о микроскопических наблюдениях 131 также имеется у господина
Гюйгенса, но, если не ошибаюсь, по-английски. Гюйгенс рассказал
мне удивительные вещи об этих микроскопах, а также об
изготовленных в Италии телескопах, с помощью которых можно было
наблюдать затмение Юпитера его спутниками 132, а также какую-то
особую тень на Сатурне, как бы отбрасываемую некоторым
кольцом 133. По этому поводу я не могу достаточно надивиться
поспешности Декарта, утверждавшего 134, будто причина, по которой
планеты, расположенные возле Сатурна (рукоятки Сатурна он считал
планетами, быть может, потому, что ему не удавалось наблюдать их
соприкосновения с Сатурном), не двигаются, может состоять в том, что Сатурн не вращается вокруг своей собственной оси. Дело в том, что объяснение это не согласуется даже с его собственными
принципами, тогда как, не будь у него предвзятого мнения, он очень
легко мог бы объяснить причину этих рукояток из своих собственных
принципов и т.д.
Ворбург, май 1665 г.
ПИСЬМО 27 133
Высокоучтивому и высокопочтенному
мужу Виллему ван Блейенбергу
от Б. д. С.
ОТВЕТ НА ПИСЬМО 24
М
ой господин и друг!
П
исьмо Ваше от 27 марта пришло ко мне перед самым моим отъездом в
Амстердам. Прочитав его только наполовину, я оставил его дома, чтобы ответить на него по возвращении, ибо я полагал, что оно не
содержит в себе других вопросов, кроме относящихся к нашему
первому
501
503
разногласию. Однако, перечитав это письмо впоследствии, я увидел, что содержание его совсем иное и что Вы просите от меня не только
доказательства тех положений, которые по моему желанию помещены
в Предисловии к моим «Геометрическим доказательствам «Начал»
Декарта» (и помещены с тою единственной целью, чтобы
предуведомить читателя о моих мнениях и воззрениях, но отнюдь не с
намерением доказывать или разъяснять 136 их), но также и
доказательства обширной части этики, которая, как это известно
всякому, должна основываться на метафизике и физике. Поэтому я не
мог заставить себя удовлетворить Вашу просьбу, но хотел подождать
случая, когда я мог бы при личном свидании дружески убедить Вас
отказаться от Вашей просьбы; вместе с тем я привел бы Вам тогда
причины моего отказа и показал бы Вам, что разъяснение
предложенных Вами вопросов нисколько не способствовало бы
разрешению нашего первого разногласия, но что, наоборот, оно само
зависит в значительной степени от разрешения нашего прежнего
спора. Так что дело обстоит совсем не так, будто мое мнение о
необходимости вещей не может быть понято без разрешения этих
новых вопросов, ибо разрешение этих и прочих относящихся сюда
вопросов не может быть постигнуто без надлежащего понимания
необходимости. Ведь, как Вы знаете, необходимость вещей относится
к области метафизики, а знание метафизики должно всегда
предшествовать 137 [другим знаниям].
Н
о прежде чем представился случай высказать Вам все это, я получил
на этой неделе через хозяина моей квартиры еще одно письмецо, которое как будто обнаруживало некоторое неудовольствие по поводу
столь долгого ожидания [ответа] и потому вынудило меня написать
эти несколько строк, чтобы вкратце сообщить Вам мое решение и мое
намерение, как это теперь мной и сделано. Надеюсь, что, взвесив
хорошенько все, мною сказанное, Вы сами откажетесь от Вашей
просьбы, сохранив ко мне тем не менее Ваше благорасположение. Я
же со своей стороны чем только могу постараюсь доказать Вам, что я
остаюсь расположенным к Вам другом и слугой.
Б. де Спиноза.
Ворбург, 3 июля 1665 г.
502
504
ПИСЬМО 28 139
Ученейшему и высокоопытному
мужу Иоанну Боуместеру 139
от Б. д. С.
С
ердечный друг!
Н
е знаю, не забыли ли Вы уже меня, однако многое наводит меня на ото
подозрение. Во-первых, перед моим отъездом я хотел проститься с
Вами, рассчитывая ввиду Вашего собственного приглашения застать
Вас дома. Но оказалось, что Вы уехали в Гаагу. Возвращаюсь в
Ворбург, нисколько не сомневаясь, что Вы по крайней море навестите
нас на обратном пути. Но Вы, не повидавшись с другом, возвратились
(если это угодно богам) 140 к себе домой. Наконец, вот уже три
недели как я жду, а письма все нет и нет. Если хотите разогнать мои
сомнения, Вам стоит только написать мне письмецо, в котором Вы, между прочим, должны уведомить меня, каким образом будет
происходить наш обмен письмами, о котором мы однажды говорили с
Вами в Вашем доме.
З
атем, мне очень хотелось бы убедительно попросить Вас — я прошу и
упрашиваю Вас именем нашей дружбы, — чтобы Вы пожелали с
истинным рвением заняться серьезным делом и посвятить лучшую
часть жизни культивированию разума и души. Я говорю это теперь, пока еще есть время, упустив которое Вы сами стали бы горько
плакаться.
Д
алее, чтобы по поводу нашей проектируемой переписки высказать
нечто такое, что могло бы подействовать на Вас ободряющим образом
и придало бы Вам смелости писать мне более свободно. Вы должны
знать, что я и раньше подозревал, — а теперь считаю это почти
несомненным, — что Вы обнаруживаете большую, чем следует, неуверенность насчет Ваших умственных дарований и боитесь, как бы
не спросить или не высказать чего-либо такого, что но пахло бы
ученым мужем. Впрочем, не годится хвалить Вас в глаза и
распространяться о Ваших дарованиях. Но если Вы опасаетесь, как бы
я не сообщил Ваших писем кому-нибудь другому, кто мог бы
впоследствии подвергнуть их насмешке, то отныне я даю Вам слово
хранить их у себя самым добросовестным образом и не показывать
без Вашего разрешения ни одному смертному. На этих условиях Вы
можете приступить к нашей переписке, — разве только Вы но
доверяете моему слову, чего я отнюдь не думаю. Однако я хотел бы
503
505
узнать Ваше мнение об этом из первого же Вашего письма. Вместе с
тем я жду и обещанного Вами снадобья из красных роз 141, хотя мне
теперь уже гораздо лучше. После моего отъезда оттуда 142 я один раз
пускал себе кровь, но лихорадка [от этого] не прекратилась (хотя я
чувствовал себя несколько бодрее еще до кровопускания — как
полагаю — вследствие перемены воздуха). Трехдневной лихорадкой я
болел [за это время] два или три раза, но благодаря строгой диете я ее, наконец, прогнали отправил к черту. Куда она пошла, я не знаю, но я
забочусь о том, чтобы она сюда не возвратилась.
Ч
то касается третьей части нашей философии, то я вскоре пришлю
часть ее или Вам (tibi), если Вы хотите быть [ее] переводчиком, или
другу де Врису. Хотя я раньше принял решение ничего не пересылать
Вам, пока не кончу этой третьей части, но ввиду того, что она выходит
длиннее, чем я рассчитывал, не хочу Вас (vos) слишком долго
задерживать. Я пришлю Вам приблизительно вплоть до 80-й
теоремы 143.
О
б английских делах слышу много всяких толков, но ничего
достоверного. Народ продолжает подозревать все дурное. Никто не
может понять, почему не распускает паруса наш флот 144. И
действительно, положение дела все еще не представляется достаточно
упрочившимся. Боюсь, что наши желают быть слишком мудрыми и
осторожными. Впрочем, в конце концов само собой обнаружится, что
у них на уме и к чему они стремятся. Пусть благоприятствуют им
боги. Я очень хотел бы слышать, что обо всем этом думают и знают
верного наши там 145, но более и прежде всего я желаю, чтобы Вы
меня и т.д.
[Ворбург, июнь 1665 г.]
ПИСЬМО 29 146
Славнейшему мужу Б. д. С.
от Генриха Ольденбурга.
П
ревосходнейший муж, глубокоуважаемый друг!
И
з последнего Вашего письма ко мне от 4 сентября 147 видно, как близко
к сердцу принимаете Вы наши интересы. Вы привязали к себе не
только меня, но и нашего благороднейшего Бойля, который вместе со
мной шлет Вам свою величайшую благодарность за это, прося заве-
504
506
рить Вас, что при первом же удобном случае он не преминет
отплатить Вам за Вашу любезность и благорасположение всем, чтó только окажется в его власти. В том же самом Вы можете быть твердо
уверены и относительно меня. Что же касается того слишком
услужливого мужа, который, несмотря на то, что здесь уже сделан
перевод трактата о цветах 148, задумал подготовить другой перевод, то, вероятно, ему еще придется раскаяться в своем неуместном рвении.
Ибо какова будет судьба его перевода, если автор дополнит латинский
перевод, сделанный здесь, в Англии, многими опытами, не
содержащимися в английском издании? Не подлежит сомнению, что
это заставит всякого предпочесть наш перевод, который в скором