— тем более», то никоим образом не должно разуметь, что Моисей
хочет доводами убедить израильтян в том, что они после его смерти
необходимо уклонятся от истинного почитания бога, ведь
доказательство было бы ложное, что можно доказать из самого
Писания: ибо израильтяне пребывали постоянными при жизни Иисуса
и старейшин, а потом также при жизни Самуила, Давида,
163
163
Соломона и прочих. Поэтому приведенные слова Моисея суть только
моральное изречение, которым он в риторической форме, давшей ему
возможность живее вообразить событие, предсказывает будущее
отпадение народа. Основание же, почему я не говорю, что Моисей
сказал это сам от себя с целью представить народу свое предсказание
правдоподобным, а не по откровению, как пророк, имеется в том, что
в ст. 21 той же главы рассказывается, что бог открыл Моисею это же
самое в других словах. Моисея, конечно, не нужно было посредством
правдоподобных доводов уверять относительно этого предсказания и
решения божьего, но необходимо было, чтобы оно живо
представлялось в его воображении, как мы показали в гл. 1; а этого
легче всего можно было добиться, представляя настоящее упорство
народа, которое он часто испытывал, как будущее. И подобным
образом должно понимать все доказательства Моисея, встречающиеся
в пяти книгах, т.е. что они не были извлечены из сокровищниц разума, но суть только манера говорить, благодаря которой он решения бога
сильнее выражал и живо воображал. Однако я не хочу абсолютно
отрицать, что пророки могли аргументировать на основании
откровения; но я утверждаю только то, что, чем правильнее пророки
аргументируют, тем более их познание, которое они имеют о
предмете откровения, приближается к естественному, что пророки
имеют сверхъестественное познание, мы узнаем ведь главным
образом именно из того, что они высказывают чистые догмы, или
решения, или сентенции, потому величайший пророк Моисей и не
употребил ни одного законного доказательства; и, наоборот, допускаю, что длинные дедукции и аргументации Павла, встречающиеся в Послании к римлянам, никоим образом не были
написаны на основании сверхъестественного откровения. Таким
образом, у апостолов как манера говорить, так и манера рассуждать в
Посланиях весьма ясно указывает, что они были написаны не
вследствие откровения и божественного приказа, но только на
основании естественного суждения самих апостолов и не содержат
ничего, кроме братских увещаний, смешанных с выражениями
учтивости, с которой, конечно, пророческий авторитет совершенно
несовместим, каково, например, известное извинение Павла в
Послании к римлянам, гл. 15, ст. 15: «Я написал вам, братья, с
некоторой смелостью». Мы можем, кроме
164
164
того, заключить это же самое из того, что мы никогда не читаем о том, что апостолам было повелено писать, но только проповедовать, куда
бы они ни шли, и сказанное подтверждать знамениями. Ибо их
присутствие и знамения, безусловно, требовались для обращения
язычников к религии и для утверждения их в ней, как сам Павел в
Послании к римлянам, гл. 1, ст. 11, прямо указывает: «Потому что
весьма желаю вас видеть, чтобы сообщить вам дар духа, дабы вы
утвердились». Но здесь можно было бы возразить, что мы таким же
образом могли бы заключить, что апостолы и не проповедовали как
пророки; ибо, когда они шли проповедовать в то или иное место, делали это не вследствие прямого приказа, как некогда делали
пророки. Мы читаем в Ветхом завете, что Иона пошел проповедовать
в Ниневию, и в то же время читаем, что он туда был умышленно
послан и что ему было открыто то, что он должен был там
проповедовать. Также и о Моисее подробно рассказывается, что он
отправился в Египет как посол бога и в то же время ему было задано, что сказать израильскому народу и царю-фараону и какие знамения
сделать перед ними для того, чтобы ему поверили. Исайя, Иеремия, Иезекииль получают специальные приказания проповедовать
израильтянам. Да, наконец, пророки не проповедовали ничего, о чем
Писание не свидетельствовало бы, что они получили это от бога. Но
об апостолах, когда они шли проповедовать в то или иное место, мы в
Новом завете ничего подобного, за очень редкими исключениями, не
читаем. Напротив, находим некоторые места, прямо указывающие, что апостолы по собственному решению выбирали местности для
проповедования; взять, например, известный спор Павла с Варнавой, дошедший до размолвки (о чем см. Деяния, гл. 15, ст. 37, 38 и пр.), а
также то, что часто они безуспешно пытались направиться в то или
иное место, как тот же Павел в Посл., к римл., гл. 1, ст. 13, свидетельствует, именно: «В те времена я часто желал прийти к вам и
был задерживаем», и в гл. 15, ст. 22: «Сие-то много раз
препятствовало мне прийти к вам», и, наконец, в последней главе I Посл. к коринфянам, ст. 12: «Относительно же брата моего Аполлоса
я много просил его, чтобы он отправился к вам с братьями, и
совершенно никакого желания у него не было прийти к вам, когда же
ему будет Удобно», и пр. Поэтому как из этих форм выражения и из
165
165
спора между апостолами, так и из того, что Писание, когда апостолы
шли куда-либо проповедовать, не свидетельствует о них, как о
древних пророках, что они шли по приказу бога, я должен был
заключить, что апостолы проповедовали как учители, а не как
пророки. Впрочем, этот вопрос мы легко разрешим, лишь только
обратим внимание на различие в призвании апостолов и
ветхозаветных пророков. Ибо последние не были призваны
проповедовать и пророчествовать всем нациям, но только некоторым, особенным, и потому требовали выраженного и особого приказа для
каждой. Апостолы же были призваны проповедовать без исключения
всем и всех обращать к религии. Таким образом, куда бы они ни шли, они следовали приказу Христа, и для них не нужно было, чтобы, прежде чем им идти, вещи, подлежащие проповедованию, были
открыты им самим, т.е. ученикам Христа, которым он сам сказал:
«Когда же будут предавать вас, не заботьтесь, как или что сказать, ибо
будет дано вам в тот час, что сказать», и пр. (см. Матф., гл. 10, ст. 19, 20). Итак, мы заключаем, что апостолы имели особое откровение
только относительно того, что они проповедовали устно и в то же
время подтверждали знамениями (см. то, что мы показали в начале 2-й
гл.); а чему они просто учили письменно или устно, не прибегая для
доказательства ни к каким знамениям, то они говорили или писали на
основании познания (т.е. естественного), см. об этом I Посл. к
коринфянам, гл. 14, ст. 6. И здесь нас не затрудняет то обстоятельство, что все Послания начинаются с удостоверения апостольства, ибо
апостолам, как вскоре покажу, была дана не только сила для
пророчествования, но и [был дан] авторитет для учительства. На этом
основании мы и допускаем, что они писали свои Послания как
апостолы. По этой причине каждый и начинал с удостоверения своего
апостольства; или, может быть, для того, чтобы легче склонить на
свою сторону ум читателя и возбудить внимание, они хотели прежде
всего свидетельствовать, что они суть те, которые стали известны
всем верным своими проповедями и которые столь ясными
свидетельствами показали, что они учат истинной религии и пути к
спасению. Ибо все, что говорится в этих Посланиях о призвании
апостолов и святом и божественном духе, который они имели, относится, на мой взгляд, к их проповедям, которые они произносили, 166
166
за исключением тех только мест, в которых дух божий, или дух
святой, берется в смысле здоровой, блаженной и богу посвященной
души, и пр. (об этом мы в 1-й гл. говорили). Например, в I Послании к
коринфянам, гл. 7, ст. 40, Павел говорит: «Но она блаженна, если
останется так по моему совету, а я полагаю, что дух божий есть и во
мне». Здесь под духом божьим он разумеет свою собственную душу, как показывает самое содержание речи; он ведь хочет [сказать]
следующее: вдову, которая не хочет вторично выходить замуж, я
считаю блаженной согласно своему мнению — я, который решил
жить безбрачным, и думаю, что я блажен. Встречаются и другие, подобные же места, которые приводить здесь я считаю излишним.
Следовательно, так как должно утверждать, что Послания апостолов
были продиктованы только естественным светом, то следует
посмотреть теперь, каким образом апостолы на основании только
естественного познания могли учить вещам, которые не подлежат его
ведению. Но если мы обратим внимание на то, что мы говорили