времени поступит в продажу и будет по достоинству оценен всяким
здравомыслящим человеком. Однако пусть он рассуждает по-своему, если хочет; мы же, насколько будет нужно, позаботимся о своих
интересах.
«
Подземный мир» Кирхера 149 еще не появлялся у нас в Англии по
причине чумы, препятствующей почти всяким сношениям. К чуме
присоединилась еще эта ужасная война, которая влечет за собой
целую эпопею всяких бедствий и почти изгоняет из мира всякую
гуманность.
О
пасные времена мешают нашему философскому обществу устраивать
публичные заседания; тем не менее отдельные члены его не забывают
о своей принадлежности к обществу и работают у себя на дому: одни
занимаются гидростатическими экспериментами, другие —
анатомическими, третьи — механическими и т.д. Г-н Бойль подверг
исследованию вопрос о происхождении форм и качеств, как он до сих
пор трактуется в школах и излагается учителями, и готовит к печати
свой, без сомнения замечательный, трактат об этом предмете 150.
Ч
то же касается Вас, то я вижу, что Вы в настоящее время не столько
философствуете, сколько — если можно так выразиться —
богословствуете; ибо Вы заняты занесением на бумагу Ваших мыслей
об ангелах, пророчествах и чудесах 151. Но, быть может, Вы трактуете
об этих предметах с философской точки зрения. Во всяком случае, я
уверен, что произведение это будет достойно Вас и в высшей степени
интересно для меня. Хотя наше бедственное время сильно затрудняет
свободу сношений, прошу Вас сообщить мне в ближайшем по крайней
мере письме замысел и задачи этого сочинения.
505
507
С
о дня на день мы ожидаем здесь известий о втором морском сражении, если только ваш флот не укрылся опять в гавани. Та доблесть, в
которой, как Вы намекаете, состязаются между собой ваши [воины], приличествует более диким зверям, чем людям. Ибо если бы люди
следовали указаниям разума, они не кромсали бы так друг друга, как
это ясно всякому. Но к чему жаловаться? Пороки не переведутся, доколе будут жить люди, но они не заполняют собой всей
человеческой жизни и компенсируются наличием добродетелей.
В
то время как я писал все это, я получил письмо от замечательного
данцигского астронома г. Иоганна Гевеля 152. В письме этом он, между
прочим, сообщает мне, что «Кометография» его, состоящая из
двенадцати книг, уже в течение года находится в печати, а 400
страниц, или 9 первых книг ее, уже вполне готовы. Кроме того, он
упоминает о посланном им мне в нескольких экземплярах
«Предвестнике комет», в котором он подробно описывает первую из
двух недавно появившихся комет, но это сочинение пока еще но
дошло до меня. Сверх того, он намеревается издать и представить на
суд ученых еще одну книгу — о второй из этих комет.
П
рошу Вас сообщить мне, что у вас думают о часах с маятником
Гюйгенса, особенно о той их разновидности, которая, как говорят, обозначает время с такой точностью, что может служить на море для
определения долготы? Как подвигаются его же «Диоптрика» и
«Трактат о движении» 153, уже давно нами ожидаемые? Я уверен, что
он не бездействует, но хотелось бы знать, над чем именно он работает.
Будьте здоровы и продолжайте любить глубоко преданного Вам
[Лондон, сентябрь 1665 г.]
ПИСЬМО 30 154
Благороднейшему и ученейшему
мужу Генриху Ольденбургу
от Б. д. С.
ОТВЕТ НА ПРЕДЫДУЩЕЕ
.
..Я видел «Подземный мир» Кирхера 155 у господина Гюйгенса, который хвалит его благочестие, но не его умеренные способности, не
знаю, не потому ли, что он
506
508
[Кирхер] рассуждает о маятниковых часах и приходит к заключению, что они весьма мало пригодны для определения долгот, что находится
в полном противоречии с мнением Гюйгенса. Вы хотите знать, что у
нас думают о новых маятниковых часах Гюйгенса. Ничего
определенного об этом я Вам сообщить еще не могу; знаю только то, что единственный мастер, имеющий право на их изготовление, совершенно прекращает эту работу, потому что он не может их
продать. Не знаю, является ли это следствием нарушения [наших]
связей [с другими странами] или результатом того, что он хочет
продать их по слишком высокой цене, так как он оценивает их по 300
каролинских флоринов за штуку. Тот же Гюйгенс, когда я спросил его
относительно его «Диоптрики» и его другого трактата, о паргелиях 156, ответил, что он все еще продолжает свои исследования в области
диоптрики и что как только он их закончит, то отдаст в печать книгу
по этому предмету вместе с трактатом о паргелиях. Я, однако, думаю, что его мысли в настоящий момент более заняты поездкой во
Францию (ибо он намеревается поселиться во Франции, как только
вернется его отец) больше, чем чем-либо другим. Что же касается тех
исследований в области диоптрики, о которых он говорит, то они
направлены на выяснение вопроса о том, нельзя ли устроить стекла
телескопа таким образом, чтобы недостаток одного из них исправлял
недостаток другого, в результате чего все параллельные лучи, проходящие сквозь объектив телескопа, достигали бы глаза так, как
если бы они сходились в одной математической точке. Мне это все
еще представляется невозможным. Впрочем, во всей его «Диоптрике», насколько я частью сам видел, а частью слышал от Гюйгенса (если
только я его правильно понял), речь идет только о сферических
фигурах. Что же касается трактата о движении, относительно которого
Вы также хотите получить информацию, то я полагаю, что ожидать
его было бы тщетно. Уже давным давно он начал хвастаться тем, что
посредством вычислений открыл законы движения и законы природы, совершенно отличные от тех законов, которые изложены Декартом, и
что законы Декарта почти все ложны. Однако до сих пор он не
представил никаких доказательств этого. Примерно год тому назад я
слышал от него, что все то, что им давно было открыто относительно
движения посредством вычислений, впоследствии,
507
509
как он убедился, было подтверждено в Англии экспериментами.
Этому я едва ли могу поверить. Я даже думаю, что относительно того
закона движения, который у Декарта является шестым законом, как он
[Гюйгенс], так и Декарт безусловно ошибаются.
.
..Радуюсь, что философы наши здравствуют и не забывают ни о себе, ни о науке. Результатов их последних трудов я буду ждать, когда
воители насытятся кровью и притихнут для некоторого
восстановления своих сил. Если бы тот знаменитый насмешник 157 жил
в наши дни, он просто надорвался бы от смеха. Во мне же все эти
треволнения не возбуждают ни смеха, ни даже слез, но побуждают
меня к философствованию и к более обстоятельному наблюдению над
человеческой природой. Ибо я считаю непозволительным для себя
смеяться над природой, а еще менее позволительным оплакивать ее, имея в виду, что люди, как и все остальное, суть только часть природы
и что мне неизвестно, каким образом каждая отдельная часть природы
согласуется с ее целым и как она сцеплена с остальными частями. И я
нахожу, что только этот недостаток знания и был причиной того, что
некоторые вещи, воспринимаемые мною лишь частично и как бы в
изуродованном виде и расходящиеся с нашими философскими
воззрениями, казались мне прежде ничтожными, беспорядочными и
нелепыми. Теперь же я предоставляю каждому жить по своему нраву, а если кто хочет, пусть даже умирает за свое благо, лишь бы мне было
дозволено жить сообразно с истиной.
В
настоящее время сочиняю трактат, излагающий мои взгляды на
Писание 158; к этому побуждают меня: 1) предрассудки теологов; я
знаю, что они в высшей степени препятствуют людям предаваться
философии, а потому я и стараюсь разоблачить их и изгнать из умов
более разумных людей; 2) мнение, распространенное обо мне в толпе
(vulgus), которая не перестает обвинять меня в атеизме, — это мнение
я также пытаюсь насколько возможно рассеять; 3) свобода
философствования и высказывания того, что думаешь, — свобода, которую я стремлюсь утверждать всеми способами и которая здесь
терпит всяческие притеснения вследствие чрезмерного авторитета и
наглости проповедников 159.
508
510
О
картезианце, объяснившем явления недавних комет на основании
гипотезы Декарта, я еще не слыхал; сомневаюсь, чтобы эти явления
можно было надлежащим образом объяснить из этой гипотезы...
[Ворбург, конец сентября или начало октября 1665 г.]
ПИСЬМО 31160
Славнейшему мужу Б. д. С.
от Генриха Ольденбурга.
ОТВЕТ НА ПРЕДЫДУЩЕЕ
П
ревосходнейший муж, уважаемый друг!
Л
юбя хороших людей, Вы поступаете так, как подобает мудрому
человеку и философу. И Вы не должны сомневаться в том, что люди
эти в свою очередь любят Вас и должным образом ценят Ваши
достоинства. Господин Бойль шлет Вам вместе со мной свой