порокам, но которые у людей связаны с благочестием и используются
людьми в качестве средств для культивирования добродетели.
546
549
Ч
тобы подготовить умы людей к принятию всех этих парадоксов, автор
предварительно указывает, что весь культ, установленный богом для
иудеев, т.е. для граждан израильского государства, был направлен
лишь к тому, чтобы обеспечить им счастливую жизнь в их
государстве. В остальном же иудеи, по мнению автора, не были более
угодны богу и более дороги для него, чем прочие народы. И это бог не
раз свидетельствовал иудеям через пророков, укоряя их за их
заблуждения и за их неразумие, которое заставляло их полагать
праведность и благочестие в установленных и предписанных богом
обрядах, тогда как их нужно полагать лишь в стремлении к
нравственным добродетелям, т.е. в любви к богу и милосердии к
ближним.
А
так как бог заложил основы, или, так сказать, семена, добродетелей в
души [людей] всех народов, так что они могут самостоятельно, почти
без всяких наставлений, судить о различии между добром и злом, то
отсюда автор заключает, что бог и остальным народам не отказал в
том, что ведет к достижению истинного блаженства, но явил себя
одинаково благим по отношению ко всем людям.
Б
олее того, чтобы уравнять иудеев с остальными народами во всем, что
только может так или иначе способствовать достижению истинного
счастья, автор утверждает, что другие народы тоже не были лишены
истинных пророков, и пытается доказать это примерами. Он доходит
до того, что утверждает, будто бог господствовал и над остальными
народами через посредство добрых ангелов (которых он по
ветхозаветному обыкновению называет богами) и будто бы даже
религиозные обряды этих народов не были неприятны богу до тех
пор, пока человеческие предрассудки не извратили этих обрядов
настолько, что они сделали людей чуждыми истинной
нравственности, побуждая их к совершению в сфере религии того, что
уже совершенно не согласуется с добродетелью. На основании особых
соображений, касающихся лишь иудеев, бог запретил им почитать
богов других народов, хотя эти боги, по божьему же установлению, почитались другими народами с таким же правом и на таких же
основаниях, как почитались ангелы, поставленные хранителями
иудейского государства, которых иудеи некоторым образом считали
богами и которым воздавались божеские почести.
547
550
И
так как автор считает несомненным, что внешний религиозный культ
сам по себе не может быть приятен богу, то он полагает
несущественным, в каких обрядах этот культ отправляется, лишь бы
он настолько соответствовал понятию о боге, чтобы возбуждать в
душе человеческой благоговение перед ним и стремление к
добродетели.
Д
алее, так как суть всей религии он видит в культивировании
добродетели, а всякое знание таинств, само по себе не содействующее
развитию добродетели, считает излишним и так как в его глазах
заслуживает предпочтения и более необходимо такое знание, которое
может воодушевить и настроить людей к добродетели, то отсюда он
заключает, что должны быть одобрены или по крайней мере терпимы
все те мнения о боге, о его культе и обо всем относящемся к религии, которые с точки зрения людей, исповедующих эти мнения, истинны и
способствуют развитию и процветанию честности. Для подкрепления
этой доктрины он ссылается, как на авторов ее, на самих пророков.
Последние были убеждены, говорит он, в том, что бог не придает
значения тому, какого рода религиозных воззрений придерживаются
люди, и что ему угоден всякий культ и угодны всякие мнения, в
основании которых лежит стремление к добродетели и благоговение
перед божеством. При этом пророки доходили будто бы до того, что
для побуждения людей к добродетели прибегали к аргументам, которые по существу не были истинными, но почитались таковыми
лишь с точки зрения тех, к кому пророки обращались, и которые как
бы пришпоривали людей, возбуждая в них более энергичное
стремление к добродетели. Таким образом, по мнению автора, бог
предоставил на собственное усмотрение пророков выбор аргументов с
тем, чтобы они могли воспользоваться такими аргументами, которые
были бы приноровлены к особенностям данных лиц и данной эпохи и
являлись бы наиболее подходящими и действенными в глазах самого
пророка.
Э
тим объясняется, по его мнению, и то обстоятельство, что разные
учители церкви пользовались различными и даже противоречащими
друг другу аргументами. Так, Павел учил, что люди не могут быть
оправданы делами своими, тогда как Иаков развивал положение как
раз противоположное. Этот последний видел, полагает автор, что
христиане придавали совершенно извращенный смысл
548
551
учению об оправдании верой, а потому он и доказывал во многих
местах, что человек может быть оправдан не только верой, но и
делами. Он понимал, что в интересах христиан его времени не могло
быть полезно выдвигать и проповедовать, как это делал Павел, учение
об оправдании верой, которое давало людям возможность
успокоиться, уповая на милосердие божие и почти не заботясь о
добрых делах. Павел же имел дело с иудеями, ошибочно полагавшими
свое оправдание лишь в делах, относящихся к исполнению закона, который был дан им специально через Моисея и которым они
кичились перед другими народами, считая одних себя
предназначенными для блаженства и отвергая учение об оправдании
верой, потому что это учение уравнивало их с другими народами и
лишало всяких особых преимуществ. Таким образом, как учение
Павла, так и учение Иакова были как нельзя лучше приспособлены к
тому, чтобы, смотря но различным условиям времени и лиц, направлять души людей к благочестию, а потому, полагает автор, нужно видеть особенное проявление мудрости апостолов в том, что
они выдвигали то одну, то другую доктрину.
Э
то и является одной из причин того, что автор считает весьма далеким
от истины желание объяснять священный текст посредством разума и
делать из разума толкователя Писания или толковать одного
священноучителя посредством другого. По мнению автора, все
учители церкви имеют равный авторитет и их слова должны быть
объясняемы из тех особенностей речи, которые свойственны данному
учителю, и при исследовании истинного смысла Писания надо
обращать внимание не на природу самой вещи, но только на
буквальный смысл написанного.
Д
алее, так как Христос и все остальные учители, посланные свыше, как
примером, так и учением показали, что достигнуть блаженства люди
могут только усердием в деле добродетели, а все остальное не имеет
значения, то отсюда автор хочет вывести, что правительство должно
заботиться только о процветании в государстве справедливости и
честности; рассмотрение же того, какой культ и какие доктрины
наиболее согласуются с истиной, по его мнению, почти вовсе не
входит в задачи правительства. Но последнее должно заботиться о
том, чтобы не получали распространения такие культы и такие
доктрины, которые
549
552
являются препятствием для добродетели даже по мнению тех, кто
исповедует эти доктрины 232.
И
так, правительство может, нисколько не оскорбляя божества, терпеть
в своем государстве различные культы. И, чтобы убедить нас в этом, автор избирает также и следующий путь. Он полагает, что, поскольку
определенные нравственные добродетели проявляются в
общественной жизни и выражаются во внешних действиях, постольку
никто не должен при осуществлении их руководствоваться своим
собственным произволом и суждением и культивирование, осуществление и изменение этих добродетелей зависит от авторитета
и власти правительства, как потому, что внешние акты добродетели
заимствуют свою природу от обстоятельств, так и потому, что
обязанность человека к совершению этого рода внешних действий
оценивается применительно к тому полезному или вредному
результату, который из них происходит; так что если эти внешние
акты не выполняются своевременно, то они теряют характер
добродетели и к числу добродетелей приходится относить
противоположные им действия. Но автор полагает, что есть и другой
род добродетелей, поскольку они существуют внутри души; эти
добродетели всегда сохраняют характер добродетелей и не зависят от
изменчивости обстоятельств.
Н
икогда ни для кого не может быть позволительным проявлять
склонность к жестокости и свирепости или но любить ближнего и
истину. Однако могут наступить такие времена, когда люди хотя в