Должно быть, Родригес заметил, как удивленно вскинулись мои брови.
— Это кабель. Он может выдержать натяжение в несколько килотонн. Такой вот кабель спас мне жизнь на Марсе, во время второй экспедиции.
Я кивнул, а Родригес все продолжал рассказывать, вдаваясь в различные детали и не пропуская ни одной мелочи. В какой-то миг я переключился и стал вместо корабля рассматривать «лектора». Родригес носил непонятный предмет гардероба, который называл «костюмом консультанта»: куртку без воротника небесно-голубого цвета, такие же брюки и рубашку с ворсом — видимо, фланелевую или шерстяную, шафранового цвета, с открытой шеей и вырезом на груди. Цвет рубашки напомнил мне венерианские облака. Что до меня, я был одет по-рабочему, то есть «лишь бы удобно»: оранжево-розовая спортивная куртка, обыкновенные синие джинсы и теннисные тапочки.
Я знал, что Родригеса не на шутку тревожило наше желание сделать копию погибшего корабля Алекса, с которым произошла непонятная катастрофа, что привело к гибели всего экипажа. Родригес верил в приметы и считал это вполне естественным для любого космонавта со стажем. Однако используя старые чертежи, можно было сэкономить уйму денег.
— Это базовый дизайн — форма ласточки, — продолжал объяснять Родригес. — Я хотел бы произвести некоторые усовершенствования конструкции.
— Вы хотите сказать, что не все в этом корабле совершенно? — насупился я.
— Прошу прощения, — усмехнулся Родригес. — Иногда я забываю, что вы не профессионал. Конечно, этот корабль совершенен. Но любое изменение, которое вносит дизайнер или инженер в конструкцию, является усовершенствованием.
Я снова откинулся в мягком винтовом кресле, честно пытаясь вслушиваться в его неторопливые серьезные рассуждения. Мне было скучно до колик и тоскливо до паралича, особенно когда я видел, как за окном сверкает на солнце Тихий океан. Появилось искушение подвести итог нудным и бесконечным совещаниям и провести оставшуюся часть дня на берегу.
Мы находились на склонах гор, и не верилось, что когда-то существовали пляжи, волноломы и дома, протянувшиеся вдоль океана. Малибу, Санта Моника, Марина Дель Рей — их затопило после того, как стала таять антарктическая шапка льдов. И даже в такой спокойный солнечный день волны перехлестывали порой за дамбу и выплескивались на шоссе.
Пока Родригес монотонно гудел, точно шмель над лужайкой, мои мысли невольно вернулись к тому анонимному телефонному звонку в Селенограде. Отец убил Алекса? Это звучало слишком ужасно, чтобы оказаться правдой. Даже для такого человека, каким был отец. И все же…
Но если отец каким-то образом повинен в смерти брата, зачем тогда он хочет получить его тело? Во имя искупления содеянного? Ради жалости? Или чтобы прикрыть преступление? А может, хочет заручиться сочувствием, общественным мнением, отвести от себя подозрения и избавиться от ненужных слухов?
Эти мысли не давали мне покоя. Они терзали меня, лишили отдыха и сна. Для меня это чересчур. На самом деле мне хотелось, чтобы меня оставили в покое в моем домике на Майорке; чтобы лишь несколько друзей навещали меня время от времени, разгоняя одиночество, которое меня ничуть не тяготило. Ведь избегая одиночества, мы часто избегаем себя. И зачем мне нужен этот рискованный полет в иной мир? А тем более этот бесконечный разговор о каких-то деталях корабля, о которых неутомимо рассуждал Родригес.
«Я делаю это для Алекса», — напомнил я себе. Но я знал, что все это чепуха на постном масле. Алекс мертв, и ничто его не поднимет — даже если младший брат отправится за ним в экспедицию, как Ахилл за телом Патрокла.
— Вы в порядке, мистер Хамфрис?
Не без усилия я сосредоточил внимание на Родригесе. Он казался чем-то озабочен, почти что обеспокоен.
Я провел рукой по лицу, как будто смахивая паутину.
— Простите. Что вы сказали?
— Вы о чем-то задумались?
— Да, — рассмеялся я. — Мысли о недостроенном корабле.
— Как себя чувствуете?
— Хм… Неплохо бы уколоться, — сказал я, отталкиваясь от стола и отъезжая в кресле на колесиках подальше от навязчивой голограммы, нависшей надо мной, как проклятие.
Родригес встал из-за стола.
— Хорошо. Мы перенесем этот разговор, закончим его позже.
— Совершенно верно, — устало согласился я, встав и направляясь к двери.
На самом деле в данный момент я не нуждался ни в каком уколе. Тем более, я всегда мог его сделать и в конференц-зале: невелика проблема, приставил головку микроиглы шприца к коже и нажал кнопку активатора. Но я всегда утверждал, что могу делать это только у себя на квартире. Выдумка! Надежный способ избавиться от хлопотных и утомительных ситуаций, вроде этого совещания.
Я прошел в апартаменты, которые занимал в этом городке, затерянном в горах Малибу. Когда-то здесь располагалась исследовательская лаборатория, но, как только море начало наступление, правительство продало комплекс зданий, опасаясь, что обрыв подмоет и холм сползет в океан. Космические Системы Хамфриса купили этот комплекс за гроши, и здания тут же признали пригодными к эксплуатации — после щедрого вознаграждения соответствующим государственным чиновникам.
Теперь бывшая лаборатория, или научно-исследовательский институт, называйте как хотите, принадлежали корпорации отца. Более половины помещений сдавались в аренду другим корпорациям, а также инженерам и администраторам Лос-Анджелесской Морской стены, которые работали на предельном графике, без сна и отдыха, пытаясь спасти остатки города от неукротимого наступления Тихого океана.
Моя квартира располагалась на верхнем этаже центрального крыла одного из зданий — маленькие, зато хорошо меблированные комнаты. Открывая дверь, я увидел ярко-желтую мигающую надпись на телефоне:
Глава 6
— Прослушать автоответчик, — приказал я, направляясь в ванную за шприцем.
Зеркало над раковиной ярко вспыхнуло, и в нем появился суровый лик отца.
— Я предупреждал тебя насчет Ларса Фукса, помнишь? Так вот, мне уже сообщили, что этот старый пират собирает банду на Поясе астероидов. Наверняка навострился за добычей. Я тебя предупреждал.
Мысль о том, что кто-то вступил со мной в соперничество за приз, меня особенно не беспокоила. По крайней мере сейчас. Судя по тому, что говорил о нем отец, Фукс не представлял особенной угрозы. По крайней мере, мне так казалось.
Затем отец выдал номер:
— Кстати, я нашел наконец капитана для твоей экспедиции. Она прибудет к тебе на квартиру в Малибу примерно через час. Ее имя Дезирэ Дюшамп.
Изображение мигнуло в зеркале и исчезло, а я так и остался стоять с отвалившейся челюстью.
— Но ведь Родригес должен был быть моим капитаном, — пробормотал я своему зеркальному двойнику.
В этот момент в дверь позвонили.
Положив шприц на край раковины, я вошел в гостиную и крикнул:
— Войдите!
Дверной замок сработал на мой голос, и дверь отъехала в сторону. На пороге стояла высокая, стройная — не знаю какая еще — темноволосая женщина неопределенного возраста в десантном сверкающем, плотно облегающем тело комбинезоне из черной, как космическая ночь, и такой же сверкающей искусственной кожи. Ее большие глаза сверкали, словно далекие звезды голубого спектра. Казалось, героиня космического комикса, какая-нибудь Барбарелла, соскочила с обложки журнала и вошла в мой скромный дом. Она показалась бы мне еще прекраснее, если бы улыбалась, но выглядела она строго и даже сердито.
— Проходите, — пригласил я, а затем добавил, словно сомневался: — Мисс Дюшамп?
— Капитан Дюшамп, — поправила она. — Благодарю вас.
Решительным шагом она пересекла прихожую. Мне показалось, что ее высокие до колен сапоги снабжены острыми каблуками-шпильками, но как мне удалось разглядеть позже, каблуки были достаточно низкими. Только этих высоких каблуков ей и не хватало, чтобы в точности походить на какой-нибудь журнальный секс-символ. Да еще кнута в руке.
«Ваша госпожа, примет у себя жертву или придет к ней на квартиру», — пронеслось у меня в голове. Колонка объявлений брачно-сексуальных услуг.
— За что же вы благодарите меня? — поинтересовался я. — Идея нанять вас принадлежит моему отцу, а не мне.
— Вы тот самый молодой человек, что собирается на Венеру? — произнесла капитан низким грудным голосом. Ее слова прозвучали бы томно и страстно, если бы не очевидное раздражение, которое сказывалось во всем ее поведении.
— Я уже выбрал себе капитана, — спокойно объяснил я. — Это — Томас Родригес. Он был…
— Я знакома с Томми, — перебила меня Дюшамп. — Он был моим Первым Номером.
— Он — мой капитан, — объяснил я голосом твердым и непреклонным. — Мы уже подписали контракт.
Дюшамп пересекла такими же широкими шагами гостиную и опустилась на диван, словно он здесь был поставлен специально для нее. Долгое время я оставался стоять у двери, не сводя с нее взгляда.
— Закройте дверь, — приказала она, нахмурясь.
— Закрыть, — сказал я двери, и дверной замок послушно защелкнулся, когда она встала обратно в пазы.
— Слушайте, мистер Хамфрис, — произнесла капитан уже другим, более рассудительным тоном, сцепив перед собой пальцы. — Мне эта затея тоже не по душе. Но Хамф так решил, и мы оба вынуждены подчиниться этому решению.
Пальцы у нее были длинные, и ногти на них цвета пожарной машины. Я не спеша подошел к дивану и присел на подлокотник.
— Чем это вы ему так обязаны? — поинтересовался я. Она снова нахмурилась.
— Ничем.
— Так зачем ему отсылать вас на Венеру? Чего он хочет?
— Разве не понятно? — ответила она вопросом на вопрос. — Отправить меня подальше, с глаз долой. Я ему надоела, он нашел себе новую «сладкую парочку».
— А вы были его «госпожой»? Она откровенно расхохоталась:
— Господи, да я последний раз слышала это слово в подростковом лагере, под одеялом после отбоя.
Я встряхнул головой. Появился дурной симптом — головокружение, так что мне пришлось срочно подняться на ноги, пока не развезло окончательно.