. Извините за излишнюю, хотя и
невольную пространность. Ответив на все это, Вы в высшей степени
обязали бы меня. Что же касается Вашего желания писать на том
языке, в котором [Вы] воспитаны, то я не могу отказать Вам в этом, если только это будет латынь или французский язык; однако на этот
раз я просил бы Вас ответить на том же самом языке, так как на нем я
474
476
вполне хорошо понял Вашу мысль и, быть может, по-латыни я не
пойму Вас столь ясно. Вы весьма обязали бы меня этим, за что я
навсегда пребуду, господин мой, преданным и готовым к услугам
Виллемом ван Блейенбергом.
Дордрехт, 16 января 1665 г.
В
ответе Вашем я желал бы найти более подробное наставление
относительно того, что Вы собственно разумеете под отрицанием в
боге.
ПИСЬМО 21 107
Высокоученому и высокопочтенному
мужу Виллему ван Влейенбергу
от Б. д. С.
ОТВЕТ НА ПРЕДЫДУЩЕЕ
М
ой господин и друг!
К
огда я прочитал первое Ваше письмо, мне казалось, что мы почти
согласны в наших воззрениях. Но из второго письма, полученного
мною 21-го числа сего месяца, я увидел, что дело обстоит далеко не
так и что мы расходимся но только в том, что составляет более
отдаленные выводы из первых принципов, но и в самих этих первых
принципах, так что я почти потерял надежду на то, что обмен
письмами сможет дать нам что-нибудь поучительное друг для друга.
Я вижу, что никакое доказательство, как бы прочно оно ни было
установлено согласно законам доказательства, не имеет для Вас
никакого значения, раз оно не согласуется с тем толкованием, которое
Вы сами или знакомые Вам теологи придают Священному Писанию.
Конечно, раз Вы принимаете, что бог говорит через Священное
Писание яснее и действительнее, чем через свет естественного разума, которым он тоже наделил нас и который [свет] он непрерывно
поддерживает своею божественною мудростью в крепком и
неиспорченном состоянии, — Вы имеете полное основание
преклонить свой
475
477
ум перед взглядами, которые Вы приписываете Священному
Писанию; я и сам на Вашем месте не мог бы поступить иначе. Но что
касается меня, то я открыто и без всяких обиняков заявляю, что я не
понимаю Священного Писания, несмотря на то, что я употребил
несколько лет на его изучение. А так как для меня несомненно, что раз
достигнув какого-нибудь прочного доказательства, я уже не могу
прийти к таким мыслям, которые бы могли когда-либо заставить меня
усомниться в этом доказательстве, то я вполне успокаиваюсь на том, что показывает мне мой разум, без всякого опасения насчет того, что я
мог бы обмануться в этом или что этому могло бы противоречить
Священное Писание, хотя бы я и не исследовал его, ибо истина не
может противоречить истине, как я это ясно высказал уже в моем
«Приложении» (не могу указать главу 108, так как здесь, в деревне, не
имею книги под руками). И даже в том случае, если бы я когда-нибудь
открыл, что какой-нибудь плод моего естественного разума ложен, он
все-таки сделал бы меня счастливым, поскольку я наслаждаюсь им. И
свою жизнь я стараюсь проводить не в печали и воздыханиях, но в
спокойствии, радости и весельи, поднимаясь с одной ступеньки на
другую, более высокую. При этом я признаю (и это доставляет мне
высочайшее удовлетворение и величайшее душевное спокойствие), что все совершается могуществом всесовершеннейшего существа и
его неизменным решением (decretum).
В
озвращаясь к Вашему письму, я должен высказать Вам сердечную
благодарность за то, что Вы вовремя открыли мне Ваш способ
философствования, но я отнюдь не могу поблагодарить Вас за те
произвольные заключения, которые Вам угодно было вывести из
моего письма. Какие данные, скажите пожалуйста, дает мое письмо
для того, чтобы Вы могли приписывать мне мнения вроде того, что
люди подобны животным, что они умирают и погибают по образу
животных, что дела наши неприятны богу и т.п. (правда, в этом
последнем пункте мы с Вами всячески расходимся, потому что я могу
понять Вас только в том смысле, что бог наслаждается нашими
делами, как кто-нибудь достигший своей цели радуется тому, что что-
нибудь удалось согласно его желанию). Что касается меня, то я, действительно, ясно сказал, что праведники служат богу и, постоянно
служа ему, делаются
476
478
более совершенными, и что они любят бога. Неужели это значит
уподоблять их животным или утверждать, что они погибают, как
животные, или, наконец, что дела их не нравятся богу?
Е
сли бы Вы вчитались в мое письмо с большим вниманием, то Вы ясно
увидели бы, что разногласие наше сводится к следующему: сообщает
ли бог как бог, т.е. [понимаемый] в абсолютном смысле (absolute), без
приписывания ему каких бы то ни было человеческих атрибутов, праведникам те совершенства, которые они приобретают (как это
мыслю я), или же [он делает это] как судья (как утверждаете Вы)?
Допустив последнее, Вы начинаете защищать нечестивых, говоря, что, согласно божественному постановлению (decretum), они делают все, что могут, и служат богу наравне с праведниками. Но это отнюдь не
может быть признано следствием, вытекающим из сказанного мной: ибо бога я не представляю наподобие судьи, а потому поступки я